– Да, миледи? – с готовностью откликнулась экономка Она, конечно, заметила замешательство пленницы.
А что, если Марта уйдет и вновь появится лишь к обеду? Мысль о долгих пустых часах, которые нечем заполнить, кроме грустных мыслей и бесполезных переживаний о печальной участи подруги, вселяла ужас. Эмили задумчиво прикусила губу и улыбнулась неуверенно, почти робко.
– Может быть, у вас найдется для меня какая-нибудь работа? Чтобы скоротать время?
Экономка вопросительно взглянула на Балморала, но тог лишь едва заметно покачал головой.
– Простите, миледи. Боюсь, вся работа в замке уже распределена. – Глаза доброй женщины светились сочувствием.
Оставалось лишь скрыть разочарование. Эмили кивнула:
– И все же спасибо.
Лахлан небрежно махнул рукой, и служанка послушно исчезла. Пленница подавила вздох: так хотелось поболтать с милой женщиной! Впрочем, что толку жалеть? В присутствии вождя разговор все равно бы не получился. Эмили поправила и без того безупречно убранную постель и украдкой посмотрела на грозного воина. Интересно, долго ли он собирался неподвижно стоять у двери и молча сверлить ее взглядом?
– Каша остынет, – наконец произнес Лахлан.
Если бы проблема заключалась лишь в остывшей каше. Эмили зачем-то взяла гребень и несколько раз провела по волосам – хотя совсем недавно тщательно расчесалась.
– Эмили! – В голосе зазвучали строгие нотки предупреждения, однако пленница предпочла не обращать на них внимания.
Теперь она принялась наводить порядок на столе – тоже не слишком ясно понимая, зачем это делает.
– Не люблю, когда меня не слышат, англичанка. – Лахлан произнес фразу таким тоном, словно действительно считал, что сообщает новость.
Эмили не услышала ни шороха, ни звука, и вдруг на ее плечо легла тяжелая рука. Лахлан повернул пленницу к себе лицом, однако она не захотела взглянуть на обидчика и отвела глаза.
Он вздохнул.
Эмили спросила себя, чего же хочет на самом деле – раздражать и злить вождя или все-таки попытаться что-нибудь разузнать о подруге. Победило беспокойство.
– Вы сегодня видели Кэт?
– Если разговариваешь со мной, то смотри прямо в глаза.
Эмили на мгновение задумалась и упрямо выпрямилась.
– Не хочу.
– А ответ на вопрос хочешь получить? В таком случае придется подчиниться.
Новости казались существеннее гордости, а потому повиновение не заставило себя ждать. Эмили посмотрела на самолюбивого шотландца и вздохнула. Как же он красив! Что за ошибка Создателя? Разве может такой красивый человек обладать черным, жестоким сердцем?
– Нет, – коротко произнес вождь после секундной паузы. В глазах пленницы мелькнуло неподдельное изумление.
Наверное, она ослышалась.
– Вы ее не видели?
– Нет, – спокойно повторил Лахлан.
– И заставили меня смотреть на вас лишь для того, чтобы я получила этот пустой ответ? – Изумление сменилось возмущением.
– Не повышай голос.
– Но ведь вы меня обманули, одурачили.
Лахлан пожал плечами:
– Не следовало вести себя так вызывающе.
– Интересно, почему же?
– Потому что я твой господин.
– Но ведь я не принадлежу к вашему клану. Меня похитили, взяли в плен. Так с какой же стати вы теперь ждете любезностей?
– Ты обязана проявлять почтение.
– Ничего я не обязана.
Странно, но вождь не разозлился. Всего лишь покачал головой и странно улыбнулся. Неожиданная улыбка подчеркнула красоту мужественного лица и вдохнула новое обаяние.
– Самые неустрашимые из воинов не осмеливаются разговаривать со мной таким тоном. А ты, малышка, словно ничего не боишься.
– Не боюсь. Вас не боюсь.
– Что правда, то правда. – Казалось, обстоятельства забавляли грозного воина. – Полагаю, не увижу Кэт и Друстана по крайней мере еще пару дней, – неожиданно добавил он.
– Должно быть, вы шутите?
– Ничуть. Серьезен, как никогда.
– Бедная Кэт. Ее постигла ужасная судьба.
– Ничуть не ужаснее, чем судьба любой другой женщины.
– У Кэт не было выбора!
– Большинство женщин не выбирают, за кого выходить замуж.
– Это совсем другое дело!
– В чем же разница?
– За нее все решали вы.
– Интересно, а первого мужа твоя подруга выбрала самостоятельно? – В голосе звучало откровенное сомнение. – И выбирала ли ты, когда приехала в нашу страну, чтобы выйти замуж за Талорка?
Что и говорить, выбора не было… особенно если она стремилась спасти сестру от неминуемых мучений.
– Нет. – Эмили вздохнула. – Кэт рассказывала о первом замужестве. Супруга ей выбрал брат.
– Ну вот видишь, – удовлетворенно произнес Лахлан. – Первый брак устроил брат – он же вождь и господин. А теперь новый вождь и господин выбрал второго мужа. Никакой разницы.
– Разница огромная! – Неужели он настолько упрям, что сам не понимает? – Она же оказалась в новом клане не по своей воле!
– А в клане Синклеров – по своей воле?
– Она ведь родилась в клане Синклеров!
– Ну и что? А вот теперь оказалась в клане Балморалов.
Вождь хотел показать, что в обоих случаях Кэт не распоряжалась собственной долей. Какая-то логика в странном рассуждении, конечно, присутствовала, и все же Эмили чувствовала изъян, хотя и не знала, как его объяснить.
– Вы пытаетесь меня запутать.
– Ничуть. Просто стараюсь показать правду.
– И в чем же заключается правда?
– В том, что, выдав Кэт замуж, я не сделал ровным счетом ничего предосудительного.
– Но ведь вы сказали, что мое мнение по данному вопросу не имеет значения.
– А я передумал. Хочу, чтобы ты перестала считать меня чудовищем.
– С какой стати?
Балморал посмотрел так, словно собирался прожечь пленницу взглядом.
– Вчера вечером ты не притронулась к обеду, а сегодня отказываешься от каши.
– Ну и что?
– Ты должна есть. Это приказ.
– А если вдруг ослушаюсь? Каким образом вы заставите меня подчиниться? Затащите к себе в постель, как последнюю шлюху?
Эмили и сама не понимала, как смогла вымолвить подобную непристойность. Но вождя, судя по всему, тема нисколько не смутила.
– Моя постель не сделает тебя шлюхой! – прорычал он.
– Неужели? А как же в таком случае в Хайленде называют женщин, доступных не только супругу?
– Таких женщин обычно называют сговорчивыми.
Эмили с трудом верила собственным ушам.
– Как вы могли сказать такое!
– Запросто. Я же не англичанин, чтобы думать одно, а говорить совсем другое.
– И хватило же дерзости!
– Говорю что хочу и делаю что хочу. Я здесь господин.
Лахлан произнес эти слова так гордо и самоуверенно, словно был не вождем одного из множества кланов, а по крайней мере шотландским королем.
И все же ее королем он не мог себя назвать. А потому Эмили презрительно фыркнула и отвернулась.
– Если хочешь увидеть Кэт, ешь как следует.
– И это вся угроза? – Собственно, он мог и не заставлять. Она всего лишь ждала, пока незваный гость уйдет. И все же в чем-то он прав: каша действительно совсем остынет, если ее немедленно не съесть.
– Если этой угрозы достаточно, чтобы заставить тебя поступать разумно, то других не последует.
– А я и не знала, что в тюрьме следует поступать разумно.
Однако Эмили все равно собиралась вести себя хорошо, а потому уселась на кровать и прилежно принялась за еду. Лахлан подошел и не слишком учтиво поставил ногу на край кровати.
– Ты не в тюрьме.
Эмили старалась не смотреть на его мускулистую ногу, внезапно оказавшуюся так близко, и все же ничего не могла с собой поделать. Мужчины-англичане закрывали ноги. Но здесь не помогли бы даже штаны и длинная рубашка. Лахлан выглядел настолько мужественным, что при одном лишь взгляде на высокого статного красавца женская сущность тут же пробуждалась – даже если хозяйка этой сущности была готова швырнуть миску с кашей прямо в голову мужчине.
– Так что же, оказывается, слуги не запирают дверь на засов, когда уходят? – насмешливо уточнила Эмили. – Значит, скрежет мне просто послышался.
– Я вчера предупредил: если попытаешься убежать еще раз, им следует тут же запереть тебя. И ты все-таки убежала.
– А вы выполнили угрозу. Но вот о пытке скукой не предупредили.
Глава 9
Лахлан смотрел, как Эмили старательно ест холодную кашу. Воображение рождало сладострастные образы, а в мозгу проносились смелые мысли – до того откровенные, что если бы упрямая девочка могла о них догадаться, то наверняка испугалась бы и убежала. Хотелось, чтобы прелестные губки касались его губ, а не ложки. Вчера вечером он говорил о постели лишь для того, чтобы заставить Кэт произнести слова брачной клятвы. И все же второй из возможных вариантов оказался бы желанным. Лахлан не отличался неутолимой жаждой женской ласки, однако этой ночью сон его покинул. Он был весь во власти вожделения. И все из-за маленькой упрямой англичанки.
– Я тебя не пытаю.
Это она его пытала. Заставляла страдать от желания прикоснуться, попробовать, отведать. Но ничего подобного он сделать, разумеется, не мог.
Эмили неторопливо доела кашу, поставила миску на стол и лишь после этого заговорила:
– Я заметила, как вы покачали головой. Не хотели, чтобы Марта дала мне какую-нибудь работу. А ведь в таком огромном замке всегда найдется дело!
Лахлан не мог поверить, что отказ обидел Эмили.
– Но ведь ты в моем доме не служанка.
– Лучше прислуживать, чем сидеть без дела и скучать.
– Поэтому твои руки и выглядят не слишком изнеженными? Наверное, в отцовском доме ты тоже не любила сидеть без дела? – На руки он обратил внимание еще вчера.
Эмили смущенно спрятала ладони в складках юбки.
– Неужели они так неприглядны?
– Этого я не говорил.
– Сказали.
Лахлан вздохнул:
– Собираешься спорить по поводу каждого моего слова?
– Даже и не думала.
– Ну так прекрати.
– А вы меня постоянно злите.
– Это заметно.
Эмили раздраженно повела плечами.
– Но почему бы в таком случае не прекратить вам самому?
– Я здесь господин.
– И таков ответ на все? – Возмущение очаровательной пленницы выглядело забавным, и вождь с трудом сдержал улыбку.
– Так я отвечаю лишь в тех случаях, когда считаю нужным.
– А нужным считаете постоянно, – ворчливо заметила Эмили.
Лахлан отошел от кровати. Цель достигнута – пленница позавтракала. Теперь предстояло заняться иными, более важными делами.
Эмили вскочила и схватила вождя за руку:
– Пожалуйста… не оставляйте меня здесь в мучительном безделье.
– И что же прикажешь предпринять? – полюбопытствовал Лахлан.
– У Синклеров я помогала Кэт по хозяйству. Тем же самым занималась и в отцовском доме – помогала мачехе. А еще выполняла свои постоянные обязанности. Их было не мало. Так что привыкла ощущать себя полезной.
– У меня служит экономка, а с ней работают еще несколько женщин.
Эмили грустно вздохнула и убрала руку.
– Что ж, понятно. Не смею больше отрывать вас от важных дел своими глупыми проблемами.
– Проблемы вовсе не глупые, – возразил Лахлан, хотя всего лишь секунду назад говорил себе то же самое. – Просто не могу придумать, как их решить. Я действительно не вправе превращать тебя в служанку – это первое. Ну а второе – встречу с Кэт придется отложить до тех пор, пока молодожены не выйдут из добровольного заточения.
Сказанное вовсе не означало, что Лахлан не знал, чем занять время Эмили. Разумеется, он прекрасно представлял, как это можно сделать. Правда, сама Эмили вряд ли одобрила бы его намерения – ведь первым делом ей пришлось бы раздеться.
– Для начала хотя бы переселите меня из этой тюремной камеры в нормальную комнату.
– Но ведь ты говорила, что хочешь держаться подальше от моих соплеменников.
Она действительно этого хотела.
– Вчера я очень устала. И когда убегала, не могла рассуждать здраво.
– Почему?
Эмили взглянула так, словно не понимала, зачем задавать нелепые вопросы.
– Сначала меня похитили. Потом оказалось, что единственная подруга, которую судьба подарила в Хайленде, должна выйти замуж в отместку за действия брата. Потом меня посадили в крошечную лодчонку и повезли по озеру. А ваш брат к тому же с ненавистью сверлил меня взглядом, словно хотел немедленно уничтожить. Поэтому когда мы наконец оказались на твердой земле, я уже едва соображала, что к чему.
– Вода тебя пугает? – уточнил Лахлан. Ему было интересно, скажет ли она правду.
Страх одного немедленно дает преимущество другому. Эмили не знала, что Лахлан давно понял, насколько она боится воды. Он услышал разговор подруг и не мог поверить собственным ушам: ведь в лодке совсем не ощущалось запаха страха – несмотря на то что люди не способны маскировать запахи.
– Да. Очень пугает. Просто ужасно.
– Почему?
– Не хочу закончить жизнь утопленницей.
– Что ж, ясный и убедительный ответ. Однако он не объясняет тревоги во время плавания в надежной лодке и с надежными попутчиками.
– Лодки часто переворачиваются.
– Я бы непременно тебя спас.
Эмили на секунду замолчала. Потом тяжело вздохнула и призналась:
– Вряд ли вы сможете понять. Я вообще очень не люблю воду, а озеро или море приводит меня в панический ужас.
– Но почему?
Она отвернулась. Лицо выглядело бесстрастным – а ведь обычно в живых, выразительных чертах Эмили отражалось каждое душевное движение, даже мимолетное.
– Не важно.
– Я сам решу, что важно, а что не важно. Говори правду.
– Вы еще более требовательны, чем мой отец.
– Так это отец внушил тебе водобоязнь?
Эмили не отвечала, словно застыла. Полная неподвижность встревожила Лахлана. Малышка едва дышала.
– Эмили?
Она подняла глаза. Мужественный воин с трудом выдержал исполненный острой боли взгляд.
Он не обдумывал, что следует делать: просто сел на кровать и привлек к себе измученное, жалкое создание. Посадил на колени и обнял. Эмили даже не сопротивлялась – напротив, доверчиво прильнула, как будто старалась укрыться от страшных мыслей и видений.
Лахлан устыдился собственной реакции: на искреннюю детскую доверчивость тело ответило примитивной физиологической готовностью. Да, он откровенно желал Эмили и уже был готов взять – немедленно, здесь и сейчас.
Усилием воли заставил себя отвлечься и повторил:
– Скажи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39