— Итак, мисс Майра, я вижу, вы решились поцеловать меня, да? — прошептал он, наклонившись и прикасаясь губами к ее уху.— Ну, я… я надеюсь получить ответный поцелуй.— Поверь мне, милая, так и будет.Сердце Майры замерло, когда его губы коснулись ее шеи, ей было трудно думать, и по спине у нее пробежали мурашки. Ноги девушки ослабели, и руки стали соскальзывать, когда она почувствовала, как Брендан взял их и снова положил на свои плечи. Она ощутила, как его колени прижались к ней, заставляя ее передвигаться, пока она не прижалась к стене, оказавшись зажатой между ней и его мощной грудью.Казалось, Брендан излучал такой жар, что она могла растаять в нем. Майра почувствовала его дыхание на своем лице.— Закрой глаза, милая.Он нежно погладил ее щеки, откинув назад густые волосы. Майра задрожала, почувствовав прикосновение его губ.Она не представляла, что поцелуй может быть таким чудесным. Майра притянула к себе его голову. Радужные блики замелькали у нее перед глазами.Брендан раскрыл ее губы, и Майра застонала, когда его язык проник в ее рот, сперва осторожно, а потом решительно и смело, дразня и искушая ее, вызывая странные, неведомые прежде ощущения. Майра почувствовала, что ноги отказываются держать ее, внизу разливался жар, и, стремясь облегчить эту нестерпимую боль, она прижалась к его бедрам.Брендан застонал, схватил ее руку и положил на выпуклость в своих бриджах. Она оказалась твердой, жаркой и определенно требовала более пристального изучения. Майра отстранилась от Брендана и, открыв глаза, увидела, что он спрятал лицо на ее плече. Дыхание его стало шумным и хриплым. Пальцы девушки продолжали гладить его мужское достоинство, которое становилось все тверже. Майра с любопытством посмотрела вниз, и глаза у нее округлились, а рука замерла на месте.— Не останавливайся, милая.— Но… что мне делать с этим?Он открыл глаза и отскочил от девушки. Они уставились друг на друга. Майра была озадачена. Однако ее не оставляло желание исследовать эту часть мужского тела, которую она никогда не видела. Брендан же с ужасом понял, что мисс Майра Эштон была не искусной соблазнительницей, а невинной девушкой, которая не понимала всего происходящего.— Что случилось? — спросила она.Брендан ответил не сразу:— Ты никогда раньше не прикасалась к мужчине?— Нет… А что это меняет?— О Боже! — вырвалось у него, и он отвернулся.Поцелуй оставил у Майры смутное и неудовлетворенное желание чего-то большего. Она чувствовала томление в груди, губы горели. Она сжала руку, стремясь сохранить то недавнее ощущение.— Давай попробуем еще раз, — сказала она, посмотрев на его интригующую выпуклость.Брендан заметил ее опухшие губы, белую шею и ложбинку на груди и заставил себя остановиться.— Тебе пора идти, — выдавил он.Майра видела, как он старался взять себя в руки, как ухватился за спинку кресла так, что побелели костяшки пальцев.— А как же мое предложение? — смущенно спросила Майра.— Черт, девушка, ты слишком молода и понятия не имеешь, что предлагаешь, а я достаточно пожил и знаю, поэтому не решаюсь взять. Теперь уходи, пока я не передумал и не сделал того, о чем потом будем жалеть мы оба.Майра прикоснулась к его руке, почувствовав, что его пальцы словно онемели.— Не вижу, о чем мы будем жалеть.— Я сказал, уходите, мисс Майра.— Я имела в виду, что вы можете пожалеть, но не я, — поправилась Майра, все еще находясь под влиянием тех головокружительных ощущений, которые пронзали ее. Она попыталась обнять его, но Брендан сбросил ее руки и отвернулся.— Ради Бога, Майра, уйди! Я уже решил, кто будет строить мою шхуну, и ничто не может повлиять на мое решение!— И поцелуй ничего не значит?Он не мог причинить ей большей боли, даже если бы дал пощечину.— Просто… уходи.Майра разозлилась:— Черт возьми, а как же наш уговор? Я тебя поцеловала, а это ничего не значит, да? Что же тебе еще нужно, бритт? С меня хватит! — Чувствуя себя униженной, она подхватила юбки и буквально пронеслась к двери. — Пусть будет так, как ты хочешь. Можешь отдавать свои чертежи кому угодно, пускай другие строят твою проклятую шхуну! Мне все равно!Она едва не сорвала дверь с петель.— Мисс Эштон!Майра резко обернулась.— Я не думаю, что они умеют так хорошо целоваться, как вы.Полная нелепость этих слов и улыбка на его лице растопили ее гнев. На него невозможно было сердиться, когда он так смотрел на нее, когда в его глазах мелькали озорные искорки.— Почему вы меня окликнули, капитан?— У меня есть другое предложение для вас, мисс Майра… более безопасное, я думаю.Она выгнула бровь.— Да?— Есть одна вещь, которую вы не предложили, но которую я бы с удовольствием взял, если бы вы согласились.Майра прошла к креслу и улыбнулась, едва дыша.— Да? — ласково переспросила она. — И чего же вам хотелось бы, капитан?— Того жеребца.Улыбка застыла на лице девушки.— Что?— Мне очень понравился серый жеребец, на котором вы были верхом сегодня днем.Вся воспитанность и хорошие манеры мигом слетели с нее. Майра вскочила.— Ригель?!— Его назвали по имени звезды в созвездии Ориона? — хитро спросил Брендан.— Вы в своем уме?— У вас прекрасные лошади, мисс Эштон. Я наблюдал за ними из окна. А ваш брат сказал, что вы — самая лучшая наездница в этих краях. Хотя, — тут он широко улыбнулся, и на щеке у него появилась ямочка, — судя по тому, что случилось днем, я бы этого не сказал.— Что? Да как вы смеете? — Она стукнула по столу своим маленьким кулаком, перевернув квадрант, чертежную доску и чернильницу, которая оставила большую кляксу на столе. Брендан едва успел схватить чертежи, но Майра даже не заметила этого, настолько разозлилась. — Не могу поверить, что вы осмелились предложить такое. Вы, наверное, совсем из ума выжили, если думаете, что я соглашусь на такую сделку! Мне не важно, на чьей стороне вы воюете, но вы — типичный бритт, знаете? Такой же наглый и надменный! Да лет пятьдесят назад вы были бы настоящим пиратом! Вам даже не нужна лошадь, ведь вы — капитан шхуны…Брендан схватил ее за руки, пока она не натворила еще чего-нибудь.— Этот конь не для меня, а для моей сестры. Майра заметила, как в его глазах промелькнула боль.— Видишь ли, скоро ей исполнится двадцать, а я не имею ни малейшего представления, что ей подарить. С каждым годом ей все труднее угодить. Но лошадь… У нее никогда не было лошадей. Думаю, она боится их. Но этот маленький серый жеребец может быть той вещью…— Мой серый жеребец не вещь, и заверяю вас, что неопытному наезднику с ним не справиться.— Похоже, мисс Эштон, что и вы с ним не справляетесь.— Хватит подтрунивать надо мной! Ригель — вне обсуждения!— Тогда, боюсь, и шхуна тоже! — Брендан встал, возвышаясь над ней на целый фут. Он сжал ее локоть, провожая до двери. С галантным британским поклоном он указал ей на выход и улыбнулся:— Спокойной ночи, мисс Эштон. И будьте осторожны, когда в следующий раз отправитесь на прогулку верхом на Ригеле по Хай-стрит.— Но…Дверь закрылась перед самым ее носом, и Майра увидела разодранную обшивку и застрявшую мушкетную пулю. Она подняла было руку, чтобы снова постучать, но остановилась, услышав, как он расхаживал по каюте.Черт бы его побрал! Этот надменный английский мешок с морской слизью! Да скорее он сгорит в аду, чем она отдаст ему своего серого жеребца! Майра быстро побежала прочь, не зная, конечно, что Брендан рассмеялся от невольно услышанной сердитой тирады.Он, разумеется, не знал, что Майра расплакалась, едва сошла с корабля.
Это была тихая ночь, как раз подходящая для раздумий и сожалений. Весь город спал, вдали мелькали огоньки, в полутемной конюшне Эштонов мирно дремали в своих стойлах лошади. В уголке возле двери на душистом сене сидела Майра и смотрела, как проникавшие в небольшое окно лунные лучи заливали серебром серую шкуру Ригеля. Она слышала, как поодаль бил копытом другой конь, Эль-Нат.Слезы текли по щекам Майры, и она смахивала их ладонью. Ригель наклонил голову и прикасался к лицу девушки своими мягкими губами.— О, Ригель… — Майра нежно погладила его бархатистую морду. — Что он делает со мной? Я ненавижу его! Но он пробуждает во мне такие чувства, которых я раньше не знала. Я вся в каком-то смятении. — Она всхлипнула и прикусила нижнюю губу. — А теперь ты нужен ему… Я не могу расстаться с тобой, просто не могу!Почему кругом все такие жестокие? Если она не найдет себе мужа, то отец продаст Ригеля и остальных лошадей тоже. Если она примет условия капитана, то потеряет жеребца и Ригель окажется у какой-нибудь английской девицы, которая и верхом-то сидеть не умеет…Зарыдав, она закрыла лицо руками. Ее загнали в угол, и сделал это не только отец, но и чужак с нежными глазами и обаятельной улыбкой, за которой скрывается настоящий дьявол. Черт бы побрал их всех!«И черт бы побрал те чувства, которые он пробуждает во мне», — подумала она, вспомнив его теплые руки, сильное тело, чудесный поцелуй, который потряс ее до глубины души. Майра гладила атласную шею Ригеля, прислушиваясь к шуму ветра в вершинах деревьев. Ночные звуки сегодня казались особенно громкими: пели цикады, где-то ухал филин. Майра заставляла себя не думать о красивом капитане, который, вероятно, крепко спал на своей полуразбитой шхуне. Она должна принять решение, а мысли о тех восторженных ощущениях, которые были вызваны его прикосновениями, мешали ей. Майра вспомнила о чертежах, которые лежали на столе в его каюте. Только настоящий мастер сможет построить эту чудесную шхуну, чтобы она бороздила воды Атлантики и Мерримака. Эта шхуна с ее строгими, даже хищными очертаниями станет гордостью их молодой страны… И она заслуживает лучшего мастера, чем Патрик и Натаниэль Трейси.«И все это по моей вине, — снова подумала Майра. — Этот корабль, похоже, действительно много значит для отца».Он был так рассержен, что отправился спать, даже не заведя свои любимые часы. И он пока еще не видел чертежи, которые восстановил капитан.Но ведь он сможет построить этот корабль, если Майра захочет. В ее руках и судьба этой шхуны, и счастье ее отца. И судьба серого…— Но я не могу! — заплакала она, вцепившись в шелковистую гриву Ригеля. — Господи, помоги мне!Словно чувствуя ее настроение, Ригель придвинулся ближе, его большие глаза мерцали в полумраке. Конечно, он не понимал, почему она так расстроена, почему не погладит его морду и не достанет из кармана морковку. Она плакала, потому что боялась потерять любимого коня, так и не узнав восторга от бешеной скачки на нем.Но… с другой стороны, Ригель ведь не окажется в руках совершенного незнакомца. Если за решение его судьбы возьмется отец, то Ригель может попасть к тому, кто будет плохо обращаться с ним. Капитана Меррика она по крайней мере знала…Его сестра, похоже, боится лошадей. И капитан собирается подарить ей гордого и резвого скакуна, который совсем не для новичка. А может быть, девушка так испугается, что отошлет коня обратно. Кроме того, если Ригель окажется у Эвелины, то у Майры будет возможность видеть ее брата, красавца капитана…«Сделай так, Майра, не будь эгоисткой. Это не такая большая жертва ради своего собственного отца», — промелькнуло у нее в голове. Но она не могла сдержать слез, которые снова полились ручьем.— Ригель… мой Ригель, — бормотала она, вдыхая теплый конский запах.Но тут снова заговорил рассудок: «У тебя еще остаются Эль-Нат и Шейла. Будут и другие лошади… А может, если отец уладит дела с капитаном, тебе не придется подыскивать себе жениха, отец может забыть про свои требования...»Майра подняла голову и посмотрела в маленькое окошко. Луна спряталась, и воцарилась кромешная темнота. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и приняла самое трудное решение в своей жизни. Глава 8 По причинам, известным только ему одному, капитан Меррик вернулся в свой дом в Портсмуте сразу же после подписания договора с Эфраимом Эштоном.Работа над шхуной началась без промедления.Ее очертания были тщательно просчитаны по чертежам Брендана в комнатке над конторой Эфраима, детали вырезаны, соединены в пазах, и готовый киль положили на каменные подставки у реки Мерримак, недалеко от того места, где лежала «Аннабель», с которой сняли пушки, снасти и другое снаряжение.Корабельные плотники, столяры, конопатчики, рабочие-артельщики, старые моряки и мальчишки — все работали не покладая рук, делали нос и корму, вырубали мачты из массивного белого дуба. К наступлению первых морозов возгласы «Укрепляй!», «Подавай!» слышались постоянно, и под бдительным оком Эфраима Эштона поднимались на руках или с помощью лебедки отдельные детали, пока не был закончен основной каркас шхуны. Он был такой узкий и изящный, что многие из любопытства приезжали поглазеть на него.Каркас постепенно обшивали досками и смолили. Иногда за день появлялось два или три новых ряда. С утра до вечера стучали деревянные молотки, мастера укрепляли перлинь и забивали в пазы паклю и хлопок, чтобы сделать корпус водонепроницаемым. По бокам были вырезаны отверстия для четырехдюймовых пушек, был укреплен фальшборт, установлены поручни, отполированы песком и отлакированы деревянные детали.День ото дня шхуна становилась все красивее и совершеннее. Наконец плотники начали смолить днище специальной смесью из жира, серы и смолы. Корпус корабля был покрашен в черный цвет с двумя широкими белыми полосами вдоль вельса. Палуба была покрыта лаком, а острый нос шхуны украсил затейливый орнамент. Шхуна получилась стройной, изящной и стала настоящей гордостью Ньюберипорта.День, когда корабль впервые спускают на воду, всегда отмечают как праздник. Люди, собравшиеся на берегу реки, наблюдали, как из-за моря вставало солнце, пробивая лучами золотисто-розовые облака. Плотники, торговцы, грузчики и просто любопытные толпились возле верфи Эштона, разглядывая шхуну, которая гордо стояла на стапелях, словно королева во время коронации. Ее украшали флаги молодой страны. Люди с благоговением смотрели на нее, прикасались к ее черным бортам. А шхуна выглядела красивой, стройной, самоуверенной и невероятно женственной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33