– Нет, доктор. По условиям Ооновского соглашения мы не можем контактировать с ними напрямую, за исключением чрезвычайных обстоятельств. К счастью, пока наше вмешательство не потребовалось.
– А как вам удалось скрыть военную операцию от наблюдателей ООН, которые находятся на борту «Академика Петровского»? – спросил ученый. – Ведь рано или поздно кто-нибудь из них может наткнуться на аппаратуру управления телепортацинной установкой.
– Если честно, обмануть их не составило никакого труда, Андрей Сергеевич. В реакторный отсек и все нижние кормовые отсеки за камбузом вход воспрещен, и все дела. Наблюдатели преспокойно занимаются своими делами, и никаких подозрений у них не возникает.
В иллюминаторе возникло облако вихрящегося ила, и Антонов заметил:
– Проходим через глубинный слой, доктор. Его толщина более десяти метров, состоит он из микроорганизмов, которые на ночь поднимаются ближе к поверхности.
– Я слышал об этом от дочери. Она называла такой слой пастбищем планктона, и я теперь знаю почему.
На глубине в сто тридцать метров Антонов попросил Петрова еще раз включить помпу балластной цистерны: для прохождения сквозь более плотный и холодный нижний слой термоклина надо было закачать в цистерну дополнительное количество воды.
– "Альфа-2", я «Альфа-1». Как меня слышите? Прием.
В динамике прозвучал четкий ответ из мини-субмарины, следовавшей в кильватере. Пользуясь уникальной возможностью, Андрей Сергеевич с интересом наблюдал за подводной жизнью. Мимо иллюминатора проплыла тройка морских окуней, затем похожий на огромное одеяло скат.
Наконец, на глубине в триста двадцать пять метров лодка коснулась дна. К ней присоединилась и вторая тарелка, после чего они вместе двинулись в южном направлении вдоль Андросского разреза.
На дне Андрей Сергеевич заметил полосу, похожую на занесенную песком и илом брусчатку, и удивился, как природа умудрилась создать такое чудо.
– Генераторы установлены здесь, под этим шельфом, – пояснил Антонов. – Тут самая узкая часть разреза, и любое судно, направляющееся в Язык Океана, не минует этого места.
– Должно быть, вам пришлось нелегко, когда тянули сюда генераторы, лейтенант.
– Да уж, пришлось попотеть. Устанавливали и соединяли оборудование с помощью манипуляторов. Пришлось сделать более ста рейсов.
– Поздравляю, вы потрудились на славу. Ну, что ж, давайте начнем осмотр с соединительной муфты силового кабеля. Потом проведем испытание на резонанс магнитного поля.
* * *
Сгорая от нетерпения, Ирина последовала за Карлом-Иваром внутрь ныряющего блюдца. Почти весь день они работали над устройством, разработанным норвежцем, и вечером, наспех поужинав, вернулись в ангар завершить начатое дело. Испытание показало, что батареи нормально держат заряд. И Ирина приняла приглашение Карла-Ивара выйти в море на ходовые испытания.
Карл-Ивар вывел «Мишу» из ангара и повел через коралловую поляну, на которой был расположен комплекс «Мир». Из своего иллюминатора Ирина увидела желтый свет, льющийся из иллюминаторов «Звезды» и гирлянду пузырей, поднимавшихся над куполом первого блока.
В свете фар мелькали разноцветные рыбы. Карл-Ивар повел «Мишу» на глубину. Войдя в Андросский разрез, норвежец начал выполнять маневры на высокой скорости. Не спуская глаз с вольтметра, он гонял ныряющее блюдце на всех режимах работы, затем сбросил скорость хода до самой малой.
– Пока все нормально, – как всегда немногословно высказался норвежец.
– Ты просто гений, – не скрывая своего удовлетворения, произнесла Ирина. – А то я уже сомневалась, удастся ли мне еще раз попасть на дно разреза.
– Мы можем продолжить испытания и там, – предложил Карл-Ивар. – Батареи заряд держат, а качество ремонта можно проверить в любом месте.
– Я не против, – сказала Ирина и довольно улыбнулась.
Карл-Ивар тут же подал ручку управления вперед, и нос «Миши» резко опустился. Они быстро проскочили глубоководный слой и вошли в термоклин. Ирина уверенно управляла насосами балластной цистерны и поглядывала в иллюминатор. Буквально за считанные секунды достигли дна, и фары высветили знакомый каменный узор.
– Нам повезло, что песок не сдвинулся, – заметила Ирина. – Остается в силе все тот же вопрос: как далеко дорога тянется на юг?
– Так может мы это сейчас выясним? – предложил норвежец и, посмотрев на свою напарницу, подмигнул ей.
На указателе глубины было уже за девятьсот восемьдесят футов, и Карл-Ивар продолжал вести «Мишу» под уклон. По обе стороны в полумраке лежали неровные стены разреза. Гидроакустическая установка позволяла им на полной скорости скользить над дном, не опасаясь столкновения.
Удивительно, но каменная дорога все время шла почти по идеальной прямой строго на юг. Лишь небольшие участки ее были покрыты песком и илом, большей частью кладка была чиста.
Ирина никак не могла поверить в свою удачу и уже ничуть не сомневалась, что брусчатка была создана руками людей античного мира. Она уже размечталась о потрясающей археологической находке в конце пути, когда Карл-Ивар вдруг сбросил скорость.
– Сонар указывает на препятствие впереди, – пояснил он.
– Сейчас посветим, – сказала Ирина, пытаясь сфокусировать передние фары на невидимом препятствии.
Через полминуты ее усилия увенчались успехом: по дну было разбросано около дюжины огромных валунов, которые почти полностью перекрывали участок дороги впереди.
– Похоже, эти камни упали со стен разреза, – предположила Ирина. Вероятно, здесь было землетрясение.
Карл-Ивар осторожно провел «Мишу» над завалом. По ту сторону дорога была свободной, и они вновь двинулись над ней, пока не достигли широкого каменистого шельфа. Здесь разрез резко обрывался. Карл-Ивар выключил маршевый двигатель и подрулил вперед с помощью вспомогательных маневровых движков. Норвежец первый заметил вдали, на противоположном конце скального шельфа чужие огни. Он инстинктивно погасил фары и плавно опустил «Мишу» на каменистое дно.
– В чем дело, Карл-Ивар? – недоуменно спросила русская.
– Мы здесь не одни! – пояснил тот, ткнув пальцем в иллюминатор.
Взглянув в ту сторону, куда указывал норвежец, Ирина тоже заметила мерцавшие вдали огоньки.
– Но этого не может быть! – не поверила она собственным глазам. – «Миша» – единственное судно, которое может здесь находиться!
В это мгновение свет чужих прожекторов ясно высветил двойника «Миши».
Ирина тоже заметила ярко-желтую субмарину, которая скрылась вдали за стенами разреза.
– Это ныряющие блюдца с «Академика Петровского»! – воскликнула она. – Но ведь они неисправны!
– Возможно, наконец-то прибыли запчасти из России? – предположил Карл-Ивар.
– Очень сомневаюсь. Даже если это так, адмирал Валерьян должен был поставить нас в известность.
– Может, нам стоит взглянуть поближе? – спросил норвежец.
Под влиянием возникших подозрений, Ирина спросила:
– А ты не мог бы подойти так, чтобы мы их видели, а они нас нет?
– Попробую, – ответил норвежец и взялся за ручку управления.
«Миша» с потушенными фарами пополз вперед и остановился у самого обрыва. В пятидесяти футах под ними у скалистой стены копошились две тарелки. Одна из них с помощью манипулятора колдовала над каким-то громоздким агрегатом, установленным на каменистом дне. От агрегата уходили вверх два черных кабеля. Ирина озабоченно произнесла:
– Что-то здесь не так, Карл-Ивар. ООНовское соглашение гарантирует нам исключительное право работы в этих водах. Предполагалось, что лодки с «Академика Петровского» будут использоваться только в случае аварии на комплексе. Следовательно, они не должны быть здесь.
– Что будем делать, доктор? Попробовать подойти поближе?
– Нет, Карл-Ивар, мы увидели уже достаточно! Мы возвращаемся. Это, по-моему, как раз тот случай, когда осторожность не помешает.
Казалось, возвращение на комплекс длилось вечность. Ирина напряженно размышляла о том, что увидела на дне океана.
Она достаточно хорошо знала человека, в чьем распоряжении были тарелки, чтобы иметь все основания для беспокойства. С самого начала ей казалось странным назначение адмирала Игоря Валерьяна командиром «Академика Петровского». Уж очень хорошо ей были известны его взгляды сторонника «холодной» войны и жесткой линии в международной политике. Она не удивится, если он со своими вояками задумал использовать программу комплекса как прикрытие для проведения тайной военной операции.
Ирина лихорадочно искала какие-нибудь логические объяснения увиденному. Одно было ясно: пока дело не прояснится, придется действовать чрезвычайно осторожно. Этой тактике выживания научил ее отец, чью жизнь хладнокровно растоптали коммунистические идеологи в духе Игоря Валерьяна. Эти страшные люди – тяжелое наследие России. Виновные в гибели миллионов невинных жертв, они стали проклятием человечества. Ирина надеялась, что их время кончилось, но злая воля настигла ее даже тут, на дне Атлантического океана. Но на сей раз она встретит зло во всеоружии...
Они без происшествий вернулись в ангар, пришвартовали «Мишу» и, торопливо надев акваланги, возвратились в «Звезду». Хотя уже было давно за полночь, вся команда комплекса в полном составе ждала их в столовой.
– Mon Dieu! – озабоченно воскликнул Пьер Ланклю, помогая Ирине и Карлу-Ивару выбраться из воды. – Когда вы не вернулись после ходовых испытаний, мы подумали, не случилось ли что с вами.
– Извините, что доставили вам беспокойство, – ответила Петрова, – но мы убедились, что «Миша» работает как часы и решили еще раз взглянуть на дно разреза.
– Я так и думал, – облегченно вздохнул француз.
– Вы нашли ворота Атлантиды? – восторженно воскликнула Лайза Тэннер.
Петрова покачала головой.
– Нет, нам не удалось найти Атлантиду, но мы сделали другое, и, на мой взгляд, не менее важное открытие.
Выдержав паузу, русская обвела взглядом внимательные лица товарищей.
– Осматривая дорогу дальше того места, где мы были в прошлый раз, мы добрались до обрыва, за которым дорога вела прямо в Язык Океана. И тут Карл-Ивар заметил свет фар другого подводного аппарата. Он благоразумно выключил фары «Миши», и нам стало ясно, что на дне обрыва работали два глубоководных аппарата.
– Что за аппараты, откуда они там взялись? – нетерпеливо перебил ее Ланклю.
Петрова глубоко вздохнула и ответила ему прямо:
– Эти аппараты, Пьер, как две капли воды, похожи на «Мишу», а это значит, что они с нашего базового судна «Академик Петровский».
– Но ведь их тарелки тоже были неисправны! – воскликнула Лайза Тэннер.
– Так нам сообщили, – сказала Ирина. – Но теперь нам известно другое.
– Интересно, что бы это значило? – недоуменно спросил Ланклю.
– Для начала хотелось бы знать, что они там делали, – произнес Томо.
Карл-Ивар шагнул вперед и сказал:
– Мне показалось, что они устанавливали на дне разреза какое-то тяжелое оборудование.
– Тяжелое оборудование, говоришь? – переспросил Ланклю.
– Именно так, комендант, – подтвердила Ирина. – К тому же мы заметили два силовых кабеля, поднимавшихся на поверхность.
– Очень любопытно, – задумчиво произнес Ланклю. – «Академик Петровский» находится здесь только с целью обеспечения комплекса. Так как обнаруженное вами оборудование не имеет никакого отношения к нашей программе, имеет место вопиющее нарушение соглашения ООН, согласно которому мы работаем.
– Я постоянно чувствовала что-то неладное с тех пор, как узнала о назначении адмирала Валерьяна командиром «Академика Петровского», – заметила Ирина. – Учитывая его опыт, это все равно, что стрелять из пушки по воробьям.
– Но что они могли там делать? – недоумевала Лайза Тэннер.
– Это не имеет значения, – ответил Ланклю. – Они не имеют права использовать ныряющие блюдца без необходимости, связанной с выполнением исследований по программе нашего комплекса.
– А так как такой необходимости нет, – продолжила за него Ирина, – могу предположить, что адмирал Валерьян занялся посторонней деятельностью, имеющей, скорее всего, военную направленность.
– А мы можем их как-то остановить? – спросила Лайза.
Ланклю в задумчивости погладил подбородок, затем ответил:
– Вернуться на дно разреза слишком рискованно. Самое простое, что мы можем сделать – поставить в известность о происшедшем руководителя группы наблюдателей ООН на борту «Академика Петровского» доктора Соркина. Это как раз тот человек, который сможет выяснить, что делали тарелки на дне разреза.
– Если хотите, я составлю текст письма, – вызвалась Лайза. – Доктор Соркин – друг нашей семьи. Кроме того, он из Окленда и не из тех, кого можно легко обвести вокруг пальца.
– Отлично, mon amie, – согласился Ланклю. – Тогда напишите письмо, а завтра Долли доставит его адресату с утренней почтой.
* * *
Старший лейтенант Виктор Ильич Александров, как обычно, начал свой рабочий день с осмотра машинного отделения. После прибытия на Багамы дизель-электрическая установка судна почти бездействовала. На якорной стоянке машина мощностью в 3600 лошадиных сил использовалась только для питания поворотных движителей да систем электроснабжения и жизнеобеспечения судна.
Чтобы матросы не слонялись без дела, Александров приказал им выдраить и покрасить весь отсек. Его распоряжение поначалу было воспринято с обычным в таких случаях ворчанием, но потом покладистые и трудолюбивые русские моряки смирились и принялись за дело.
Войдя в отсек и обведя его взглядом, старший лейтенант сразу же заметил результаты их труда. Переборки, как новенькие, сверкали свежим слоем белоснежной краски, и даже сама машина была вычищена и надраена до блеска. Александров отметил про себя, что надо бы поощрить мичмана, и направился в соседний реакторный отсек.
Доступ в эту часть корабля был ограничен, и чтобы попасть сюда, ему пришлось набрать личный код безопасности на цифровой панели, установленной на переборке перед дверью. Дверь бесшумно отворилась и, пропустив его внутрь, закрылась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33