– Вот он! Вот он! – побежали по площади мальчишки и, замахав крылышками, взлетели над крышами.
В темнеющем вечернем небе меж сиреневых облаков показался летающий дворец. Он отвечал всем ожиданиям, построенными в своих мечтах гораздыми на выдумки эльфами (волшебница умела угождать фантазиям каждого): высокие белые башенки, розовые балкончики, над шпилями дворца вились рои разноцветных бабочек с мерцающими крылышками…
Весь город, захлёбываясь, кричал «Урра-а-а!». Толпы желающих посетить волшебный дворец затмили небо, осаждая жилище феи, как вражеская тать.
Оказавшись один на враз опустевшей площади, Игуш остановился, прикидывая, как добраться отсюда до дома Грушкинса. Внезапно чья-то ладонь крепко хлопнула его по плечу.
Игуш резко обернулся. Из темноты на него смотрело до боли родное лицо. Из-под шапки курчавых волос озорно поблёскивали чёрные глаза.
– Сиривуш! – вскричал кобольд.
Не помня себя от радости, друзья бросились друг другу в объятия.
Игуш был несказанно рад. Крепко держа Сиривуша за плечи, он пытливо вглядывался в своего потерянного друга. Кобольду явно на пользу пошло пребывание во дворце феи. Щёки его округлились, он приоделся и даже непослушная копна волос на голове приняла какую-то форму.
– Сиривуш, ты живой… – радостно повторял Игуш, недоверчиво оглядывая того.
– Я-то живой, – смеялся кобольд. – А вот ты как остался цел в этом замке, я вообще не представляю. Точно помню, что оставил тебя в лапах у тролля…
Возбуждённо смеясь и болтая, кобольды двинулись вдоль по улочке, не замечая больше ничего вокруг.
Игуш улыбался, слушая живой рассказ словоохотливого Сиривуша о жизни у феи Тортинеллы.
– Разъелся там на пряниках, – хлопнул он его по ремню на животе.
– Ничего подобного! – Сиривуш возмущённо тряхнул густой шевелюрой. – Я эти сладкие лакомства в кошмарных снах теперь долго видеть буду. Отдал бы мешок ватрушек за тарелку жареных каштанов. Они меня чуть не убили своим меню! Волшебница, конечно, славная старушка, но… ты не поверишь: на завтрак – торт, на обед – пирожные, на ужин – блинчики с вареньем! Я готов расцеловать Уморта за его чудесную поваренную книгу, в которой нет ни единого рецепта сладкого блюда!
Забыв обо всём на свете, друзья без устали рассказывали и рассказывали о приключившемся с ними за долгие минувшие недели.

* * *

А в королевском дворце гремел бал.
Такого грандиозного зрелища не сыскать было не только на земле, но и, пожалуй, вообще больше ни в одном уголке Цауберляндии. В своих пышных костюмах мыслимых и немыслимых цветов, взмахивая полупрозрачными крыльями, пёстрые эльфы кружились под музыку не только на блестящем паркетном полу, но и повсюду в воздухе, отражаясь во множестве в громадных зеркалах, висевших между золотистыми клокусами. В ночной тьме королевский дворец сиял тысячами огней. А самая главная бальная зала – из золотистых клокусов – своим величием и роскошью просто потрясала оказавшихся здесь впервые.
Похожая в своём белоснежном платье на снежинку, Катарина стояла между Тропотором и Дианой и жадными глазами глядела на пышное общество, собравшееся вокруг.
– Ярко одеться – это важно, – хлопая крыльями, наставляла девочку Диана. – А то вдруг кто-нибудь не обратит на тебя внимания и даже не оглянется вслед?
– Платье – это что… – говорил мурр, откуда-то успевший протиснуться к Катарине. – А вот волосы у тебя такие пушистые, как у кошки. Как ваш бок, Тропотор? – Почти не чувствую, – довольно отозвался гном.
Он смотрелся очень внушительно в своём новом костюме цвета льва, отдыхающего после охоты. Все эти дни Диана преданно ухаживала за раненым гномом. До сих пор не оправившись от потрясения, что Тропотора ведь могли и убить, она нежно заботилась о своём друге: меняла ему повязки, варила какие-то целительные снадобья – всё, как предписывал мурр, и даже не навязывала ему эльфийских блюд, а добывала где-то привычные его вкусу.
– Вы, дорогая эльфина, просто очаровательны в своём платье цвета… э-э… весёлого павлина, если не ошибаюсь? – произнёс Тоурри с улыбкой.
– Вы, дорогой мурр, наверное, плохо различаете цвета, – поразилась Диана. – Каждому видно, что это цвет вечерней радуги после дождя в июле.
Спор их прервала торжественная музыка, открывавшая бал. С самого начала Тоурри завладел Катариной, предупредив девочку, что до конца бала её кавалером будет только он.
– Это ещё почему?
– Я должен научить тебя мало-мальски сносно танцевать.
– Спасибо за комплимент, – вздёрнула нос девочка.
– Пожалуйста, – улыбнулся мурр. – Я люблю делать комплименты. Особенно таким красавицам, как некоторые.
Они кружились весь вечер. До тех пор, пока оба, совсем без сил, не плюхнулись на диванчик.
Сбоку подсел Том.
– Катрин, смотри! – шепнул он сестре, указав куда-то в толпу.
В дальнем конце залы под золотистым клокусом сидел кругленький человечек в канареечно-жёлтом костюме. Держа в руках табличку с меню, он что-то увлечённо в ней отмечал.
Брат с сестрой переглянулись:
– Жёлтый человечек!
– Ну, на этот раз он от нас не уйдёт, – сказала Катарина решительно. – Ты заходи слева, а я спрячусь вон за тем господином с полосатыми крыльями. Главное – напасть внезапно.
– О ком это вы? – удивилась Диана, поглядев в ту же сторону. – Да это же волшебник Лео!

* * *

– …Виноват, виноват, конечно, – сокрушённо каялся толстячок в жёлтом, обмахиваясь цилиндром. – Но я не мог не воспользоваться таким шансом. Согласитесь, что такая удача встречается редко: Том – отличный скрипач – находит волшебную книгу Уморта. Ну разве повернулась бы у меня рука не превратить вас в маленьких человечков? Уж простите старого мага…
– Но вы, – недоверчиво воскликнула Катарина, – вы же такой могучий волшебник! Разве вы не могли бы сами противостоять Уморту?
– Нет, дитя моё, – развёл руками Лео. – Никакой волшебник не может одержать верх над другим. И вообще не бывает могучих или не могучих волшебников. В своё время я пытался сделать немало хорошего для Цауберляндии. Потому, наверное, меня и считают могучим. А если бы я ничего не делал, меня бы считали слабым и вообще ненужным.
– Но вы могли бы хотя бы помочь нам, – укорила его девочка, – когда, например, на нас напали летучие мыши, или когда мы оказались в плену у Уморта…
– Но вы и сами и ваши друзья друг другу прекрасно помогли, – с улыбкой развёл руками старичок. – Вся штука как раз в том и заключалась, что без всякой помощи волшебников (ну, если только не считать моего шуша и того плота, который вам предоставила фея Тортинелла) вы должны были одолеть злого волшебника одни. С чем вы, – волшебник ласково взглянул на пятёрку друзей, – и ваши друзья кобольды и мурры чудесно справились.
– И вот что, – прибавил Лео таинственным шёпотом. – Из уст Дианы и Тропотора я уже знаю вашу историю: и про злую мачеху, и про волков, и про вашего отца, который думает, что вас давно нет в живых… Всё в порядке: я могу вас снова сделать большими, и к тому же… – волшебник полез в карман узких жёлтых брюк, – подарю вам одну ценную вещицу…
С этими словами он вытащил из кармана красивое ожерелье. При свете тысячи свечей камешки сразу так ослепительно засверкали, что дети невольно зажмурились.
– Очень тонкая работа, – оценил гном.
– Даже более чем тонкая, – кивнул волшебник. – Это ожерелье не простое. Пять сотен лет назад оно было сделано мастером своего дела – гномом по имени Гип. А мне его подарил один эльф, которого мне удалось когда-то освободить из плена у троллей.
(При этих словах Диана как-то странно заморгала.)
– Не советую вам одевать его на шею, – предупредил волшебник. – Ожерелье вызывает одевшего его на полную откровенность. А снять его самому с шеи у бедняги никогда не хватит духу. Хотя… у кого на сердце нет никаких секретов, может попробовать, – протянул он ожерелье сидевшей перед ним компании. – Как – есть желающие?
Все дружно замотали головами. Волшебник рассмеялся:
– Ну вот. Я посоветую подарить его вашей мачехе.
– А дальше? – спросил Том.
– Дальше? – Старичок хитро улыбнулся. – Увидите.

* * *

– Праздник кончится – и вы уйдёте. – Тоурри выглядел явно расстроенным. – И станете большими, и навсегда забудете про эльфов, про мурров, про…
– Ладно, Тоурри, чего ты, – тронул его за плечо Том.
– …про кобольдов, про троллей, про коршунов и соколов, волшебников и фей… – Тоурри остановился, вспоминая, что же он забыл упомянуть, – …про сладкую кушунью…
Катарина вздохнула.
За окном на улице взорвалось что-то оранжево-зелёное. Пока Том с большим вниманием разглядывал стаю зелёно-оранжевых бабочек, заполнивших всю улицу до самых крыш, Тоурри мягкими шагами приблизился к Катарине. На лице его снова играла привычная лукавая улыбка. В руках появился маленький серебряный ключик.
– Я очень боюсь, что ты, легкомысленная девчонка, и в самом деле забудешь про Цауберляндию, про мурров… ну, и про всё остальное прочее. Вот тебе от меня подарочек.
Ключик сверкнул между его пальцев и опустился в ладонь Катарины.
Но это было ещё не всё. Удобно устроившись на руке у девочки, ключик подпер головку и важно сообщил:
– Я очень даже непростой. Если хочешь знать, я подхожу к любой замочной скважине. И открою любую дверь, если меня будут держать пальчики Катарины. Ну, как тебе?..

Эпилог

Сорвав с нижней ветки несколько яблочек, Джангида вытерла пот со лба и присела отдохнуть. Всё хозяйство было теперь на её хрупких плечах. С самого утра она нацепила громадный передник и только и делала, что занималась этим проклятым хозяйством. К концу лета поспели яблоки и груши, и теперь их кому-то надо было стряхивать. Джангида с ненавистью посмотрела на длинный ряд деревьев: сожгла бы на месте!.. Если бы не учитель Арнольд.
Господин Арнольд заделался важной персоной после того как неожиданно скончался его дальний родственник – князь Ветерольский. Сегодня вечером должен был подъехать нотариус, чтобы утрясти последние детали передачи громадного наследства.
Такой ход мыслей вызвал просветление на лице молодой хозяйки. Джангида мечтательно улыбнулась, взяла двумя пальчиками яблочко, потёрла о передник его румяный бок и уже поднесла ко рту… когда на дорожке за забором послышались подозрительно знакомые голоса.
Не веря своим ушам, Джангида привстала и прислушалась. Нет, успокоила она себя, такого быть не может. Она просто перегрелась на солнце или переутомилась от тяжёлой работы, которая навалилась на её бедные плечи. Пока дождёшься, когда уладятся все эти формальности с похоронами и передачей наследства…
– …Привет, Джангида! – громом средь ясного неба прозвучал весёлый голос Тома. – Как дела?..
– Ха-ха! – захлопала в ладоши Катарина. – Джангида, ты шикарно выглядишь в этом переднике! А где твоя метла?
Как на ядовитую змею, смотрела молодая ведьма на возникших словно из-под земли детей. Но Джангида была не из тех, кто долго роется в карманах в поисках ответа. Сдвинув брови и уперев руки в бока, она строго вопросила:
– Где вы пропадали всё это время?
– Там, куда ты нас послала, Джангида, – спокойно ответил Том, посмотрев ей в глаза. – А также там, куда твои волки не посмели за нами сунуться.
Всё произошло слишком неожиданно в этот дивный вечер. Против желания ведьма смутилась. Том за лето сильно вытянулся, и теперь серые глаза его приходились почти вровень с её. Он больше не походил на маленького мальчика, которого можно было сурово отчитать.
– Но ты не пугайся, – говорил меж тем Том простодушно. – Дело понятное… Мы тут узнали по дороге, что ты у нас теперь богатая наследница… Ясно теперь, зачем понадобились волки. И колодец, и змея, и прохудившийся мост, и прыгающие кастрюли… Чего там, дело житейское.
Джангида настороженно смотрела на пасынка. А тот невозмутимо продолжал:
– Раз уж нам жить теперь вместе, давай договоримся: мы ничего не рассказываем отцу и всей округе про волков, метлу и самопроваливающийся мост, а ты навсегда забудешь про свои штучки.
«Всего-то?» – обрадовалась ведьма, подивившись наивности детей. И растроганным голосом пролепетала:
– Если бы вы знали, как я раскаиваюсь… Всё хотела, как лучше… Только из любви к вашему отцу… – Две слезинки скатились по её щекам и спрыгнули на передник.
Том добродушно улыбнулся:
– Ну, вот и славненько. Знаешь, Джангида, у нас даже для тебя есть подарочек. – Мальчик вытащил из рюкзака маленькую шкатулку и протянул мачехе. – Хотели, правда, подарить позже, когда станешь графиней. Но уж прямо невтерпёж – хочется посмотреть, что будет.
За воротами послышались стук копыт и шум колёс.

* * *

Никогда ещё учитель Арнольд не был так безумно счастлив. Что всё наследство богатого ветерольского князя по сравнению со смехом его нежданно-негаданно вернувшихся детей? Он то, смеясь от счастья, прижимал к себе Катарину, то хлопал по плечу сына и всё пытался уяснить, где же они были всё это время…
Но, к сожалению, пришлось отложить разговор на потом. Старичок-нотариус, понимающе улыбаясь, терпеливо дожидался в углу у камина.
Разговор о делах затянулся до позднего вечера. Когда же нотариус, наконец, вежливо откланялся и, сев в свою коляску, укатил в город, дети, конечно, давно уже спали.
Заперев ворота, учитель возвратился через сад к дому. При свете луны в траве поблёскивали светлячки. На крыльце одиноко сидела тёмная фигура.
– Тебе не спится, дорогая? – сказал учитель. – Какое красивое у тебя ожерелье. Это ты в ювелирной лавке купила? Знаешь, сегодня ведь самый счастливый день в нашей с тобой жизни…
Джангида молчала, опустив голову.
– Да! – спохватился господин Арнольд. – Я ведь должен тебе сказать… Это касается тех бумаг, что я сегодня подписал. Видишь ли, Джангида… э-э… Это, конечно, всё пустяки, которые для нас с тобой ничего не должны значить… – Учитель неловко замялся. – Но… э-э… может быть, это тебя немножко огорчит… Князь Ветерольский оказался такой чудак! Умирая, он составил завещание, в котором почти все свои деньги пожертвовал – никогда не догадаешься!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34