— Лучше попроси прощения у мисс Болдервуд. Я непременно скажу ей, что ты был совершенно пьян.
— Только попробуй! Не вздумай вмешиваться, Луиза, иначе тебе не поздоровится! К твоему сведению, я собираюсь жениться на Марианне!
— Возможно, — сухо кивнул эрл. — Но прежде чем ты привлечешь к ней внимание всего общества, которое она сама, возможно, сочтет нежелательным, советую тебе заручиться согласием ее отца!
— Совершенно верно, — согласилась леди Грампаунд. — Перестань бесноваться, Мартин, Сент-Эр прав. Вот когда Грампаунд делал мне предложение, то он решился поговорить со мной только после того, как убедился, что наш дорогой папа ничего не имеет против. Да и вообще, пока мама со мной не переговорила, я и понятия не имела, что Грампаунд питает ко мне какие-то нежные чувства. Он с таким уважением ко мне относился, что порой мне казалось, будто его больше волнует, что подадут на обед! — Она разразилась добродушным смехом, воскресив в памяти столь волнующие ее воспоминания.
Но единственное, чего Луизе удалось добиться, так это то, что младший брат смерил ее презрительным взглядом с головы до ног. И без того тонкие его губы сжались так, что превратились в тонкую линию, словно кто-то полоснул бритвой у него под носом.
— Уверен, что Грампаунд в подобных обстоятельствах вел себя как подобает, — твердо заявил Жервез. — Но по-моему, на эту тему сказано уже достаточно. Думаю, нам всем следует вернуться в зал для танцев.
— Вот только я еще пока ничего не сказал! — взревел Мартин, обращаясь к нему. — Будь любезен, перестань разговаривать со мной, словно я последний прохвост, собирающийся обольстить Марианну! Это не так, и если ты надеешься, что я намерен на коленях вымаливать у тебя разрешение на ней жениться, то очень ошибаешься!
Тираду Мартина прервало появление Тео, который заглянул в гостиную. Лицо его было удивленным и слегка смущенным. Быстро захлопнув за собой дверь, он воскликнул:
— Жервез! Мартин! Ради бога! Вы так кричите, что слышно в зале! Что случилось?
— Ничего, что бы касалось тебя! — рявкнул Мартин.
— Это все Мартин виноват, — объяснила леди Грампаунд. — Он вел себя просто отвратительно и скоро сам это поймет! И так всегда! А мама так его балует, что Грампаунд всегда говорит — ничего удивительного…
Жервез быстро прервал ее:
— Грампаунд, конечно, на редкость порядочный человек, Луиза, но, думаю, маме совсем не понравится, что он о ней думает. Позволь, Тео проводит тебя в зал! Если мы все вместе тут застрянем, пойдут разговоры.
— Может, именно тебе стоит пойти в зал с Луизой? — напрямик предложил Тео.
— Ерунда! Конечно, мы с Мартином немного повздорили, но, уверяю тебя, до смертоубийства дело не дойдет. Луиза, ты крайне меня обяжешь, если и словечка не проронишь о том, что здесь произошло. Кстати, нет никакой необходимости обсуждать это происшествие даже с Грампаундом!
— Если кому и нужно не знать, так это маме, — заявила ее милость, невозмутимо подбирая шлейф. — Как бы то ни было, я ей не скажу, к тому же она и пальцем не позволит тронуть своего обожаемого Мартина! Так было и всегда будет, не правда ли?
С этими словами любящая сестра приняла предложенную ей Тео руку и пошла с ним в бальный зал, чтобы там не медля ни минуты поведать ему обо всем.
Оставшись наедине со сводным братом, Жервез заговорил уже мягче:
— Согласен, все это крайне неприятно, но мы должны сделать вид, что ничего не произошло! Прошу простить, если я погорячился, но пытаться поцеловать молодую девушку против ее воли, да еще когда она находится в доме при подобных обстоятельствах, это уже верх неприличия, ты не находишь?
Но снисходительность брата, отпор, полученный от Марианны, да еще собственные угрызения совести довели Мартина до такого состояния, что примирение было уже невозможно. Дрожащим от злобы голосом он крикнул Жервезу в лицо:
— Оставь меня в покое, будь ты проклят! — и выскочил из гостиной.
Глава 10
Конечно, трудно было ожидать, что после столь волнующих событий вечера мисс Болдервуд смогла бы уснуть, не излив душу подруге. Доброта лорда Улверстона и его неиссякаемое остроумие немного привели ее в чувство, но нервы девушки были натянуты до предела. До сих пор Марианна еще никогда не оставалась наедине с мужчиной, если, конечно, не считать отца. Даже когда эрл учил ее править экипажем, позади них всегда маячил грум. Иногда такая назойливая опека родителей изрядно ее раздражала. Марианна обожала кокетничать с окружавшими ее многочисленными поклонниками, но в своей детской наивности не догадывалась, что подобная тактика может заставить кого-то из них потерять голову. Когда же так и случилось, когда ее легкомыслие чуть было не довело до беды, она страшно перепугалась. Еще немного, и Марианна даже уверила бы себя в том, что она одна из тех несчастных падших девушек, в обществе которых допускаются всякие вольности.
Однако, как ни странно, мисс Морвилл отнеслась ко всему с полным спокойствием и присущим ей здравым смыслом. Невозмутимо выслушав признание и согласившись, что, конечно, оказаться в подобной ситуации весьма неприятно, она добавила, что лично ее ничуть не удивляет, что Мартин настолько забылся.
— А чего же вы ожидали, Марианна? Ведь вы так прелестны, да еще и отчаянная кокетка!
— О боже, я в жизни так не пугалась! Мне и в голову не приходило, что он может решиться на такое!
— Да, конечно. Но ведь, в конце концов, он еще очень молод. Думаю, что сейчас Мартин просто сгорает со стыда, — примирительным тоном сказала мисс Морвилл. — На вашем месте, Марианна, я бы не стала так уж расстраиваться по этому поводу!
— Как вы можете так говорить? Он вел себя, словно я… словно я последняя девка! — На лице мисс Морвилл появилось легкое удивление, и Марианна возмущенно добавила: — Не понимаю, Друзилла, как вы можете быть такой бесчувственной?! Вы только попробуйте представить себя на моем месте!
— Можно, конечно, попробовать, — пробормотала мисс Морвилл. — Не знаю только, получится ли… Видите ли, весь ужас в том, что пока что никто и не делал попытки меня поцеловать!
— Завидую вам! — фыркнула Марианна. — Хотелось бы знать, с каким лицом я выйду к завтраку. Ведь там будет Мартин, а я даже не знаю, как посмотрю ему в глаза! Просто не смогу!
— Глупости, ничего страшного! — уверенно возразила подруга. — Кстати, утро уже наступило, и если уж вы собираетесь идти на завтрак, так до него осталось совсем немного!
Это весьма здравомыслящее замечание было воспринято девушкой с унынием, Марианна жалобно пробормотала, что Друзилла, похоже, совершенно не понимает всех ее страданий. Не важно, за завтраком или за ужином, просто от одной мысли, что придется встретиться с Мартином, ей становится дурно.
— Думаю, ему тоже становится дурно от этой мысли, — предположила мисс Морвилл, — так что, чем раньше вы через это пройдете, тем лучше для вас обоих.
— Господи, если бы я могла вернуться домой! — простонала Марианна.
— И вернетесь. Через день-два. А вот если уедете немедленно, тогда, я уверена, тут же поползут всякие слухи. Думаю, вы этого не хотите, не так ли? Да и потом, живя по соседству, разве вы сможете долго избегать Мартина?
На это трудно было что-то возразить. Марианна приложила платочек к глазам и после того, как в должной мере высказала свое возмущение наглостью, бесстыдством и глупостью Мартина, предположила, что все это — результат плохого воспитания, а после рассыпалась в похвалах исключительной тактичности и доброте лорда Улверстона.
— Уверена, я никогда, никогда не смогу отблагодарить виконта за его доброту! — воскликнула она. — Ведь он наверняка видел, что со мной творится: я была так перепугана, что едва могла говорить, а встретиться с ним взглядом было выше моих сил! При одной мысли, что он, возможно, сейчас спросит, что произошло, мне хотелось зарыдать! Но он этого не сделал! Было что-то очень трогательное в том, как заботливо он предложил мне руку, принес стакан лимонада да еще приговаривал, дескать, в зале так жарко, не хочу ли я, чтобы он отвел меня куда-нибудь, где будет немного прохладнее! А потом мы поболтали о том о сем, пока я не успокоилась и… Другого такого доброго человека просто не знаю!…
Мисс Морвилл с готовностью поддержала разговор, стараясь отвлечь Марианну от тяжелых воспоминаний. Несмотря на желание поскорее прервать тягостную беседу, Друзилла напомнила, как печально было бы именно сейчас уехать из Стэньона, не познакомившись как следует с таким замечательным человеком, как виконт. Безыскусный панегирик, который прозвучал в ответ, породил в ее душе неясное подозрение, что, случись на месте Мартина лорд Улверстон, его объятия были бы приняты куда благосклоннее. Однако она была достаточно умна, чтобы оставить эти мысли при себе. Марианна считала, что глаз не сомкнет в те немногие часы, которые еще оставались до рассвета. Однако они вдруг сами собой закрылись. Убедившись, что Марианна провалилась в сон, Друзилла отправилась к себе. К завтраку спустились только мужчины. Большинство дам покинули свои спальни лишь к одиннадцати, в том числе и леди Грампаунд, которая, казалось, встала лишь для того, чтобы убедиться, что ее сыновья отправятся с Мартином на обещанную прогулку. Несмотря на его возмущение и ссылки на то, что, уехав из замка, он не сможет попрощаться с гостями, которые покинут Стэньон после завтрака, она без обиняков заявила: заняться племянниками — его святой долг. Напоминание же о его безобразном поведении накануне заставило Мартина пробормотать сквозь зубы, что если эта жертва с его стороны заставит Луизу поскорее убраться из Стэньона вместе со своими отпрысками, то он готов незамедлительно ее принести.
Уже к полудню все гости, кроме семейства Грампаунд, покинули замок, и вдовствующая графиня теперь могла без помех обсуждать состоявшееся накануне торжество с каждым, кто по неосмотрительности приближался к ее креслу, упиваться гордостью по поводу великолепного ужина и язвительно перебирать в памяти тех несчастных, кто не удостоился приглашения в Стэньон. К ее воспоминаниям присоединилась и дочь. Та тоже, по-видимому, просто не представляла себе большего блаженства, выпадающего на долю человеческого существа, чем возможность побывать в Стэньоне, а, кроме того, она горела желанием похвастаться тем неизгладимым впечатлением, которое ее туалет произвел на герцогиню. Столь поучительная беседа обеих дам была вскоре прервана: в комнату с шумом ворвались Гарри и Джон, умирающие от желания рассказать матери, как здорово они покатались верхом. На этом разговор и закончился, поскольку вначале милые дети не переставая вопили, а потом не замедлили сцепиться: по праву первородства Гарри настаивал, что вывернуть наизнанку содержимое бабушкиной рабочей шкатулки его неотъемлемая привилегия, а Джонни яростно это оспаривал.
— Милые крошки! — пробормотала графиня. — Думаю, им так хочется поиграть. А ты помнишь, Луиза, как они вчера наслаждались головоломками вместе с душечкой Марианной?
— Да, мама, конечно, только не вздумай напомнить им об этом. Я уже предупредила их, чтобы они не вздумали снова вцепиться в мисс Болдервуд в награду за ее доброту.
Но тут Марианна, которая усердно собирала с пола все разбросанное из рабочей корзинки, моментально вмешалась, заявив, что будет просто счастлива снова поиграть с малышами, и в подтверждение своих слов тут же отправилась на поиски очередной головоломки, пока за ее спиной леди Грампаунд торжественно сообщила своим отпрыскам о том удовольствии, которое их ожидает. К тому времени, когда Марианна вернулась, в гостиной уже воцарился мир. Утихли даже неистовые вопли маленького Джонни, который перехватил на лету пристальный взгляд брата, устремленный на вазочку с леденцами.
И когда наконец Мартин в сопровождении лорда Улверстона появился в гостиной, Марианна уже настолько была поглощена игрой, что ограничилась лишь сухим, коротким кивком в его сторону. Он в свою очередь неловко пробормотал несколько слов по поводу прекрасной погоды и предположил, что ей, вероятно, хочется немного прогуляться прежде, чем позовут к ленчу. Марианна коротко отказалась, а через мгновение Мартин имел удовольствие увидеть, как лорд Улверстон присоединился к игре, встреченный улыбкой и очаровательным румянцем.
Грампаунды собирались покинуть Стэньон во второй половине дня. Пока общество, устроившись за столом в одной из гостиных, подкреплялось холодным мясом и фруктами, лорд Грампаунд вдруг неожиданно объявил, что хочет посмотреть один дом по соседству, который рассчитывает спять, чтобы все семейство воссоединилось на летние месяцы. Это заставило его супругу немедленно перечислить все обширные переделки, которые, по ее мнению, было просто необходимо произвести в Грампаунд-Мэнор, упомянуть прискорбное воздействие брайтонского климата на слабые легкие бедняжки Гарри и выразить самое горячее желание провести лето где-нибудь поблизости от Стэньона. Высокомерно не замечая всех попыток пасынка вмешаться в разговор, вдовствующая графиня немедленно предложила дочери пожить в Стэньоне. Леди Грампаунд с радостью бы его приняла, если бы не твердость лорда Грампаунда, резко заявившего, что предпочитает жить в собственном доме.
— Уверена, так будет лучше, милый, — согласилась жена. — Хотя маме было бы очень приятно, если бы дети подольше побыли в Стэньоне. И не знаю, где бы им было лучше, чем здесь! Конечно, не думай, что я имею что-нибудь против, все будет так, как ты хочешь. Жаль только, что я не очень хорошо знаю дорогу в Кентэм. Mapтин, думаю, было бы неплохо, если ты проводил нас до самого дома, — наверняка ты отлично знаешь, как туда проехать. Мы посмотрим дом, и ты успеешь вернуться в Стэньон к ужину.
Такая бесцеремонная манера распоряжаться его временем повергла Мартина в шок.
— Чудесно, дорогая Луиза! Жаль тебя огорчать, но у меня другие планы!
— Глупости, какие еще другие планы? — возразила она. — Ты просто вредничаешь, вот и все! Я прекрасно знаю, что ты можешь поехать с нами, если захочешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46