Пробраться внутрь или выйти незамеченным не получится.
Слева немного поодаль начинался лес. Не очень густой, но и не редколесье. В таком хорошо прогуливаться в жаркий полдень, наслаждаясь кусочком дикой природы. Ни расчищенных дорожек, ни подстриженных кустов не наблюдалось.
Передо мной открывался тот самый луг, который был виден из окна, и я направилась к живописной группе лучников. В этот самый момент один из учеников под чутким руководством Кащея прицелился в небо и пустил стрелу. Мишенью был летящий не очень высоко голубь.
Моя реакция опередила сознание. Мощная воздушная струя ударила стреле в бок и резко увлекла ее в сторону, полностью изменив прямую траекторию полета на дугообразную. Мужчины проводили ее недоуменными взглядами, открыв рты. Излишне самостоятельная стрела встретилась им впервые. Ничего не подозревающий голубь спокойно полетел дальше. Не люблю я охоту. А когда убивают животных просто так, ради тренировки, особенно.
Кащей повернулся ко мне так резко, что я от неожиданности даже отшатнулась. При этом на его лице отразилась странная гримаса не то боли, не то ярости. Он сделал непроизвольное движение левой рукой, как бы прикрывая правое плечо, но тут же справился с собой и напряженно выпрямился.
– Что ты себе позволяешь? – прошипел Кашей, стараясь испепелить меня взглядом.
– Не люблю, когда убивают животных просто так, – прошипела я ему в ответ.
– И что дальше?
– Ничего. Не проще пользоваться фантомами?
И я для наглядности выпустила несколько эфемерных ворон, которые, ничем не отличаясь от живых, разлетелись в разные стороны. Только каркать не умели.
– Оригинальная идея. – Снова злобное шипение. – А проходящая сквозь пустоту стрела должна сама вернуться и поведать о своих незабываемых ощущениях?
– Ну почему же? Тебе нужна достоверность? Попробуешь? – И я указала на небо, приготовившись создать еще парочку эфемерных птичек.
Кащей выхватил лук у одного из ребят, жадно прислушивающихся к нашей милой беседе, и четко отработанным движением приладил стрелу.
Я выпустила сокола, и он взмыл в небо с невероятной скоростью. Вслед ему полетела стрела, пронзив насквозь, и птица камнем упала вниз, ярко вспыхнув едва коснувшись земли. Кащей почти даже не целился, и я удивилась его потрясающему мастерству. Здорово стреляет. Попросить у него парочку уроков, что ли?
Кащей опустил лук. Пот градом катил по его лицу, на щеках появилась мертвенная бледность. Я даже испугалась, что он сознание потеряет.
– Вот и займись мишенями, если тебе так птичек жалко, – сквозь зубы процедил он. – Все польза какая-то будет.
И, бросив лук на землю, он стремительно направился к замку.
– Подожди, – спохватилась я и почти бегом устремилась за ним. – Ребята, я скоро вернусь, – бросила я на ходу обалдевшим будущим воинам.
Догнать Кащея мне удалось только в тронном зале, как я его сразу окрестила по наличию в нем странного сидячего места, напоминавшего нечто среднее между стулом и инвалидным креслом из черного мрамора. Никакого вкуса у хозяина! Кащей тяжело опустился в это уродливое сооружение и прикрыл глаза рукой. Я влетела следом.
– Что тебе нужно? – устало спросил он и глянул на меня сквозь пальцы так, будто я только что утопила его любимую левретку.
– Что у тебя с рукой? – спросила я, снова заметив гримасу боли, исказившую его лицо.
– Ничего. Просто царапина. Скоро пройдет.
Судя по голосу, он и сам не очень-то в это верил.
– На твоем месте я не была бы в этом так уверена.
– Это твои проблемы. – И Кащей собрался подняться с трона, но я уже стояла почти вплотную, и ему пришлось опуститься обратно.
– Снимай рубашку, я посмотрю, – приказала я.
– Не буду.
– Снимай, кому говорят.
– Отстань от меня, я сам разберусь со своими болячками, и уж к тебе обращусь в самую последнюю очередь, – раздраженно дернул он плечом и снова скривился. – У меня есть свои лекари.
– Может быть, лекари и есть, но толку от них, похоже, нет, – позволила усомниться я. – Они даже диагноз нормально поставить не могут.
– А от тебя, стало быть, толк есть? – Ирония просто била ключом. – У вас мания величия, девушка.
– У меня мания добиваться своего, правда, весьма своеобразно, – не сдавалась я. – Я хорошо разбираюсь в медицине, поэтому ты ничем не рискуешь.
Кащей с вызовом посмотрел мне в глаза, явно давая понять, что уступать мне не собирается. Я в ответ состроила самую зловещую физиономию и уперла руки в бока. Отделаться от меня было уже достаточно проблематично. Я упертая.
– Мне бы очень не хотелось прибегать к крайним мерам. – Мой голос звучал угрожающе. – Но если будет надо, то я испепелю на тебе эту рубашку, тогда придется лечить еще и ожоги.
Естественно, я не собиралась прибегать к столь жестокому обращению, но угроза и мой решительный вид произвели нужное впечатление, что мне и требовалось.
– Ну хорошо, – нехотя согласился Кащей, медленно расстегивая плащ и снимая рубашку одной рукой. Видимо, боль была действительно сильной.
Ничего себе! В одежде он худым таким кажется, а разделся, так под кожей одни мышцы перекатываются. Одно загляденье. Стоп! Ну и куда меня опять занесло? Срочно возвращаемся к текущей проблеме.
Плечо было достаточно грубо перевязано бинтом, успевшим местами пропитаться кровью и какой-то желтовато-коричневой жидкостью. Я осторожно размотала повязку, стараясь не причинить боль моему капризному пациенту, когда отдирала присохшую ткань, и склонилась над глубокой резаной раной, пересекавшей все плечо почти до ключицы.
– Та-а-ак, – протянула я с видом ученого, изучающего действие трупного яда на развитие живого организма. – И кто такой «добрый» тебя лечит? Хотелось бы мне на него посмотреть. А еще лучше откусить ему голову.
– А что тебе не нравится? – спросил Кащей, поворачивая голову и искоса стараясь рассмотреть, что же меня так впечатлило.
– Все, – нахмурилась я. – И убери свой любопытный нос, он мне мешает.
– Кто бы говорил про любопытство, – проворчал пациент, но голову послушно отвернул в другую сторону.
Рана в самом деле выглядела ужасно. Она была очень глубокой и лишь чуть-чуть не доходила до кости. Возраст ее насчитывал дней пять как минимум, а при неумелом и неправильном лечении она сильно воспалилась и подкровавливала. Ровные края, какие остаются только от удара мечом или похожим на него оружием, уже приобрели нехороший багровый оттенок и отечность. Если не принять экстренные меры, то очень скоро поднимется температура, и тогда уже будет гораздо сложнее что-либо сделать, если вообще возможно.
Я осторожно пропальпировала горячую кожу вокруг раны. Кащей невольно дернулся от прикосновений моих пальцев и скрипнул зубами.
Да уж… Работы непочатый край.
– Ну что там? Ерунда? – с надеждой спросил он.
– Значит, так, – вынесла я вердикт. – Ты можешь думать обо мне все что угодно. Но в данный момент у тебя есть всего два выхода. Первый – все оставить как есть и продолжать пользоваться услугами того живодера, который тебя лечит сейчас. Тогда через несколько дней у тебя разовьется гангрена. И выход второй – ты доверяешь свою «царапину» мне, и через те же несколько дней ты вообще про нее забудешь. Выбирай.
Я терпеливо ждала его благоразумного решения. Ни одной причины доверять мне у Кащея, естественно, не было, скорее наоборот. И я не рассчитывала на его доверие. Только на согласие. Наверное, во мне умер хороший целитель, потому что я не могу спокойно смотреть, как другие страдают от боли. Сразу помочь хочется. Но призвание не особо торопилось воссоединиться с моей судьбой и проявлялось крайне редко, в особо серьезных случаях.
– Хорошо, – взвесив все «за» и «против», выдавил он. – Я согласен.
– Отлично. Тогда сиди тут и не вздумай трусливо сбежать, – уже выбегая из зала, скомандовала я. – Я сейчас вернусь.
Ни один мужчина не посмеет допустить ситуации, чтобы его обвинили в трусости, тем более женщина, поэтому я была абсолютно уверена, что, когда вернусь со своей аптечкой, Кащей будет восседать там, где я его оставила. Мой расчет оказался верным.
Я разложила на лавке, придвинутой вплотную к трону, миску с водой, которую захватила в ванной комнате, очищающий настой, заживляющий бальзам и противовоспалительную мазь, за которую я так вчера переживала. Первые два лекарства мне помог сделать леший, рассказав о том, что некоторые снадобья лучше готовить в определенный день и час, чтобы усилить их действие, и подсказав, чем лучше заменить недостающие травы. Мазь же я изобрела сама, основываясь на собственных знаниях и опыте, и состояла она из пары десятков компонентов, тщательно и заботливо подобранных и рассчитанных с точностью до крупинки. Причем мне уже довелось ее опробовать на Сеньке, когда его подрали, правда, не сильно, деревенские собаки. Эффект превзошел мои ожидания – на следующий день от укусов не осталось и следа. Порывшись еще в сумке, я вытащила бинты и мешочек с ватными тампонами.
Чем я руководствовалась, собирая в аптечку лекарства, больше подходящие для военного госпиталя, объяснить было трудно. Но сейчас они оказались очень даже кстати.
Кащей настороженно следил за моими приготовлениями, но все-таки не выдержал и с опаской спросил:
– Что ты собираешься делать?
– Для начала необходимо промыть рану и вычистить всю грязь, а потом снять воспаление, – пояснила я ход действий, расставляя на лавке все так, чтобы не надо было далеко тянуться.
– А просто каким-нибудь заговором обойтись нельзя?
Мне показалось, что Кащей уже пожалел, что согласился на экзекуцию.
– Уже нельзя, – отрезала я.
– Почему?
– Потому что такие раны вылечить заговорами в принципе почти невозможно. Кстати, где ты ее нажил?
– На охоте, – нехотя признался Кащей. – Медведь зацепил.
Нашел наивную дурочку! Так я тебе и поверила.
– И с каких это пор медведи по лесу с мечами разгуливают? – Я повернулась к нему и невинно улыбнулась.
Он окинул меня взглядом с ног до головы и не ответил.
Я закончила все приготовления и собралась с духом. Не люблю делать людям больно, тем более заведомо зная, что боль будет очень сильной. Дурман-травы, способной притуплять болевые ощущения и вводить больного в сонное состояние, у меня не было, поэтому придется снимать боль самой. Я представила, какими неприятными ощущениями мне это грозило, и внутренне содрогнулась. Но отступать было некуда. Мне уже не один раз приходилось лечить воспаленные раны, но не настолько глубокие и серьезные.
– У тебя есть имя, Кащей Бессмертный? – спросила я.
– Зачем тебе? – подозрительно покосился он на меня.
– Свечку за здравие поставлю.
«Или об упокоении, как получится», – хмуро додумала я.
– Александр, – помолчав, признался Кащей.
– Поверни голову в другую сторону и расслабься, – попросила я. – Больно будет только вначале.
– Ничего, я потерплю, – храбро заверил меня Кащей, но глаза выдали его страх.
Имя мне было нужно, чтобы настроится на его биополе. Конечно, можно было обойтись и так, но с безымянным пациентом гораздо труднее работать.
Я склонилась над раной и еще раз внимательно ее рассмотрела. Работы предстояло много, даже слишком. «Мишка» постарался на славу. Еще бы чуть-чуть, и голова пациента существовала бы отдельно от туловища, но «медведь» малость не рассчитал удар, или лапа дернулась. В общем, Кащею повезло.
Я настроилась и прочитала заговор, притупляющий боль, на всякий случай. Вдруг у меня не хватит сил долго контролировать процесс. Плеснув себе на руки очищающего отвара, я смело принялась за операцию. Я вычищала рану с тщательностью одержимой чистотой домохозяйки, осторожно промывая и обрабатывая воспаленные края и удаляя омертвевшие ткани. По лицу Кащея струился холодный пот, его перекосило от боли, но он не издал ни единого стона и только сильно стискивал зубы.
Мне тоже было больно. Перетягивать боль пациента на себя – занятие не для слабонервных.
– Потерпи еще немного, – уговаривала я. – Скоро закончу.
Когда наконец моя излишняя критичность решила, что рана достаточно чистая, прошло не меньше часа. Оторвав кусок бинта, я вытерла мокрое от пота лицо Кащея и свое заодно. Кащей посмотрел на меня, слегка приоткрыв глаза. Я физически ощущала его боль, взяв часть на себя, иначе он давно бы потерял сознание. Наверное, я, как всегда, переусердствовала, потому что меня просто выворачивало наизнанку, в глазах мутилось, но прервать контакт до конца операции я уже не могла. Руки и ноги у меня сильно тряслись. Зато пациент при этом испытывал боль вполне терпимую. По крайней мере, до болевого шока было далеко.
Теперь осталось сделать обработку заживляющей болтушкой и наложить мазь. Болтушки я не пожалела и полила прямо из бутылки. Кащей дернулся и все-таки издал еле слышный стон, больше похожий на рык.
– Еще немного, – заговаривала я ему зубы, как маленькому, плохо соображая, что говорю. – Сейчас чуть-чуть пощиплет, но это не страшно. Зато быстро заживет и следов не останется. Вот так. Хорошо. Нечего было с вооруженными до зубов медведями драться. Интересно, где ты их нашел?
Самое сложное было сделано. Мази я тоже не пожалела и щедро размазала ее, как масло по бутерброду. Перевязка заняла всего несколько минут.
– Можешь открыть глаза и одеться, – тихо сказала я, трясущимися руками собирая свою аптечку и преодолевая безумное желание лечь на пол. Слабость и боль во всем теле мешали сосредоточиться. Нужно было как можно быстрее убраться отсюда и восстановить силы, иначе я упаду, а этого моя гордость не могла себе позволить.
Кащей молча начал одеваться. Я схватила кое-как собранную сумку с лекарствами и, еле переставляя ноги, направилась к двери.
– Алена, – окликнул меня Кашей, но я, не оборачиваясь, прошептала:
– Перевязку нужно сделать вечером. Обязательно.
И почти выпала в коридор, врезавшись в какого-то высокого мужчину. Кажется, он вчера присутствовал на ужине, когда мы мило заявились к Кащею в гости. А может, и нет, не помню. Но мне сейчас было не до этих подробностей. Я даже рассмотреть толком его не смогла, только завязанные сзади в хвостик волосы почему-то запомнились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48