и если одежда все ж намокла на них, то скорее не от дождевой влаги, а от пота.
Преследование длилось уже около четырех часов. Сначала собачий лай доносился со стороны дороги, и оттуда же временами до них долетали приглушенные звуки работающих автомобильных движков. Когда окончательно рассвело, они втроем выбрались на берег какой-то речушки. Пройдя около километра по кромке леса – собачий лай то стихал, то возобновлялся с новой силой – они вымахнули на косогор, поросший высокими светлыми соснами. Отсюда, с этого возвышения, открылся отличный вид на окружающую их местность. Солнца из-за туч не видать, но Анохин, как опытный в военных делах человек, и без того легко умел ориентироваться на любой местности. Компас с разбитой на деления картушкой, можно сказать, находится у него в голове, вместе с внутренним хронометром и действует автоматически, выдавая на-гора необходимые хозяину данные и показания…
Так вот, если считать тот косогор на берегу таежной речки наблюдательным пунктом, то картинка, которую Анохин видел отсюда не вооруженными линзами бинокля глазами, выглядит следующим образом. В секторе пространства примерно от двухсот тридцати градусов до сорока пяти, то есть между направлениями на юго-запад и северо-восток, занимая целиком видимую глазу полусферу, лежит сильно заболоченная низменная местность, прорезанная десятками ручейков, ручьев и речек, с малыми и не такими уж малыми зеркалами водоемов, с проплешинами мхов , с густыми зарослями кустарника и отдельными рощами, деревья которых все еще противостоят наступлению на леса водной стихии, которую, в свою очередь, вытесняют, душат торфяниками болота. Ну а остальная часть пространства, все, что находилось у него за спиной, было ни чем иным, как тайгой, которая простиралась на восток и юг до поселка Лесной и до бывших леспромхозовских угодий, которые раскинулись на десятки километров южнее тракта…
На этом косогоре, который оказался очень удобен в качестве НП, они устроили небольшой – минут на пятнадцать – привал.
Солдатик Леха, хотя и был в их компании самым молодым, притомился поболее остальных. А потому, едва прозвучала команда «привал», сразу же опустился на сухую, мшистую, усеянную иголками и шишками землю. И то сказать: выдержать темп движения, который по очереди, меняясь в головном дозоре, задавали группе то охотник Уваров, то спецназовец – таковым он считал себя и по сию пору – Сергей Анохин, способен далеко не каждый физически крепкий мужик. Поначалу Анохин думал, что Дед выдохнется первым из их небольшой группы и что придется, считаясь с его возрастом, замедлять темп движения. Но Федор знай себе семенил на своих кривых ногах. Вроде и не быстро идет, а хрен угонишься.
Анохин, прислонив автомат к пахнущему живицей стволу сосны, тоже присел на землю, жестом приглашая Уварова присоединиться к нему.
– Ну что, Федор? – спросил он, покусывая крепкими зубами только что сорванную травинку. – Какие мысли у тебя возникли по ходу наблюдения? И самое главное… Местность эта тебе хорошо знакома? Сможешь вывести нас, к примеру… к котласской ветке?
– Местность эта мне, конешно, известная, – спустя, наверное, минуту отозвался Уваров (на голове у него, кстати, красовался волчий малахай, который он извлек из своего сидора еще на рассвете). – В молодые годы я здесь немало хаживал. Ну и летось по одному делу мне тож довелось бывать в этих краях. К «железке», командир, хочешь пробиваться?
– Ну… это я так… к примеру. Честно говоря, пока не определился, куда нам следует путь держать. И как нам выскочить из этой западни.
– Ежели итти к «железке», то нам надо было оставаться с другой стороны тракта, – пояснил Уваров. – Чтоб напрямки туда попасть, в аккурат нужно дороги держаться. Там, версты за четыре до Лесного, есть полустанок. Оттуда рельсы проложены до поселка и еще дальше, до лесной биржи, откуда составы с лесом гонят куда-то дальше через Котлас.
– Наверное, в Архангельский и Мурманский порты?
– Это мне неведомо, мил человек. Но котласская ветка здесь завсегда была. Дед мой, когда еще был живой, рассказывал, что «железку» в наших землях еще при царях построили…
В мозгу Анохина всплыл фрагмент из второй по счету малявы, которую ему тайно передал врач Игорь Глебов.
«Планов этих людей я не знаю. Но предполагаю, что вскоре из лагпункта вас повезут на полигон. Точных размеров полигона сообщить не могу. Но, глядя на карту, предполагаю, что площадь его составляет не менее двухсот квадратных километров. Если вдруг удастся освободиться, не пытайтесь идти обратно к „девятке“ или пробиваться вперед, к поселку Лесной. Перехватят с гарантией… Держите курс на север или северо-запад. Там лежат Адские болота, считающиеся непроходимыми. Но вам, может, повезет. Если решитесь двинуть на Ю или ЮВ, в обход Лесного, ИТК-12 и ИТК-28, то наверняка угодите в сети поисковых партий. Или наткнетесь на заградотряды…»

Пожевав горькую травинку, Сергей выплюнул ее. Кивнув головой в сторону хорошо видимой отсюда речной долины, негромко спросил:
– Дед, а что это за речка?
– Лузанкой местные кличут.
– Лузанка? А куда она, интересно знать, впадает?
Дед, задумчиво пошкрябав заросший щетинкой подбородок, сказал:
– Точно в Лузу, однако. В полсотне примерно верст отсюда, – он показал рукой в направлении северо-запада. – В том месте, где энта самая Луза угол делает, там и втекает в нее.
– Ну и названьица у вас, – усмехнулся Анохин. – «Луза», «угол»… Вы тут, часом, игрой в бильярд не увлекаетесь?
– Биллиард? Не-е… о такой речке я не слыхал.
– Ладно, проехали… Ну а Луза куда впадает? Если мы, к примеру, решим по ней сплавиться? Речка-то хоть широкая? Полноводная?
– Луза? Не-ет, паря, не годится… Местами, конешно, широка и глубока, но уж больно порожиста… Про устье ее не скажу… не знаю. Кабы в Вятку впадала или в любу другу нашу реку, тогда б знал! А так… наверное, в каку соседню губернию уплывает.
Анохин тем временем при помощи подручного материала – веток и шишек – попытался выложить на земле некое подобие фрагмента топографической карты.
– Гляди-ка сюда, Федор. – Он поправил прутик, который положил между собой и Уваровым. – Вот тракт, по которому нас везли… Считай, он идет строго по линии «запад-восток»…
– Вестимо, – кивнул Федор. – Но за Лесным он поворачивает на полдень и идет дальше вдоль «железки». К Мурашам и облцентру.
– Нет, Дед, дорожка туда нам пока заказана, – твердо сказал Анохин. – Нас там отловят..: как пить дать! Я просто хочу сориентироваться в пространстве, с учетом твоих подсказок… Ладно, двигаем дальше!
Он выложил на землю еще один прутик, при помощи которого хотел обозначить на своей примитивной схеме «железку».
– Так, где у нас север? – Они одновременно показали рукой направление. – Вот и ладненько! Котласская ветка проходит, кажется, с севера на юг… Ну, или наоборот.
– Чуток загибается на заход! – уточнил Уваров. – По-вашему – клонится к западу…
– Северо-северо-запад? – догадался Анохин. – Хорошо, учтем… То местечко, где нас высадили на тракте, отстоит от «девятой» зоны…
– Верст на двадцать с лишком, – подсказал Уваров. – А до полустанка и Лесного чуток поболее будет – где-то тридцать верст.
Анохин взял пару шишек и обозначил ими на своей «схеме» примерное местоположение ИТК-9 и столицу Вятлага – поселок Лесной.
– Мы отскочили от тракта километров на десять, максимум двенадцать, – продолжил Анохин. – Если б шли дальше по проселку, то отмахали бы, конечно, поболее… Но и уперлись бы во что-то или в кого-то… Кстати, Федор, а куда нас могла вывести та дорожка? Если б мы, конечно, не свернули в лес?
– Ну так… известное дело. Деревушка там когда-то была. Почитай, версту мы до нее всего не дошли. Когда-то, при прежней власти, Погорелово имело два десятка дворов…
– А сейчас?
– Летось видел там четверых… Все старики, даже постарше меня будут.
– Прошлым летом здесь был? – уточнил Анохин.
– Да, в аккурат год минул, – покивал головой Уваров, но в подробности, как того ожидал Анохин, вдаваться не стал.
– А что там дальше на север?
– На полночь? – переспросил Уваров. – Верстах в пяти от Погорелова когда-то была еще одна деревушка, но остались от нее лишь фундаменты. Далее мелколесье, где леспромхозовские ранее порубками занимались. Они, то есть «порубки», тянутся до самой «железки» на полночь… По левую руку, в аккурат за Лузанкой, начинаются Карачаевские мхи . Верст пять или семь, конешно, можно пройти… если нужная тропка сыщется. Но далее, за Карачаевскими, где лежало когда-то Адово озеро, начинаются гиблые места. В той стороне мхи, почитай, до границ соседней губернии простираются.
«Вот и хорошо, – подумал про себя Анохин. – Отлично. На западе лежит Вологодская область. На северо-западе – Архангельская. Главное сейчас – убраться из владений Вятлага, выскочить за пределы некоего „полигона“, о назначении которого, кажется, и сам Глебов мало что знает…»
Им пора было уже сниматься с места, но Анохин, которому пока не удалось определиться с маршрутом следования, решил чуток продлить время привала. Благо погоня вроде отстала и можно было выкроить еще минуту-другую перед очередным «марш-броском».
– Может, Федор, ты хочешь в одиночку дальше пробиваться? – в который раз уже спросил Анохин. – Без тебя, конечно, нам очень сложно будет из этой западни выбраться… Но и силком удерживать тебя я не хочу, не имею такого права.
Уваров какое-то время размышлял над его словами.
Затем, слабо усмехнувшись, покачал головой в волчьем малахае.
– Артельно надо действовать, паря! Ты вот в военных делах спецом?! Так? Я тропки всякие знаю. Да и солдат наш – не обуза.
– И на том спасибо, Дед, – сонно пробормотал Леха-Дизель, успевший, пока двое старших совещались, малость прикемарить. – А че ты свой волчий треух не сымешь? Лето ж на дворе! Башкарику, должно быть, нестерпимо жарко…
– Шапка – это мой оберег, – мягко сказал Уваров. – Я тово серого, из которого она выделана, собственноручно завалил. Он в нашу деревню как-то в зиму повадился; в гости ходить… Когда на мне энта шапка, все в «елочку».
– О-о, старый, так ты и по фене можешь ботать? – подал реплику Леха-Дизель.
– Я, паря, по-всякому могу. Чай, вторая ходка висит за плечами… Вот когда ходил к барыге – на чем меня и замели – «волка» своего я у дочки оставил… Понятно?
– Думаешь, тебя из-за этого закоцали? – усмехнулся Леха. – Если б, типа, в треухе к барыге заявился, то все было бы в «елочку»? Ну и ну. Может, скажешь еще, что в тебя душа этого волчары вселилась?
– Хрестьяне мы, – сказал Уваров. – Но… всяко в жизни быват. Мы люди темные, безграмотные, мож, чего-то не так понимаем.
Поскольку данная тема Анохина как-то мало интересовала, он решил пока осмотреть их наличный арсенал.
Достал из своей сумки майку цвета хаки: эти вещи, майка, кожанка, сменная пара белья, плюс одежда, которая на нем, и есть нынче все его имущество. Подстелил ее, чтоб было куда патроны выщелкивать. А если понадобится, то и как ветошку ее, эту последнюю майчонку, придется использовать…
Начал он с «ПМ». Извлек обойму, передернул затвор… спуск… осмотрел, уже в разобранном виде. Выщелкнул из обоймы одну «маслину»… С недоумевающим видом повертел пузатенький цилиндрик в пальцах… Бросил сверху на подстилку, хмуря брови в озарившей его уже догадке. Потом принялся поочередно выщелкивать остальные патроны…
Отсоединил автоматный рожок и проверил с полдюжины патронов калибра 7,62.
– Ну я и болван, – пробормотал Анохин, с силой вщелкивая патроны обратно в магазин. – Мог бы и раньше эту фишку просечь… Развели нас, мужики, как лохов!

Уже около часа они скорым шагом продвигались по кромке леса вдоль правого берега Лузанки. Но теперь, после сделанного Анохиным открытия, настроение заметно переменилось. Одно дело, когда ты при оружии, и совсем по-другому себя ощущаешь, когда знаешь, что от обоих стволов сейчас толку – голимый ноль. Потому что снаряжены стволы… холостыми патронами.
Уваров продвигался головным в их маленькой группе. Он то увлекал их в лесной массив, спрямляя, как он сам сказал, углы, то вновь выводил на опушку леса, примыкающего к берегу речки. За ним топал Леха Дизель; замыкающим, с переброшенным за спину «АКМ» и сумкой, зацепленной за другое плечо, шел Сергей Анохин.
Когда они вновь выбрались из кустарниковых зарослей на пологий в этом месте правый берег Лузанки, Анохин скомандовал: «перекур!».
Леха, бросив в изголовье свой сидор, улегся прямо на влажную после оросившего недавно землю дождичка изумрудную травку. Анохин, неодобрительно покачав головой, передал ему свою кожанку.
– Не ложись на землю, солдат! Потный весь… так и простыть недолго! Вон же коряга рядом! И куртку набрось! Свежо… может так просифонитъ, что назавтра ты спину не разогнешь!
Анохин – как бы противореча только что сказанному – стащил мокрый от пота свитер, разулся, затем босиком прогулялся к речной заводи. Дно, к его немалому удивлению, оказалось песчаным… Он с наслаждением продегустировал удивительно вкусную речную водицу, при этом едва не выловил горстью из воды мелкую серебристую рыбешку. После чего принялся умываться этой холодной, почти колодезной водой…
Выбравшись на берег и вытираясь майкой, он ненароком потревожил почти затянувшийся шов, оставшийся на память после «операции». В том месте на предплечье появилась некая припухлость в виде небольшой шишки (опухоли или набухшего желвака). Когда он примял эту вот «шишку» пальцами, показалось, что где-то под самой кожей перекатывается, скользит туда-сюда, как неизвлеченная пуля или средней величины осколок, какой-то посторонний предмет…
Остальные двое тоже вволюшку напились воды. Леха, перебравшийся на корягу, своей формой напоминающую массивное резное кресло, первым затронул наболевшие вопросы.
– Нич-че не понимаю! – задумчиво произнес он. – Выходит… они своих грохнули?! Ну и на фига? Оружие прям на дороге бросили опять же… Да еще с магазинами, снаряженными холостыми патронами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43