несокрушимым Александром Четвертым. Тем самым Александром, который подмял под себя Священную Коллегию и единолично правил всей католической церковью. Тем, чей сын должен был править всем миром.
И так велики были его жизненные силы, что Александр все-таки победил боль. Его мысли прояснились, он вспомнил прошедшие дни и сказал себе: меня отравили.
Он не забыл улыбающееся лицо Адриана да Корнето, предложившего ему утолить жажду после осмотра дворца. Не забыл и того слугу, который подал ему два кубка вина из отборного красного винограда.
Произошло ли это по ошибке? Может быть, слуга перепутал кубки? Или та ошибка была умышленной? Ах, какая разница?… Если имел место любой из этих двух случаев, он обречен. Но… Нет! Любой другой человек был бы уже в могиле. Александр не такой, как все. Он выживет. Ему нельзя умирать. Он нужен Чезаре – тот еще не совсем прочно обосновался в Романьи. Он нужен Лукреции. Как в далекой Ферраре обойдутся с ней, если будут знать, что ее отец не сможет постоять за дочь?
Он простонал:
– Ступайте к герцогу Романскому и попросите его прийти ко мне. Я должен срочно поговорить с ним.
Боль постепенно возвращалась. Она накатывала на него волнами, и он понимал, что борется с кантареллой – старым другом их семьи, превратившимся в беспощадного врага всех Борджа.
Ничего, думал Александр. Ничего со мной не случится. Никто не сможет меня победить. Корнето сполна ответит за измену. Когда придет Чезаре…
В комнату вошли слуги, но сына среди них не было. Где Чезаре?
Кто-то склонился над его изголовьем. Ему показалось, что он не расслышал обращенных к нему слов, и попросил их повторить.
– Ваше Святейшество, герцог Романский болен… Ему так же плохо, как и вам, Ваше Святейшество.
Чезаре метался в постели. В перерывах между приступами боли он кричал:
– Где мой отец? Приведите его ко мне! Быстрее, быстрее! Если через пять минут его здесь не будет, все отправитесь на тот свет!
Но его голос слабел с каждым разом, и слуги, стоявшие у изголовья постели, цепенели от ужаса. Им казалось, что Чезаре Борджа очутился на своем смертном одре.
– Мой господин, Его Святейшество уже посылал за вами. Он не может прийти… Он тоже болеет…
Наконец Чезаре разобрал их слова.
– … ему очень плохо…
У него потемнело в глазах – не только от боли. Итак, они оба выпили яд, предназначавшийся кардиналу. Он даже помнил вкус того терпкого красного вина.
Чезаре попытался встать. Скверную шутку сыграл этот лукавый Адриан, подумал он. Боже, какая боль!.. Сейчас Чезаре горел жаждой мщения.
Он прохрипел:
– Немедленно послать за кардиналом Корнето. Я хочу поговорить с ним. Скажите ему, что для него же лучше не откладывать встречи со мной… О Пресвятая Богородица… какие адские муки…
Его глаза налились кровью.
– Ну, чего стоите! – вдруг заорал он. – Живо сюда этого кардинала!
Вскоре ему принесли еще одну новость.
– Мой господин, кардинал не может прибыть к вам. Он прикован к постели, и его болезнь похожа на вашу.
Чезаре уткнулся лицом в подушку. Кто-то ошибся. Или сошел с ума.
По Риму разнесся слух.
– Папа умирает.
Вскоре у ворот Ватикана собралась толпа. Когда напряжение достигло предела, взбудораженные люди ворвались в римскую резиденцию и вынесли или разгромили все, что имело хоть какую-то ценность. Такие бунты случались всякий раз, когда умирал очередной Папа.
Новостей ждали весь день; из уст в уста передавался один вопрос:
– Как там Его Святейшество?
Отвечали – борется за жизнь, со всей своей неукротимой энергией борется. В них есть что-то сверхъестественное, в этих Борджа. Они заключили договор с дьяволом. Наверное, Папа и его сын приняли по порции их собственного порошка – кто-то перепутал кубки с вином. По ошибке ли, умышленно ли – какая разница? Важно, что Александр умирает.
А в комнате, находящейся непосредственно над апартаментами Папы, боролся со смертью Чезаре Борджа.
Великие дни наступали в Риме.
Чезаре слышал приглушенные голоса. Это этажом ниже молились о спасении Папы.
Сам он изнемогал от боли и отказывался думать о том, что станет делать, если умрет отец. Чезаре не был дураком. Он понимал, что основанное им королевство покоится на власти и богатстве Александра. Знал он и то, что итальянские города открывали ему ворота не столько из страха перед его армией, сколько из-за невозможности противостоять католической церкви.
Что случится с Чезаре Борджа, если исчезнет эта могучая поддержка? Кому он сможет довериться? Сейчас у него не было сил даже подняться с постели, и все-таки он догадывался, что люди, толпившиеся у ворот Ватикана, молились о его смерти.
С трудом открыв глаза, он увидел двоих мужчин, стоявших у окна, и подозвал их. Одним оказался его брат. По щекам Гоффредо текли слезы.
– Брат, – силясь приподняться, проговорил Чезаре, – кто это рядом с вами? Свет режет мне глаза, и я не могу разглядеть его.
– Ваш добрый слуга, дон Микелетто Корелла.
– Ах да, – продолжая щуриться, сказал Чезаре, – пусть он тоже подойдет ко мне.
Микелетто Корелла встал на колени у изголовья и взял Чезаре за руку.
– Мой господин, я готов служить вам.
– Как мой отец? – спросил Чезаре. – Говорите правду, не жалейте меня. Сейчас не то время.
– Он очень плох.
– Смерть неизбежна?
– Если бы он был обычным человеком, то в этом не было бы никаких сомнений. Но Его Святейшество обладает сверхъестественной силой. Говорят, есть вероятность, что ему удастся перебороть воздействие яда.
– Господи, помоги моему отцу!..
– Он не умрет! – воскликнул Гоффредо. – Борджа не умирают!
– Если это в человеческих силах, то он выживет, – сказал Чезаре. – Но мы должны быть готовы ко всему, что бы ни случилось. Если мой отец умрет, вам придется завладеть ключами от подвалов и перевезти все семейные сбережения в какое-нибудь надежное место.
– Можете положиться на вашего слугу, мой господин, – ответил Корелла.
– И в то же время все должны думать, что я и мой отец уже поправляемся. Никому не говорите о нашем состоянии. Скажите, что мы заразились какой-нибудь неопасной болезнью.
– Все, кто был на вечере у Корнето, сейчас лежат в постелях. Кардинал говорит, что всему виной заразный летний воздух и, чем быстрее Леонардо да Винчи, ваш архитектор фортификационных сооружений, сконструирует свою канализационную систему, тем будет лучше для римлян.
– Пусть все так и считают. Значит, все гости пострадали, да? Но ведь не в такой степени, как мой отец… и не так, как я. По-моему, это очень подозрительно. Но все равно, уверяйте всех, что мы выздоравливаем. Тихо! Кто к нам идет?
– Кое-то из кардиналов Священной Коллегии. Они хотят справиться о вашем самочувствии.
– Поддержите меня, – сказал Чезаре. – Им не нужно знать о том, как мне плохо. Ну, давайте же… улыбайтесь, болтайте о чем-нибудь. Пусть думают, что через несколько дней я встану с постели.
Вошли кардиналы. Они только что были у Папы, и их явно разочарованные лица приободрили Чезаре – он понял, что Александр сумел произвести на них такое же впечатление, какое он сам собирался им внушить.
Так велики были жизненные силы Александра, что не прошло и трех дней после отравления он уже мог сидеть на кровати и играть в карты с прислугой.
Чезаре слышал смех, доносившийся из комнаты под ним, – слышал и ликовал, начиная верить в скорое выздоровление отца.
Только сейчас он осознал исполинское величие Александра. Вот почему звуки отцовского смеха казались Чезаре сладчайшими из всех, какие ему доводилось слышать.
Корелла и Гоффредо сходили вниз и рассказали ему о том, что там происходило.
– Видел бы ты лица этих кардиналов! – воскликнул Гоффредо. – Они не могут скрыть разочарования.
– Надеюсь, вы запомнили их, – сказал Чезаре. – Когда я встану на ноги, мне придется испытать вашу зрительную память.
Проведя ладонью по взмокшему лбу, Чезаре через силу улыбнулся.
Никому не дано победить величайшего из всех Борджа, с гордостью подумал он. Кто бы ни восстал против него, он всегда одержит верх.
Ночью Александр проснулся.
– Где я? – закричал он. Слуги бросились к постели.
– В своей постели, Ваше Святейшество.
– Да? – облегченно выдохнул он. – А то мне что-то померещилось.
Затем он невнятно забормотал какие-то слова. Некоторые можно было разобрать.
– Я пришел взглянуть на детей, Ванноцца. На вас… и на детей… на Джованни… Джованни…
Слуги переглянулись. Кто-то прошептал:
– Его рассудок блуждает в прошлом.
Утром ему стало немного лучше. Он прослушал мессу и принял причастие.
Затем тихо прошептал:
– Я устал. Оставьте меня. Пожалуйста. Мне нужно отдохнуть.
Гоффредо и Корелла слышали, что Папа чувствует себя не так хорошо, как вчера, – но Чезаре ничего не сказали. Он провел бессонную ночь, и они не хотели волновать его.
В Ватикане атмосфера накалялась с каждым часом. Все ждали и не верили, что происходившее было явью.
Папа угасал прямо на глазах. Обычная оживленность покинула его; он выглядел старым и беспомощным.
Кто-то из слуг наклонился к его изголовью и спросил, желает ли он кого-нибудь видеть.
Он дотронулся до него своей пылающей жаром ладонью и пробормотал:
– Я болен, друзья мои. Я очень болен.
Из его глаз исчез их обычный веселый блеск. Теперь они были тусклыми и невыразительными.
Вечером у его постели собрались кардиналы.
– Его нужно подготовить к последнему помазанию, – решили они.
После свершения этого обряда Александр открыл глаза.
– Ну вот я и пришел к концу своего жизненного пути, – тихо сказал он. – Для меня не осталось ни одного открытого земного пути. Прощайте, друзья мои. Я отправляюсь в царство небесное.
Все, кто стоял у его постели, изумленно переглянулись. На лице человека, лежавшего перед ними, не было ни малейшего признака страха. Ему и вправду казалось, что на небесах, куда он собирался, его ждет такой же теплый прием, как и любой из ставших привычными за последние двенадцать лет. Словно это и не был Родриго Борджа, Папа Римский Александр Четвертый, наместник Христа на земле. Он не видел призраков тех людей, которых предал смерти. Перед его глазами сияли ворота Рая, настежь распахнутые для него.
Так умер Родриго Борджа.
Люди, молча стоявшие у постели, разом вздрогнули, когда вдруг распахнулась дверь и в комнату вошли солдаты во главе с доном Микелетто Кореллой.
– Мы пришли охранять Его Святейшество, – сказал Корелла.
Затем он повернулся к кардиналу-казначею и протянул вперед руку.
– Дайте мне ключи от папских подвалов.
– По чьему приказу? – нахмурился кардинал.
– По приказу герцога Романского.
В комнате наступила тишина. Папа больше не мог распоряжаться делами Ватикана. Сын Александра, этот тиран Чезаре, лежал при смерти. Людьми, которых потревожил Корелла, владела одна и та же мысль: кончилось кровавое правление семьи Борджа.
– Я не могу дать вам ключи, – ответил кардинал-казначей.
Корелла обнажил кинжал и приставил лезвие к горлу кардинала. Тот возвел глаза к потолку. Корелла засмеялся.
– Мой хозяин поправляется с каждым днем, – сказал он. – Дайте ключи, Ваше Высокопреосвященство, а не то отправитесь на небо вслед за Его Святейшеством.
Кардинал разжал пальцы, и ключи со звоном упали на пол. Корелла подобрал их. Затем направился к дверям, чтобы перепрятать сокровища Александра, пока толпа не ворвалась в Ватикан.
Чезаре лежал в постели и проклинал свою беспомощность.
Он знал, что слуги уже разграбили апартаменты его отца. Корелла успел перепрятать большую часть сокровищ, но кое-что досталось горожанам.
Во всем Риме не умолкали крики:
– Папа умер! Конец семье Борджа!
Бывшие синьоры городов, вошедших в герцогство Романья, посылали гонцов в Ватикан.
Чезаре не умер, но сейчас не смог бы даже защитить себя – сейчас, когда сила и здоровье были так нужны ему. Рим ждали большие перемены. Итальянцы готовились свергнуть тиранию Пасущегося Быка.
Чезаре стонал и думал о будущем.
– О мой отец, – шептал он, – вы оставили нас одинокими и беззащитными. Что мы будем делать без вас?
Будь он здоров, он бы ничего не боялся. Он привел бы в Рим свою армию. Тогда бы все увидели, что на место одного великана Борджа встал другой. Все трепетали бы перед ним. Но сейчас он мог только скрежетать зубами и проклинать свое бессилие.
В Меделане стояла чудесная погода; за весь август не выдалось ни одного дождливого дня.
Адриана и несколько служанок помогали Лукреции одеваться, когда вбежал карлик и радостно прокричал, что на виллу прибыл почетный гость – не кто иной, как сам кардинал Ипполит.
Лукреция вздохнула. Если Ипполит пожелает остаться, это не сможет не сказаться на интимной близости Меделаны и Остеллато, где сейчас работает Пьетро Бембо.
– Нужно предупредить Пьетро, – сказала Адриана.
– Не спешите. Может быть, мой деверь просто проезжал мимо и решил заглянуть.
– Будем надеяться, что Альфонсо не послал его шпионить за вами.
– Ладно, сейчас все узнаем, – сказала Лукреция. – Где мой головной убор? Пойду встречу его.
Но Ипполит уже стоял в дверях. Он не улыбался, и по выражению его лица Лукреция поняла, что произошло что-то ужасное.
– Ипполит! – воскликнула она и подбежала к нему. Обычных церемоний не последовало – он положил руки ей на плечи и внимательно посмотрел в глаза.
– Сестра моя, – запинаясь, произнес он, – я… у меня плохие новости.
– Альфонсо?.. – начала она. Он покачал головой.
– Умер ваш отец.
Она онемела от ужаса. Неужели это правда? Но как мог умереть человек, который всегда казался ей самым живым из всех живущих на земле людей? Она не верила – у нее не хватало духу смириться с этой бедой.
Ипполит взял ее за талию и подвел к креслу.
– Сядьте, – сказал он. Она подчинилась.
– Увы, – соболезнующим тоном продолжил он, – ваш отец был отнюдь не молодым человеком. Лукреция, дорогая моя, я понимаю, как велико ваше горе, но когда-нибудь это должно было случиться.
Она молчала. У нее такой вид, будто она впала в какое-то сонное оцепенение. Ее рассудок отказывался признавать то, что сказал Ипполит.
Он почувствовал, что должен продолжать говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38