– Я похожа на маму, а Бертрам, говорят, – копия папы в молодости».
– Я рассказывала вам о приеме при королевском дворе,
Сказала она. – Вы знаете, принцесса Мэри так нежно улыбнулась мне. На ней был изумительный туалет! Такого я еще в жизни не видела. Леди Бридлингтон говорит, что в юности она считалась самой красивой из всех принцесс. А мне показалось, что она очень добрая.
Мистер Бьюмарис согласно кивнул, подумав про себя, что еще ни разу не слышал такого наивно-восторженного описания действительно самой прелестной из всех сестер принца-регента Мисс Таллант, в очередной раз очаровав мистера Бьюмариса своей непосредственностью, стала рассказывать ему, что сегодня на Парк-стрит пришла карточка от самого лорда Чэмберлейна, в которой он сообщил леди Бридлингтон, что по указанию его Королевского Высочества принца-регента приглашает ее и мисс Таллант на бал в Карлтон-хаус, который состоится в следующий четверг, где будет присутствовать Ее Величество королева Англии. Мистер Бьюмарис сказал, что обязательно найдет ее в Карлтон-хаусе, и не стал объяснять, что подобные балы, на которые приглашают всех знатных людей, считаются самыми скучными мероприятиями сезона и устраиваются с такой роскошью, которая граничит с пошлостью. Чего, например, стоит фонтан в центре обеденного стола…
Однако мистер Бьюмарис с гораздо большим пониманием отнесся к восторгам Арабеллы в связи с предстоящим балом, чем Бертрам, который появился в доме на Парк-стрит на следующий день. Леди Бридлингтон, как всегда в этот послеобеденный час, отправилась к себе в спальню, чтобы отдохнуть перед вечером, на который намечалось по крайней мере четыре увеселительных мероприятия. Так что Арабелла осталась со своим любимым братом наедине. Узнав о приглашении в Карлтон-хаус, Бертрам порадовался за сестру, однако сказал, что. сам предпочитает проводить вечера в более простой обстановке, где нет никакой напыщенности. Он попросил Арабеллу не описывать во всех подробностях ее бальное платье, и она, убедившись, что брата мало волнует ее успех в обществе, стала спрашивать о том, как он проводит время в Лондоне. Бертрам отвечал очень уклончиво, общими фразами. Он знал, что женщинам не понять его интересов, и что даже любящая сестра не одобрит посещение салона Крибба, где ему посчастливилось держать в руках настоящий серебряный кубок, врученный чемпиону несколько лет назад за его победу над Моулингксом, черным спортсменом. И не оправдает она его желания посидеть с сигарой в клубе «Дэффи» в окружении знатной молодежи, ветеранов ринга, подающих надежды новичков, где все стены увешаны портретами бывших чемпионов, чьи имена вызывают в его душе благоговейный трепет. И уж тем более не объяснишь, зачем он пошел в это заведение в «Кэвент-гарден», где полно женщин легкого поведения, вызывающие манеры-которых ужаснули неискушенного юношу. Не рассказал он сестре и о предстоящей встрече с его новым знакомым, которого он встретил в «Таттерсолзе» этим утром. Он сразу понял, что мистер Джэк Карнэби – человек стоящий. Но Арабелла наверняка с ужасом воспримет тот факт, что мистер Карнэби владеет подпольным игорным домом. Бесполезно объяснять ей, что Он хочет лишь узнать, что это такое, и не собирается проигрывать там свои деньги. Ведь даже опытный Феликс не одобрил его замысел, предупредив, что на этом пути он может встретить множество неприятных неожиданностей. Однако Бертрам, наведя справки, выяснил, что за мистером Карнэби не числится ничего предосудительного, и поэтому не прислушался к совету друга.
Новый знакомый повел Бертрама в игорный дом на Пэлл-Мэлл. Здесь он несколько раз стукнул в дверь, после чего их внимательно рассмотрели через решетку и пустили внутрь. Никогда Бертрам не думал, что игорный дом может быть с виду таким приличным местом. Все слуги были очень представительными, спокойными и вежливыми, а сам хозяин заведения поразил юношу изысканными манерами и необычайной услужливостью. Бертрам, который раньше играл только в вист, вначале присматривался, а потом, решив, что правила игры в кости не так уж сложны, рискнул подойти к столу с небольшой стопкой монет. И вскоре убедился, что мистер Скантоп был не прав, осуждая азартные игры. Ему повезло, и он ушел с полными карманами денег. Теперь ему уже не нужно было беспокоиться о своих всевозрастающих расходах. А на следующий день он сделал очень удачную ставку на скачках в «Таттерсолзе». Таким образом, он почувствовал себя за игральным столом и на ипподроме, как дома. И теперь уж, конечно, никто не мог убедить его в опасности подобных развлечений, даже мистер Скантоп, который не раз мрачно намекал другу, что вставших на этот путь очень часто поджидает опасная ловушка.
– Знаешь, что говорит мой дядя? – сказал однажды мистер Скантоп. – Они всегда дают возможность новичку выиграть, а потом… Брось это дело, старина! Ты обязательно прогоришь!
– Чепуха! – отмахнулся Бертрам. – Я не такой дурак, чтобы бездумно втянуться в это дело! Мне хочется только разочек сыграть в «Вейтерсе». Устрой это как-нибудь для меня.
– Что? – изумился мистер Скантоп. – Не советую тебе даже носа своего там показывать! Я и сам в «Вейтерсе» никогда не играл. Лучше сходи в «Воксхолл», Там можешь встретить свою сестру. Ты знаешь, это гораздо лучше!
– Ну вот еще! Будешь скучать весь вечер, когда я могу попытать счастья в «фараоне», – сказал Бертрам.
Глава 11
Любой молодой человек, посетивший клуб «Дэффи», непременно захочет побывать и в «Лиммерс-Хоутел» на Кондьют-стрит. Здесь можно встретить всех известных спортсменов – любимцев публики и их знаменитых покровителей. Бертрама привел сюда мистер Скантоп, который очень хотел отвлечь друга от опасного увлечения игорными домами. У Бертрама в Лондоне появилось уже много знакомых, и он, распираемый гордостью, поприветствовал некоторых находящихся здесь джентльменов. Они сели за один из столиков, и мистер Скантоп не торопясь, обстоятельно перечислил всех присутствующих знаменитостей, включая одного, разбойничьего вида джентльмена, который, как шепнул Феликс, всегда может сказать, на какую лошадь надо поставить. Извинившись, мистер Скантоп направился к этому человеку и завязал с ним оживленный разговор. И тут Бертрам увидел мистера Бьюмариса, который шел в окружении своих друзей. Юноша теперь знал, какое положение в обществе занимает этот джентльмен, и поэтому был очень польщен, когда мистер Бьюмарис, внимательно изучив его в свой монокль, подошел к нему и, садясь за столик, сказал с едва заметной улыбкой:
– Не с вами ли я встречался в Гайд-парке? Мистер… э-э… Энсти, если не ошибаюсь?
Бертрам согласно кивнул головой и даже покраснел от смущения, но когда мистер Бьюмарис как бы невзначай заметил: «По-моему, вы приходитесь каким-то родственником мисс Таллант, не так ли?», юноша испуганно заморгал глазами и поспешил уверить своего собеседника, что не имеет никаких родственных связей с мисс Таллант. Мистер Бьюмарис ничего не ответил на это и спросил у молодого человека, где тот остановился в Лондоне. Бертрам не видел причин скрывать тот факт, что живет в гостинице, и даже сказал мистеру Бьюмарису, что приехал в город впервые.
Мистер Джэк Карнэби как-то в разговоре назвал Несравненного высокомерным, необщительным человеком, но Бертрам не заметил этих неприятных качеств у своего собеседника. Только близкие друзья мистера Бьюмариса знали, что нет на свете более надменного и одновременно более доброжелательного человека, чем он. Очень скоро Бертрам, забыв о робости, почувствовал доверие к своему новому знакомому. А когда мистер Бьюмарис, сам мастер верховой езды, назвал юношу прекрасным наездником, стена между Бертрамом и человеком, из-за которого его сестра попала в столь затруднительное положение, окончательно рухнула. Он описал те места, где охотится, рассказал Хейтраме и даже поделился своей самой сокровенной мечтой, не подозревая, что собеседник просто очень умело вытянул из него всю эту информацию. Он сказал мистеру Бьюмарису о вступительных экзаменах, о том, что хочет стать гордостью семьи. А когда мистер Бьюмарис, улыбаясь одними глазами, выразил свое удивление желанием юноши стать членом парламента, Бертрам доверчиво рассказал ему о своей настоящей мечте и добавил с тоской:
– Но это, конечно, невозможно. Хотя я отдал бы все, лишь бы попасть в кавалерийский полк.
– Я думаю, вы сделали бы там хорошую карьеру, – ответил мистер Бьюмарис.
К столику подошел Феликс. Мистер Бьюмарис поднялся и сказал:
– Только не позволяйте суете большого города поглотить вас и ваши мечты.
Он кивнул и ушел. А мистеру Скантопу оставалось только объяснить другу, какая честь ему была оказана.
Мистер Бьюмарис спустя несколько часов сказал радостно встретившему его Улиссу:
– Если бы ты действительно понимал меня, то оставил бы свои неуместные восторги и посочувствовал мне.
Пес, который уже заметно прибавил в весе и приобрел более здоровый вид, лег на пол перед обожаемым хозяином и ободряюще гавкнул. После этого он вскочил и подбежал к двери библиотеки, призывно поглядывая на мистера Бьюмариса и как бы приглашая его войти и отдохнуть. Браф, взяв у хозяина длинный плащ, шляпу и перчатки, заметил, как умна эта маленькая дворняжка.
– Удивительно другое! – едко ответил мистер Бьюмарис. – Почему она все еще находится в моем доме? Наверное, кто-то в этом заинтересован!
Браф, который работал у мистера Бьюмариса уже много лет, мог позволить себе сказать ему гораздо больше, чем любой другой из слуг.
– Сэр, если бы я знал, что вы хотите избавиться от него, я принял бы меры. Правда, он так к вам привязан, что это вряд ли удалось бы сделать, хотя я лично думаю: собака, которая так обращается с Альфонсом, заслуживает того, чтобы быть выброшенной на улицу.
– Если это гадкое животное будет изводить Альфонса, я сверну ему шею, – пригрозил мистер Бьюмарис.
– Да нет! Альфонс не жалуется. Дело вот в чем. Когда вы уходите, Улисс спускается на кухню, усаживается там и смотрит на Альфонса такими глазами, будто хочет сказать: «Да, я ничего не ел, но даже не притронусь к тому кусочку мяса, который случайно упал на пол». Да… Если бы эта собака умела говорить, она наверняка сказала бы Альфонсу, что нет у него на свете лучшего друга, чем он. Альфонс, конечно, сражен таким благородством. А потом с кухни исчезают два огромных куска баранины. И что вы думаете? Альфонс не желает даже слышать, что мясо стащила собака, и ругает поваренка. А Улисс сидит тут же с таким видом, будто никогда и не пробовал баранины… Он спрятал кости под ковриком у камина в вашем кабинете, сэр. Я убрал их оттуда.
– Ты не только противное существо, – строго сказал мистер Бьюмарис псу, – но и носитель самых гнусных пороков: лести, двуличия, наглости.
Улисс сел и стал отчаянно чесать лапой подживающую рану. Мистер Бьюмарис прикрикнул на него, и пес, уловив раздражение в голосе хозяина, которое он уже слышал однажды, когда хотел провести ночь в его спальне, встал, виновато виляя хвостом.
Мистер Бьюмарис налил себе вина и устроился в своем любимом кресле. Улисс лег перед ним и глубоко вздохнул.
– Да, – сказал мистер Бьюмарис, – можно подумать, что у меня нет других дел, кроме как смазывать твои раны. И запомни, ты не встретишься со своей благодетельницей до тех пор, пока совсем не поправишься. – Улисс зевнул и положил морду на лапы, будто давая понять, что разговор этот ему совершенно неинтересен. Хозяин тронул его ногой. – Интересно, прав ли я? – задумчиво проговорил он. – Еще месяц назад я был уверен… И все же позволил взвалить на себя какого-то найденыша, а потом и дворняжку – ты уж извини, Улисс, что я говорю так прямо. И теперь я уверен, что на этом дело не кончится. Как ты думаешь, этот жалкий юнец скрывается под чужим именем ради каких-то своих интересов или подыгрывает ей? Не смотри на меня так! Можешь считать, что я поумнел. Но не хочет же она в самом деле заставить меня раскрыться. Я даже уверен, что она едва выносит меня. Впрочем, Улисс, теперь я уже ни в чем не уверен. И пора, по-моему, навестить бабушку. Я давно собирался.
На следующее утро мистер Бьюмарис послал за экипажем. Улисс, который позавтракал вместе со своим хозяином, весело побежал впереди него и, спустившись по ступенькам на улицу, быстро прыгнул в экипаж, усевшись на сидение для пассажира с самым довольным видом.
– Нет! – решительно сказал мистер Бьюмарис. Пес неохотно спрыгнул вниз и лег на мостовой.
– Знаешь ли, друг мой, – сказал мистер Бьюмарис, – я все еще дорожу своей репутацией и путешествовать в твоем обществе не собираюсь. Да не переживай! Никуда я от тебя, увы, не денусь. – Он сел в экипаж и сказал:
– Хватит ухмыляться, Клейтон. Поехали.
– Да, сэр! – с готовностью отозвался грум, вскочив на свое место, когда экипаж уже тронулся. А минуту-другую спустя, дважды оглянувшись назад, он осмелился сообщить мистеру Бьюмарису, что собака следует за ними.
Мистер Бьюмарис выругался и натянул поводья. Верный пес, тяжело дыша, вывалив язык, догнал наконец экипаж и снова улегся на дороге.
– Черт возьми! – сказал мистер Бьюмарис. – Так ты будешь преследовать меня до самого Уимблдона. Теперь остается только выяснить, действительно ли так хороша моя репутация, что я могу прокатить в своем экипаже тебя, старина! Залезай!
Улисс все еще тяжело дышал, но, услышав эти слова, нашел в себе силы забраться в экипаж и, благодарно помахав хвостом, устроился рядом с хозяином.
Мистер Бьюмарис прочитав псу нотацию о недопустимости шантажа, обреченно махнул рукой и продолжил свой путь в Уимблдон.
Вдовствующая герцогиня Уиганская, которая была грозой четырех сыновей, трех дочерей, многочисленных внуков, своего управляющего, адвоката, врача и огромного количества слуг, встретила внука, как всегда, очень своеобразно. Размочив сухарики в чае, она сидела за этой нехитрой трапезой и недовольно ворчала на свою незамужнюю дочь, которая жила с ней. В молодости герцогиня была настоящей красавицей, и сейчас еще черты ее лица хранили следы былой красоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36