Деньги… такая вещь… Вы меня понимаете?
— Да, — кивнула я, — понимаю.
— И тогда она стала заводиться… заводилась годами. Ее ничто не могло удовлетворить… Она стала жалеть о том, что вышла замуж. Пилила его, пилила… и однажды вечером Дональд схватил кочергу, ударил ею Эффи по голове и столкнул с лестницы. Это было убийство, и его совершил Дональд. Но в суде этого не удалось доказать. Виновность не доказана. Таков был вердикт. И Дональд вышел на свободу…
— Как давно это было, Джеми?
— Десять лет назад.
— И все это время вы не встречались с Дональдом?
— Я уехал оттуда. Не выдержал. Я боялся Дональда. Ведь я все знал. Мне почему-то вспомнилась тогда маленькая белая мышка, которая жила у нас дома. И я вспомнил, как он не смог сдержаться, когда на него опять накатило… Я не хотел видеть Дональда… больше никогда. Знал, что обрету покой только в том случае, если рядом не будет Дональда.
— А теперь он нашел вас…
— Да, он был здесь.
— Когда?
— Несколько дней назад.
— И опять ушел?
— Да. Я сказал ему, чтобы он уходил. Я сказал: «Не приходи сюда больше». Я сказал: «Для меня ты умер. Ты мне здесь не нужен, Дональд. Ты испортишь все».
— Неужели все так плохо? Ведь он ваш брат.
— Вы не знаете Дональда. Какое-то время он вполне нормальный, и вы уже думаете, что все обойдется, как вдруг… на него находит злоба. Дональд не должен был появляться здесь… Только не здесь… Не у меня дома… Нет, нет…
— Понимаю. Но куда он ушел? — Джеми только покачал головой. — Вас беспокоит то, что ему удалось вас выследить и найти?
Джеми кивнул.
— Понимаете… — он вернулся. — Вы просто переутомились, Джеми, — я постаралась успокоить его. — И придаете этому слишком большое значение. Вы боитесь, что он может причинить вред вашим питомцам. Лайонгарту, Тигру, тем зверькам, которых вы подобрали на дороге. Но я вам говорю: когда он явится в следующий раз, сразу посылайте за мной. Я приду, и посмотрим, что будет.
— Вы так добры ко мне, — проговорил он.
Я ушла. Бедняжка Джеми, он так боится своего брата. Впрочем, как не бояться человека, которого уже судили однажды за убийство?
О Гвенни все еще ничего не было слышно. Я пыталась не думать о ней, но вместе с тем никак не могла выкинуть ее из головы. Я знала, что она любительница приключений. Ее немало позабавила шумиха, устроенная в связи с ее прошлым исчезновением. Но неужели она уехала теперь только ради этого? Ведь она должна была понимать, что второго скандала может уже не получиться.
Иногда мне нужно было съездить в город за покупками. В таких случаях я брала с конюшни двуколку. Как-то днем я приказала конюхам приготовить все для очередной моей поездки.
Скоро я уже катила по нашим проселочным дорогам, продолжая размышлять о том, о чем думала все последнее время — о будущем. Я до сих пор не могла решить, что делать. Если утром в голову приходила одна мысль, то днем она обязательно менялась на противоположную.
«Надо уезжать из Корнуолла, — говорила я себе. А через полчаса: — Нет, нет, я не смогу уехать отсюда. Никогда».
И так без конца.
По приезде в город я разговорилась в магазинах с несколькими людьми. Всем было известно о чудесном возвращении Гвенни и о том, что полиция спускалась в шахту.
— В городе все еще не могли забыть эту историю. Но все оказалось бурей в стакане воды, мисс Трессидор.
Я была с этим согласна.
— Она не такая, как все мы, — заявила хозяйка почтового отделения. — Она чужая, приехала с севера. Там, на севере, они все немного странные.
Я тоже могла считаться здесь чужой. Спасала только фамилия — Трессидор.
Вернувшись домой и заехав на конюшню, я уже хотела слезть с двуколки, как вдруг что-то привлекло мое внимание. Какой-то блестящий предмет, выглядывавший краешком из-под сиденья. Наклонившись, я подняла его. Это был знакомый мне гребень. Тот самый маленький испанский гребень, инкрустированный бриллиантами, который мне показывала Гвенни. Это был ее гребень. И бнаружился он в двуколке, которая принадлежала Трессидору. Как он мог сюда попасть?
Мне сразу пришла в голову мысль о том, что, если я нашла здесь гребень Гвенни, значит, и сама Гвенни ехала в этой двуколке.
Удивительно! Невероятно…
Я положила гребень в карман и отыскала главного конюха.
Спросила:
— Кто в последнее время пользовался двуколкой?
Он почесал затылок:
— Перед вами, мисс Трессидор?
— Да, передо мной.
— Мм, да никто, пожалуй… кроме Джеми Макджилла.
— Мне это известно. Я встречала его на пустоши.
— А больше никто, насколько я знаю.
— Садилась ли в нее миссис Лэндовер?
— Миссис Лэндовер? Так она же уехала… неделю назад.
— Знаю. Но, может быть, ее кто-нибудь подвозил.
— Да нет вроде. — Хорошо, — кивнула я и опустила руку в карман. Зубцы гребня больно впились мне в пальцы.
Поднявшись к себе в спальню, я вытащила гребень. Перед моими глазами появилась Гвенни. Я живо вспомнила, как она выдернула гребень из волос, и посмотрела на него.
— Я действительно часто ношу его… но не всегда, — кажется, сказала она тогда.
Как он попал в нашу двуколку?
Я решила вновь заглянуть к Джеми.
Приближаясь к дому, я увидела, что он стоит в саду среди ульев, и вокруг него жужжат пчелы.
Я позвала его.
— О, мисс Трессидор! Добрый день.
— Вы заняты?
— Нет. Заходите. Я буду с вами через минутку.
Я вошла в дом, села за стол. Джеми действительно скоро присоединился ко мне.
— Джеми, — спросила я, — когда вы в последний раз пользовались нашей двуколкой? — Этот вопрос, казалось, смутил его. — Я знаю, что вы ездили на ней в город в тот день, когда мы встретились на пустоши. Но когда вы пользовались ею до того случая? И приходилось ли вам подвозить миссис Лэндовер?
— Миссис Лэндовер? Она уехала, как я слышал.
— Я спросила потому, что обнаружила в двуколке одну вещь…
— Какую?
— Ее гребень. Я нашла его под сиденьем в нашей двуколке, и мне это показалось странным. Я подумала: «Может быть, Джеми как-то подвозил ее еще перед ее отъездом?»
— Подвозил? — переспросил он.
Он стал каким-то странным. Неподвижно уставился в одну точку перед собой.
— С вами все в порядке, Джеми?
Он продолжал смотреть в пустоту и вновь словно бы эхом отозвался:
— Подвозил?..
— Джеми, присядьте. Что с вами? Вам известно, каким образом гребень миссис Лэндовер мог попасть в нашу двуколку?
— Вам все известно, не так ли, мисс Трессидор? — вдруг спросил он.
— Что мне известно?
Взгляд его будто остекленел. Я никогда прежде не видела Джеми таким. Он словно превратился в другого человека.
— Джеми, — сказала я, — вы выглядите очень странно… будто не в себе… Что с вами? Он наклонился ко мне через стол и повторил:
— Вам все известно.
— Да что мне может быть известно?
— Вы знаете, что это не Джеми. — О чем вы?
Но тут я все поняла. Сердце замерло на мгновение, а потом бешено забилось в груди.
— Вы… Дональд… — выдохнула я.
Он криво усмехнулся. Я никогда прежде не видела Джеми таким.
— Да, — сказал он, — я Дональд.
Я порывисто поднялась из-за стола. Меня охватила тревога. Внутренний голос подсказывал мне, что я должна немедленно уйти отсюда… немедленно. Я почувствовала, что этот человек — безумец. И Джеми был прав, когда говорил, что ему угрожает опасность со стороны брата.
— А где… Джеми? — заикаясь, пролепетала я.
— Джеми ушел.
— Но куда? Куда?.. Я пришла к Джеми.
Я стала пятиться к двери, пытаясь боковым зрением прикинуть до нее примерное расстояние.
— Я зайду… когда вернется Джеми. Я пришла к нему. Вы передадите ему, что я заходила? — Вам все известно, не так ли? — вновь повторил он.
— Я знаю, что в наших местах появился Дональд.
— Вам известно, что она мертва. Вам известно, где она. На дне шахты. Вот где. Я убил ее. Ударил по голове. — Захохотав, он подошел к камину. За ним на стене висела медная кочерга и мехи. Он снял кочергу с крючка и посмотрел на нее. — Я убил ее вот этим, — проговорил он. — Ударил по голове, а затем отвез на двуколке к шахте. Вокруг никого не было. Я скинул ее вниз.
— Этого не может быть. Вы же только что приехали.
— Я здесь уже некоторое время… То прихожу, то ухожу. — Он отложил кочергу. — Я сделал это с Эффи, и я сделал это с той… Эффи довела меня. Она заводилась и заводилась. Не надо было ей выходить за меня замуж. Было бы лучше, если бы она вышла замуж за Джека Спарроу. Он ведь преуспевал. С ним ее жизнь сложилась бы иначе. Но она вышла замуж за меня… Я долго терпел, но однажды не выдержал… А миссис Лэндовер… Она была слишком любопытна. Слишком любила вынюхивать все вокруг. Даже в Эдинбург съездила, чтобы и там вынюхи вать. И она не собиралась молчать. Язык у нее — помело. Скоро разнесла бы по всей округе. Это было бы несправедливо по отношению к Джеми. Джеми здесь нравилось… Он не жалел трудов на то, чтобы все вышло так, как он хотел. Он хотел, чтобы все оставалось по-прежнему, а она… она собиралась всему положить конец…
— Это вам Джеми все рассказал?
— Джеми мне все рассказывает. Я знаю Джеми… а Джеми знает меня. Мы разные, но мы как один…
— Я знаю, что вы близнецы, но знаю также и то, что вы не виделись много лет. А теперь мне нужно идти. Я вернусь позже и поговорю с Джеми.
— Теперь вам все известно… не так ли?
— Мне известно только то, о чем вы мне сказали.
— Я рассказал вам про нее… А вы пришли сюда с этим гребнем. Нашли его в двуколке. Я был неосторожен, верно? Не заметил этой вещицы. — Она меня сдала. А так никто никогда бы не узнал. Все подумали бы, что она их вновь разыгрывает. Она уже пыталась это сделать однажды.
— Мне нужно идти…
Он опередил меня и прислонился спиной к двери.
— Вам все известно, — проговорил он. — Она должна была исчезнуть, потому что знала… Теперь вы знаете.
— Я не поверила ни единому слову. Не понимаю, откуда вы все это можете знать. Вы здесь не живете.
Он сделал шаг мне навстречу, и я вновь заметила странный блеск в его глазах.
— Я должен спасти положение… ради Джеми, — проговорил он. — Джеми здесь счастлив. А вы хотите навлечь на него неприятности.
— У меня этого и в мыслях не было!
— Вы пришли сюда с этим гребнем. За тем, чтобы обвинить Джеми в убийстве. А Джеми… он и мухи не тронет. Джеми любит маленьких… Джеми к ней и пальцем не прикоснулся бы, что бы она ни сделала. Это был Дональд. А теперь… вы.
Он подошел ко мне почти вплотную. Передо мной стоял сумасшедший. Я живо представляла себе, как через несколько мгновений его руки сомкнутся у меня на горле…
— Я ухожу, — проговорила я, прилагая все усилия к тому, чтобы голос не выдал моего страха.
— Вам придется отправиться на дно шахты вслед за ней… вслед за этой любопытной женщиной, которая все испортила… Не стоило вам сюда приходить и обвинять Джеми. Я видела его руки. Толстые, сильные… Попыталась закричать, но смогла только прошептать что-то, и было бы просто чудо, если бы этот шепот мог кто-нибудь услышать.
Я почувствовала его руки на своей шее.
Подумала: «Нет, этого не может быть. За что?.. Что все это значит?»
Вдруг его лицо сморщилось.
— Мисс Трессидор была добра к Джеми, — пробормотал он. — Мисс Мэри и мисс Кэролайн… Никто не был так. добр по отношению к Джеми, как мисс Мэри и мисс Кэролайн.
И вдруг на меня нашло озарение. Я все поняла. Мне вспомнилась та минута, когда я подходила к сторожке. Он стоял в саду и вокруг него жужжали пчелы.
— Вы Джеми! Джеми! — закричала я.
Руки его бессильно опустились, и он пораженно уставился на меня.
— Я знаю, что вы Джеми, — проговорила я.
— Н-нет… я Дональд.
— Нет, Джеми, пчелы мне все рассказали.
Казалось, он поразился еще больше.
— Они… рассказали вам?
— Да, Джеми, пчелы мне все рассказали. Вы Джеми, ведь правда? И нет никакого Дональда. И никогда не было. Вы един в двух лицах. Джеми, Джеми! — кричала я. — Я хочу помочь вам. Я знаю, что смогу!
Он растерянно посмотрел на меня.
— Значит, это пчелы… рассказали вам.
Он сел за стол и закрыл лицо руками. После долгой паузы заговорил уже спокойным голосом:
— Все встало на свои места. Я един в двух лицах. Дональд Джеймс Макджилл. Но порой мне кажется, что нас двое. Джеми — это настоящий я, а Дональд… он другой. Он злой. Джеми не нравилось это. В чем-то мы действительно разные люди… но в одном теле.
— Мне кажется, я понимаю. Часть вас убивала тех самых маленьких беззащитных зверьков, которых другая ваша часть любила. На вас внезапно что-то находило, появлялось непреодолимое желание убивать… Но вы чувствовали, что это не вы настоящий, потому что на самом деле вы Джеми, спокойный, мягкий Джеми, который хочет жить в мире и покое.
— Я любил Эффи, — медленно проговорил он. — Но она все чаще стала давать мне понять, что я не должен был жениться на ней, все чаще стала напоми нать мне о том, что я не в состоянии дать ей то, чего она хочет. А потом… однажды вечером, когда она, как обычно, ругалась… я почувствовал, что все… это уже слишком… Я схватил кочергу и ударил ее. Мы стояли у края лестницы, и она упала. Я говорил себе, что Эффи просто оступилась, но в глубине души знал, что это я убил ее. Затем я убедил себя в том, что это был Дональд, а потом и появилась эта формулировка: виновность не доказана… Появился шанс избежать наказания.
— Я понимаю, Джеми. Теперь я понимаю.
— А миссис Лэндовер… я терпеть ее не мог. Ей обязательно нужно было все испортить… И не только мне, но и всем остальным. Она без конца задавала свои вопросы и никак не могла остановиться. Это заложено в ее характере — все портить. А потом она поехала в Эдинбург… Продолжала вынюхивать и там, читала газеты… Вернувшись, она пришла ко мне и сказала, что мне следует рассказать ей вбе от начала до конца. Она сказала, что окружать себя секретами — это нехорошо. Тогда… я схватил кочергу и ударил ее… Точно так же, как Эффи. После этого я отвез ее на двуколке на пустошь и сбросил в шахту.
— О, Джеми, — пролепетала я. Голос мой дрожал.
— Это конец, я знаю, — проговорил он. — Теперь вот и вам все известно… И если я хочу и дальше жить в мире и покое, то обязан отправить вас вслед за ней.
— Вы не сможете этого сделать, Джеми, — воскликнула я. — В вас вернулся Джеми, а он никогда не сделал бы этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59