И ежели уличит его в неправдах – немедля в цепи!Тем временем Мазепа отправил к Александру Даниловичу своего племянника.– Ради Бога, – со слезами упрашивал Войнаровский светлейшего, – пожалейте дядю. Ему сейчас идти в путь все равно что в могилу отправляться.– А могила она везде могила, – резко отрубил Меншиков. – Где судьба, там и помрёт.Войнаровский уехал ни с чем.Мазепа не дождался племянника. К нему явился один из споручников, бывший при армии государя, и дословно передал разговор Петра с гонцом Меншикова. В тот же час Иван Степанович укатил в Борзну. Его сопровождала всего лишь горсть сердюков.У Борзны гетман встретил Войнаровского.– Спасайся! На тебя с войском идёт Меншиков.Мазепа переправился через Десну и соединился с драгунским шведским полком.– И будь он проклят! – с какой-то непонятной рассеянностью плюнул царь, узнав о побеге Мазепы. – Не до него нам. Убёг – чёрт с ним. Слава Богу, что войско с ним не ушло. Только сего и страшился я…Время отступлений и увиливаний от боёв прошло. Государь приготовился встретиться лицом к лицу с шведским королём.– Главное, – вдалбливал он близким, – не в деле со шведами, а в тыльном мире. Всё сулите людишкам и давайте всё что можно. Наипаче же всего не скупитесь на любые посулы.То же внушал Пётр и новому гетману Скоропадскому, за которым наказал Голицыну и отцу Никанору (за усердие возведённому в настоятели) следить, «как за собственным оком».Страх перед не знавшим поражения Карлом давно прошёл у царя. За восемь лет войны Пётр многому научился. Оружейные заводы и «кумпанейские» фабрики работали вовсю. Острого недостатка в снаряжении, обмундировании и провианте уже не было. Да и подстерегавший его враг был мало похож на нарвского льва, одним ударом опрокидывавшего целые корпусы русских солдат. Шведские армии скорее походили на толпы оборванцев, чем на регулярное войско.Царь хоть и торопился, но занять Полтаву не успел. С одной стороны войти в город помешали болота и река Ворксла, с другой – уже орудовал неприятель. Для связи с осаждёнными Пётр приказал метать в Полтаву бомбы, начинённые письмами.Вскоре через головы врага в Петров стан прилетела ответная бомба:«Пороху почти нет. Долго держаться не можем».Двадцать шестого июня 1709 года государь проехал по фронту. Смотр удовлетворил его. Войска выглядели бодро, даже молодцевато. Поутру начался бой, а к обеду Пётр, хмельной от счастья, уже писал Скавронской:«Матка, здравствуй Объявляю вам, что всемилостивый Господь неописанную победу над неприятелем нам сего дня даровати изволил; единым словом сказать, что вся неприятельская сила наголову побита, о чём сами от нас услышите и для поздравления приезжайте сами сюды».– А теперь столы! – по-мальчишески закричал государь. – Столы! Вина! И – эх, гуляй, веселись! Ходи, хата, ходи, печь, хозяину негде лечь!На обед были приглашены пленные: первый министр Карла граф Пипер Пипер Карл (1647 – 1717) – шведский государственный деятель, дипломат, граф. Под Полтавой взят в плен и умер в Шлиссельбурге.

, фельдмаршал Реншельд, четыре генерала и множество неприятельских офицеров.Меншиков сам налил первый кубок и подал Петру.Все встали.– Я пью за здоровье учителей! – рявкнул царь. – За здоровье учителей, научивших меня военным артеям!– Осмелюсь спросить, кто эти учители? – обратился Реншельд через толмача к государю.– Вы, господа шведы!Глаза пленника повлажнели, на лицо легла тень горькой улыбки.– Хорошо же ученики отблагодарили своих учителей.Начался пир…Было ещё далеко до утра, когда Пётр проснулся. От хмеля не осталось и следа. Только во рту держался ещё тяжёлый дух винного перегара да правая сторона головы как будто казалась тяжелее левой.– Пора! – толкнул он храпевшего рядом светлейшего, но тот что-то промычал и повернулся к стене.Выскочив в сени, государь вернулся с ушатом холодной воды:– Зело помогает. Лучше ослопа.Через час светлейший с девятитысячным войском спешил уже в погоню за шведами. Догнал он их у Переволочны. Население, испугавшись боя, бежало в лес, разрушив предварительно мост через Днепр. Шведы попали в ловушку и сдались без боя. Карл и соединившийся с ним Мазепа едва успели переправиться в лодке на другой берег.– К чёртовой матери! – плюнул в их сторону Меншиков. – Порезвитесь, покелева на свободе.Погоняя прикладами шестнадцать тысяч пленных, армия светлейшего вернулась в Полтаву.– Поздравляю с викторией нового фельдмаршала! – приветствовал государь «птенца».– Земно кланяюсь за сию милость высокую, ваше величество. Но ежели нынче же в солдаты меня разжалуете, Богом клянусь, все едино до последнего издыхания буду славословить великое имя великого нашего Петра Алексеевича.И, сморгнув непрошеную слезу, Александр Данилович приник в долгом поцелуе к плечу Петра. ЧАСТЬ ВТОРАЯ Глава 1НА НОВОЕ ЖИТЕЛЬСТВО С тех пор как сгорели «хоромины», купчины словно бы сговорились: никакой силой нельзя было загнать их в Безобразовку.А чего только не придумывал Лука Лукич! Он и песенников завёл, и цену сбавил, и вино разбавлял такими снадобьями, что «от единого духу нутро обжигало»… И ничего, ровнёхонько ничего не выходило. Метелица ли колдует, заметая дороги, пугает ли татями тёмная ночь, дождь ли сечёт, – именитые люди хоть и ругаются на чём свет стоит, а проезжают мимо. «Метелица от Бога положена, а попадутся тати иль нет, бабушка ещё надвое сказала. Буде же разбойные и повстречаются, видно будет, кто одолеет. Фузеи и топоры всегда наготове в дороге. Иная стать, ежели на тебя, хмельного, не где-нибудь, а в терему нападут».От такой беды Лука Лукич даже животом занедужил. Поначалу он ещё терпел кое-как, таил надежду. Но время шло, а ничего не изменялось. Кружало стояло пустым. И в конце концов целовальник решил распроститься с проклятым местом. Продав всё что можно было, он отправил Проньку в деревню к родичам, а сам укатил с Васькой в Москву.Дни стояли знойные, хлеба у Васьки было столько, что хоть птицам раскидывай. Васька и не заметил, как прикатил в столицу.Первым делом они остановились у часовенки и, отслужив молебен Чудотворной Троеручице, отправились по делам.У китайгородской стены Лука Лукич осадил лошадь.– Смотри, Васька, с возу ни-ни. Потому тут тебе не Безобразовка: чуть зазеваешься, не токмо воз – тебя упрут. И не учуешь.Когда хозяин ушёл, сидельчика так и потянуло к шумливым рядам. Чтобы не поддаться соблазну, он плотно закрыл глаза и принялся насильно вспоминать про село. Но несмолкаемый гомон дразнил любопытство, не позволяя сосредоточиться. «Единый разочек пробегусь, – подумал Васька, словно убеждая себя в том, что от такой короткой прогулки не станется греха. – Ей-Богу, сейчас обернусь».Подошвенный и голенищный ряды ему не понравились: «Смердит, а никакой тебе ни корысти, ни радости». Зато пушной ряд, где громоздились соболи, бобры, лисицы, медведи, волки и шкуры Бог весть ещё каких зверей, привёл его в неописуемый восторг. «Эка живут на Москве! И даст же Бог!»Хрипло выводя горлом какую-то песню, мимо прошла молодушка. Васька с удивлением поглядел ей вслед, потом не выдержал и побежал за ней.– тётинька, а тётинька! Пошто колечко не на персте носишь, а в губах держишь?Кто-то из толпы объяснил, что в Москве все гулящие девки держат в губах бирюзовое кольцо, «чтоб прознать её легче было». Васька сразу повеселел.– А и у нас хоромины были, – обратился он к женщине. – Выходит, и ты из хоромин будешь?Она ничего не поняла, но нежно провела рукой по его щеке.– Наши хоромины, паренёк, улица тёмная. А ты сам откелева есть?Узнав, что сидельчик только что приехал в Москву и оставил без призора воз с добром, она страшно переполошилась, оглядевшись по сторонам, крикнула кого-то по имени.К ней подошёл опрятно одетый старик, очень солидный на вид, и они втроём торопливо направились к коновязи:– Цел, слава Богу! – перекрестился Васька.– Теперича будет цел, – улыбнулся старик и тоже перекрестился. – Вы идите поглазеть на изобилие всяческое, а я тут косточки малость поразомну.Спокойный теперь за хозяйское добро, мальчик вернулся с женщиной в ряды.Егo всё поражало. С широко раскрытым ртом он бегал от ларька к ларьку, пожирая глазами монисты, кушаки, шапки, сукна, объярь, кафтаны, церковную утварь, пироги, огромнейших осетров, бараньи туши, зеркальца, гробы, посуду, калачи.Вдруг он остановился растерянный: а где же тётинька? Женщина исчезла так же внезапно, как и появилась.Васька помчался к воротам. Но и воза не было на месте. Отчаяние охватило мальчика.– Убьёт Лука Лукич! – заревел он и бросился в самую гущу толпы.Только за городом, укрывшись в роще, он почувствовал себя в безопасности. Отдышавшись немного, первым делом ощупал грудь. Заветный узелочек с деньгами был цел. По его лицу разлилась блаженная улыбка:– Тут!Становилось сыро и неуютно. Вечерние тени пугали. Захотелось есть. Васька сунул палец в рот и принялся сосать его, как грудной ребёнок.Когда стало совсем темно, он не выдержал, поплёлся к мерцавшему огоньками пригороду. Добравшись до первой избёнки, он хотел уже взяться за ручку двери и вдруг оторопел. Ему отчётливо послышался голос Луки Лукича.Он метнулся к соседнему двору, но и тут услышал голос хозяина.– Свят, свят, свят! Наваждение! – перекрестился он и побежал дальше.Так подкрадывался он то к одной избёнке, то к другой, пока наконец не заснул у чьего-то порога.Утром он проснулся на куче тряпья, в крохотной горничке. Над ним стоял какой-то незнакомый старик.– Пожуй, внучек, – сунул он ему заплесневелую корочку и головку чеснока.В один присест проглотив подаяние, мальчик жалостливо уставился на неожиданного благодетеля.– Аль маловато?– Корочку бы ещё.Старик подумал и отдал последний кусок.– Кушай, внучек, за упокой Колюшки и Аннушки. Видно, Бог послал мне тебя заместо упокойничков моих. – И, слезливо заморгав, спросил: – Сирота?– Сирота.– Ну, выходит планида Планида – гороскопическая «планета», судьба.

тебе жить у меня.– Я и то проситься хотел…Поговорив с приёмышем, старик собрался в дорогу.Васька увязался за ним. Шли они медленно, сторонкою, почтительно уступая дорогу прохожим. В одной руке старик держал клюку, другая покоилась на Васькиной голове. За спиною болталась сума.За разговором они незаметно подошли к свалке.Работа старика была незатейливая, и Васька скоро освоился с ней. Не чувствуя брезгливости, он по грудь тонул в навозе и мусоре, ловко выбирая различное тряпьё. За каких-нибудь два часа сума была полна.– Доброго помощничка послал деду Онуфрию Бог! – похвалил старик. – Внучки мои, царство небесное, Коленька с Аннушкой вдвоём мене добывали, чем ты один.В тот день Онуфрий, трижды сдавший добычу на бумажную мельницу, заработал без малого две с половиной деньги.– Только-то! – почесал Васька переносицу. – А я, бывало, в хороминах за ночь и сыт, и пьян, и алтын добывал.Онуфрий вздохнул.– От наших трудов праведных не наживёшь палат каменных…– А ты за другое возьмись.– Где, внучек, другое найдёшь.И старик без тени ропота поведал мальчику о том, как живут на Москве убогие, как подкрался неожиданно голодный мор, как целыми семьями мрут люди.– Вот и Коленька с Аннушкой тож на прошлой неделе убрались. Сами голодные, а животы большие, словно бы мешок хлеба съели.Васька подозрительно щурился и думал про себя: «За эдакую гору две с половиной деньги… Лукавит! Не инако обсчитать меня норовит».На другой день он упросил Онуфрия взять его с собой на мельницу.Воочию убедившись, что старик не утаивает денег, мальчик призадумался. Восторг от «валявшейся под ногами казны» улёгся, сменился унынием: «Эдак жить, и впрямь за его Колькой и Анкой уйдёшь». Вспомнились ряды, по которым он недавно разгуливал, горы всевозможного добра, обморочившая его гулящая женщина…Ваське скоро надоело занятие тряпичника. И вот как-то ночью, убедившись, что Онуфрий спит, он потихоньку нашарил кисет с деньгами, отсчитал половину стариковских сбережений себе и навсегда покинул избу.Утром он пришёл на фабрику компанейщиков Турки, Цынбальщикова, Нестерова и полковника Безобразова.– Сиротина я, – поклонился он в пояс мастеру. – Возьми, Христа для, в ученье, дядинька.Его охотно приняли и на первый день предоставили самому себе, воспретив лишь уходить за ворота.Васька долго бродил вдоль высокого забора, подглядывая щёлочки – изучал новое место, пока усталость не загнала его в избу.– Фу ты! – ужаснулся он. – Словно сызнова на свалку попал!Вдоль стен низкой клетушки тянулись заваленные тряпьём нары. На земляном полу тлели бугры гниющего сора. Крысы свободно расхаживали по избе, и когда мальчик притопнул на них, ощерились и поползли на него.Одним прыжком Васька выскочил на двор. Из амбара доносились сдержанные голоса. Васька приоткрыл дверь и робко заглянул внутрь. В кирпичном тройном горне стояли три котла, в которых варился щёлок для беления полотен. У котлов с мешалками в руках стояли, согнувшись, голые до пояса работные. Лица их были до того красны, что казалось, будто с них содрали кожу. Из разъеденных щёлоком глаз непрестанно лились слёзы. «Чего это они плачут?» – недоумённо подумал Васька, но тут же сам потёр кулачками зачесавшиеся глаза.– Побудь, побудь, – улыбнулся кто-то. – Так наплачешься, всю жизнь доволен останешься.Тут Ваське не понравилось. Хлопнув дверью, он отправился дальше, в двухэтажную светлицу, где находились главные мастерские.Никогда не виданные станы привлекли его внимание. «Тут мне и быть», – решил он про себя и осторожно прикоснулся к руке женщины:– Можно, тётинька, с тобой робить?Работные переглянулись между собой.– У нас тут везде можно. Всюду не нарадуешься, малец.Васька рукою погладил край стана. Но в то же мгновение его шлёпнуло по затылку.– Шкуры! – заревел над ним чей-то бас. – Я вам покажу разговор!Кое-как придя в себя, мальчик забился в дальний угол двора и там просидел допоздна – до тех пор, пока его не позвали вечерять в избу, где он так испугался крыс. Глава 2СТАРАТЕЛЬНЫЙ УЧЕНИК Компанейщики строго распределили между собою обязанности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121