Хорошее чувство, когда тебя вот так по голове родным домом.
Оставшиеся полдня у меня ушло на то, чтобы привести мысли в относительный порядок. Они, подлые, упорно разбегались в разные стороны, как тараканы от мокрой тряпки, но мне удалось, хоть и с большим трудом, призвать их к порядку и собрать мозги в кучку.
Ко всем моим проблемам прибавилась еще одна, не менее тревожная, чем остальные, – что с Сенькой? Домой ведь он так и не вернулся. А вдруг с ним что-то случилось? Но я старалась об этом не думать, надеясь, что уж это-то я бы почувствовала, не зря же он часть меня.
И только когда я полностью успокоилась и пришла к выводу, что не представляю никакой угрозы для окружающих, я направилась в сторону замка. Лошадь от меня убежала в первые же несколько минут, испугавшись моего праведного и не совсем нормального, в ее понимании, гнева, поэтому пришлось шлепать пешком. Ничего удивительного, не часто ведьмы так из себя выходят. Я ее могла понять.
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, красным заревом оповещая всех вокруг, что пора отправляться на покой. Холодный вечерний ветер трепал мои волосы и освежал лицо. Я приходила в себя. Меня грела мысль, что рано или поздно я найду этого гада и собственноручно перегрызу ему горло. Эта кровожадность успокаивала душу и придавала мне уверенности.

ГЛАВА 17

На этом, как оказалось, моя подлюка-судьба временно исчерпала весь запас неприятностей, предложенных моему вниманию, и взяла внеочередной отпуск. Потянулись отвратительные скучные будни. Не то чтобы я уже привыкла, что со мной что-то происходит, но вынужденное безделье и тревожное ожидание изматывали хуже вспахивания колхозного поля мизинцем левой ноги. Мне казалось, что чем дольше со мной ничего не случается, тем серьезнее будет очередная гадость, будто она специально копит силы, чтобы коварно наброситься из-за угла.
Единственным более-менее приличным развлечением были прогулки с князем. Он почему-то решил, что мне просто необходимо периодически бывать в его обществе. Уж не знаю, какую цель преследовал он сам, но я сначала не ждала от этих прогулок ничего хорошего, но потом как-то само собой втянулась и даже стала получать от внимания Кащея некоторое удовольствие. Он оказался далеко не глупым человеком (в чем я и раньше-то не особо сомневалась – вряд ли во главе государства, хоть и небольшого, встанет полный тупица) и достаточно интересным. Чем я заслужила его интерес к своей неудачной почти во всех отношениях персоне, так и осталось для меня загадкой.
Мы болтали о всякой ерунде, вплоть до разновидностей квашеной капусты и рецептов ее приготовления. Причем эта тема вызвала на удивление ожесточенные споры. Мы не сошлись не только во вкусах этого простецкого, но чертовски необходимого в любом уважающем себя доме блюда, но и в способах собственно самого квашения. Я утверждала, что лучше всего квасить капусту с клюквой, князь же настаивал на обязательном присутствии сладкого и горького перца (тоже мне любитель контрастов!). Представить Кащея рядом с кадкой за крошением кочанов у меня не получилось, но мы доспорились до того, что решили проверить все опытным путем, причем на ком-нибудь третьем, не заинтересованном в результатах наших кулинарных дебатов лице. Благо в закромах княжеского замка присутствовали кадки с обоими видами капусты.
Первым попавшимся на нашем исследовательском пути подопытным кроликом оказался несчастный Виктор. Мы хапнули его под белы ручки и потащили в один из многочисленных погребов, где находилась, по словам Кащея, причина нашего спора. Советник долго ничего не мог понять, пока его не поставили перед фактом (точнее, перед двумя кадками) и не сказали:
– Ешь вот отсюда и вот отсюда.
Виктор смотрел на нас с нескрываемым ужасом. Если мое поведение в данной ситуации он воспринял как нормальное (что еще от меня можно ожидать?), то князь явно попал под подозрение в качестве начинающего умалишенного. Причем я же оказалась, по его мнению, разносчиком этой заразы.
Мы быстренько свернули его ворчание на тему психических расстройств и вернули к предмету нашего спора. Когда же Виктор наконец понял, чего же мы от него хотим, то расстроил нас до глубины души, заявив:
– У меня вообще аллергия на квашеную капусту.
Проверять, так ли это на практике, по моему же настоянию не стали (мне же потом пришлось бы лечить его покрытую крапивницей тушку) и отпустили обалдевшего вконец советника с миром, оставшись каждый при своем мнении.
Впрочем, такие интересные с познавательной точки зрения дни случались не всегда. Князь он на то и князь, чтобы заниматься не только праздными развлечениями да скрашиванием одиночества политически убереженных девиц, но и решением более важных вопросов. А в силу предстоящих событий забывать о своих прямых обязанностях было бы воистину преступлением. Угрозу военных действий со стороны Расстании еще никто не отменял.
Я знала, что к Кащею постоянно приезжают гонцы с донесениями, шпионы с докладами, но разузнать более подробную информацию об истинном положении дел мне так и не удавалось. Александр не желал посвящать меня в межгосударственные распри, придерживаясь мнения, что политика – не женское дело. И все мои возражения и угрозы на него не действовали, он оставался при своем мнении. Подслушать разговоры в кабинете также не удавалось, стража сновала туда-сюда, лишая возможности хоть таким способом утолить свой информационный голод. Единственное, о чем мне удосужились сообщить, что князь все-таки послал отряд на разведку на границу с Бемиранией, но ответа пока еще не было.

Так прошло около месяца полного бездействия (моего, естественно). Князь в очередной раз куда-то (мне даже этого знать не полагалось!) уехал, и я вполне натурально начала подвывать уже ближе к обеду. Этому еще способствовала отвратительная серость за окном, сопровождающаяся низвержением водных потоков с небес. Противно, сыро и неуютно. Если бы я была лягушкой, то сейчас бы радовалась, а так… В подвалы лазить меня почему-то больше не тянуло.
Я открыла бабкину книгу на первой попавшейся странице, решив в очередной раз попытать счастья у этой несговорчивой кучки макулатуры, которая со дня моего попадания в замок упорно не хотела открываться вообще, и тут же наткнулась на заклинание материализации, которое оказалось на удивление длинным и требовало четкого представления желаемого. А это уже интересно. Надо попробовать. Единственное условие – это сильно чего-то захотеть.
Наколдовать себе стакан апельсинового сока почему-то не получилось. То ли я что-то перепутала, то ли у меня сил не хватило, но стакан, предусмотрительно поставленный напротив, оставался возмутительно пуст. Зато из коридора послышались странные булькающие звуки. Я выглянула и ужаснулась. По коридору текла самая настоящая апельсиновая река! Потоки оранжевой жидкости струились в сторону лестниц, где, как я начала подозревать, образовались уже настоящие водопады. Кошмар! Я же так много не просила!
Быстренько зачерпнув стаканом одинарную порцию, я скрылась за дверью, пока и моя комната не превратилась в апельсиновое болотце. Сок оказался свежевыжатым, и даже с мякотью, но пить его почему-то сразу расхотелось. Одновременно с моим перехотением журчание в коридоре стихло, и я снова осмелилась высунуться.
Ох, зря я это сделала! Надо было забаррикадироваться как следует и шкаф к двери пододвинуть! Оранжевая река исчезла, оставив после себя мокрый пол, но словно ужас в ночи на меня надвигался Виктор, насквозь промокший и подозрительно пахнущий цитрусовыми.
– Что ты себе позволяешь?! – зашипел он.
– Соку захотелось, – невинно пожала я плечами. – Хочешь? – И я протянула ему стакан.
Виктор шарахнулся от меня так, будто я предлагала выпить яду на брудершафт.
– Прекрати это немедленно, – снова зарычал он. – Жалко, князя нет, он бы тебе показал, где раки зимуют.
– А он и это знает? – «удивилась» я.
Виктор плюнул и ушел. Вместо него тут же появились уборщики с швабрами и принялись мыть полы, устраняя последствия моих чрезмерных желаний. При этом они как-то странно на меня посматривали, предусмотрительно стараясь держаться подальше.
Я вернулась к себе и решила пожелать что-нибудь менее разрушительное. Пирожные отпадали. Во-первых, их не очень-то и хотелось, а во-вторых, выкарабкиваться из вязкого крема гораздо труднее, чем из сочных потоков. Перебрав еще несколько вариантов, я пришла к выводу, что с едой лучше не связываться. Если я опять перестараюсь, то меня вряд ли похвалят за повышение продуктового запаса замка.
Полистав книгу снова, я не нашла больше ничего интересного. Мне стали попадаться рецепты из трав для снятия напряжения с глаз, избавление от вспучивания живота и прочая ненужная ерунда. Книгу пришлось отложить, все равно больше ничего не скажет.
Мне снова стало скучно.
Я вышла в коридор и спустилась вниз. Весь замок пропах апельсинами, а кое-где еще оставались желтоватые разводы и лужицы, служившие мне немым укором. Я подошла к большому окну в холле и уставилась на улицу. Дождь вроде бы прекратился, но выползать наружу как-то не тянуло. Скука смертная. Хоть бы Кащей обряд жертвоприношения какой совершил при моем непосредственном участии, а то я раньше сдохну от безделья.
Сзади послышались шаги. Я обернулась. Переодевшийся советник, покосившись на меня, постарался незамеченным прошмыгнуть в другой конец коридора, но было поздно.
– Виктор! – окликнула я его.
Он обреченно вздохнул, но все-таки подошел, подозрительно поглядывая на меня.
– Опять пакость задумала?
– Ну почему сразу пакость? – ничуть не обиделась я. – Может, я доброе дело сделать хочу. – При этом советник как-то странно хрюкнул. – Вот ты чего сейчас хочешь?
– В смысле? – не понял он.
– Ну вообще.
– Отстань, я есть хочу.
– Я поконкретее? – прицепилась я.
– Курицу. Только не вздумай…
Но я уже шептала слова с трудом выученного неимоверно длинного заклинания. Сначала, как и в прошлый раз, ничего не произошло. Виктор удовлетворенно хмыкнул, как бы не удивляясь моим «способностям».
– Ну и где моя ку…
– Не получилось, – вздохнула я, не наблюдая ни одной тушки с хрустящей корочкой ни на полу, ни на тумбочках.
И тут до моего слуха стали доноситься звуки, которые и заставили меня обернуться. А там было на что посмотреть! Весь луг перед замком кишмя кишел самыми разномастными и вполне живыми несушками. О горе мне, горе! Я же не указала в заклинании, какую именно курицу хочу получить! Вот и получила… целую птицефабрику.
– Что это? – оторопел Виктор, уставившись через окно на истерично кудахчущую массу.
– Курица, как ты и просил, – невозмутимо ответила я.
Он перевел ошалелый взгляд на меня и снова в окно.
– Но я не ем сырых кур, тем более в таком количестве.
– Откуда же я знаю? – Мне стоило больших усилий не рассмеяться ему в лицо. – Может, ты любитель свежатинки, просто тщательно это скрываешь?
Картина за окном тем временем разворачивалась презабавная. Стражники пытались справиться с непонятно откуда возникшим птичьим царством. Получалось у них не ахти. Курицы шарахались и разлетались в разные стороны, отчаянно кудахтая, явно не понимая, как они здесь оказались и что с ними собираются сделать. При этом по большей части они попадали под ноги стражникам, отскакивали, снова лезли на абордаж и с выпученными глазами старались затеряться в толпе себе подобных. Пух и перья летали надо всем этим орущим и ругающимся великолепием, изображая рождественский снегопад.
Мы с Виктором выползли на крыльцо. Отсюда было лучше слышно и видно происходящее.
– Убери это! – прошипел советник, когда особо ретивая квочка бросилась ему в объятия в поисках спасения.
– Не могу, – захлебываясь смехом, еле выговорила я. – Это твои желанные курицы, вот сам с ними и разбирайся.
Несушки, видимо признав в Викторе своего вожака или почувствовав, что их появление здесь как-то связано с этим товарищем, дружно рванули в нашу сторону. Я первая сообразила, что надо делать ноги, и скрылась в замке. Виктор последовал за мной, но наседающие квочки так просто расставаться с ним не собирались, и советнику пришлось изрядно потрудиться, чтобы пробиться к спасительным дверям. Пнув особо ретивую кудахтающую поклонницу, Виктор захлопнул дверь и навалился на нее спиной, на всякий случай.
– Что делать-то? – тяжело дыша, спросил он, отряхиваясь от перьев и ценных удобрений.
– Перестань хотеть курицу, – припечатала я.
– Не могу…
Снаружи раздался дополнительный источник шума, и мы прилипли к окну, чтобы узнать в чем дело.
– О нет! – простонал Виктор. – Теперь нам точно крындец!
В ворота въехал Кащей.
Страж резко остановился, гневно глядя себе под ноги и совершенно не понимая, откуда на его пути могло возникнуть столь непонятное и шевелящееся препятствие. Охрана пыталась что-то объяснить князю, но тот уже и так, кажется, все понял. Прокладывая себе путь (точнее, прокладывал-то его Страж), князь с трудом пробился к замку и, с грохотом распахнув двери, вихрем ворвался внутрь (не на коне, слава богу).
Мы с Виктором переглянулись.
– Алена! – грозно навис надо мной князь. – Что это за шутки?!
– Это не шутки, – пискнула я, понимая, что гроза готова полностью обрушиться на мою бестолковую голову, с молниями и завихрениями. – Это он. – Мой палец уткнулся в советника.
– С каких это пор Виктор заделался магом? – Кащей упорно не сводил с меня пылающего взора. – Еще утром он был нормальным.
– Он хотел курицу, и он ее получил.
– Ах вот как?! – Теперь взгляд Александра испепелял нас обоих. – Мне плевать, как вы это сделали, но чтобы через пять минут этого курятника здесь не было!!!
И он унесся наверх. За ним легким облаком закружились пушинки, прилипая к мокрому плащу.
Мы с Виктором снова переглянулись. Шум на улице неожиданно стих, и перед замком зеленел безнадежно испорченный и потоптанный лужок. Виновниц данного безобразия больше не наблюдалось.
– Аппетит пропал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48