Я, разумеется, не поверил ей. Да и не хотел спасения. Был вполне доволен своей разгульной жизнью. Теперь леди Амелия должна быть вполне довольна собой.Мойра не верила своим ушам.— Как же я могла спасти тебя, ведь я тебя даже не знала?— Черт побери, я и сам не могу это понять, но меня больше не привлекает порок. Никогда не думал стать отцом, но нахожу это ощущение очень приятным. Я знал, что Виктория не хочет детей, и от нее мне были нужны только деньги.Могла ли Мойра спорить с привидением? Но оставалось еще кое-что. Когда леди Амелия указала Джеку на нее в ту роковую ночь, знала ли она, что он станет герцогом? Вряд ли. В этом-то и заключалась проблема.— Появление леди Амелии не меняет дела, — заявила Мойра, правда, уже менее уверенно.— Я снял комнату в гостинице, — вдруг произнес Джек. — Церковь — не место для долгих разговоров, а мне понадобится время, чтобы убедить тебя в нашей необходимости друг другу. Кроме того, я хотел еще спросить тебя о медальоне, который ты всегда носила.— Я его потеряла.— Знаю. — Джек достал из кармана медальон и вложил его Мойре в руку. — Я нашел его у себя в постели. Ну что, ты пойдешь со мной?Мойра покраснела, вспомнив ночь, проведенную с Джеком накануне се отъезда.— Мне не слишком удобно отправляться к тебе в гостиницу.— Мы уже кое в чем перешли границы приличий. Ты носишь под сердцем мое дитя, Мойра. Ты моя. Ты всегда была моей.— Твои собственнические замашки просто ужасны. Откуда мне знать, может, тебя волную вовсе не я, а ребенок?— Ты самая возмутительная женщина из всех, кого я знал! Я не имел понятия, что ты беременна, когда делал тебе предложение. Ну, так ты идешь, или мне перекинуть тебя через плечо и унести отсюда?Логика Джека победила сопротивление Мойры. К тому же она понимала, что он вполне способен осуществить спою угрозу.— Ладно, но ты испортишь мне репутацию.— Не испорчу, я проведу тебя через черный ход.Схватив Мойру за руку, он повел ее к выходу из церкви.Холодный ливень встретил их. Не теряя времени, Джек двинулся к цели. Дорога была короткой, и тем не менее оба они здорово промокли.К счастью, они пробрались в дом никем не замеченными, и Джек нашел свою комнату по номеру на двери. Помещение оказалось уютным, удобным и вполне чистым. Кровать, застланная пестрым пледом, занимала большую часть помещения. Буфет, комод и письменный стол дополняли обстановку. Джек обрадовался, обнаружив камин, полный дров, и начал разжигать огонь. Мойра тем временем присела на краешек постели, вся дрожа в своем промокшем платье.— Через несколько минут здесь станет тепло, — сказал Джек. — Раздевайся и заворачивайся в простыню. Твое платье высохнет, пока мы будем разговаривать.Мойра не думала, что снять сейчас одежду — такая уж хорошая мысль. Отказаться выйти за Джека замуж еще не значит стать к нему равнодушной. Он всегда волновал ее. Она знала по опыту, как они оба воспламеняются, оставшись наедине, а уж если она разденется, положение весьма осложнится. Поскольку она не пошевелилась, Джек поставил ее на ноги, снял с нее плащ и принялся расстегивать пуговицы платья.— Я не хочу, чтобы ты простудилась. Подумай о ребенке.— Я… я могу сделать это сама.Мойра схватила Джека за руки, чтобы отвести их от себя, и почувствовала, как ее немедленно обдало жаром. Подняв глаза и встретив его взгляд, она поняла, что он испытывает то же самое. Джек опустил руки и отступил на шаг.Мойра сдернула с постели плед, накинула его себе на плечи и разделась под этим прикрытием. Джек, усмехнувшись, взял у нее одежду и пристроил у камина. Потом он начал раздеваться сам, и Мойра, вспыхнув, отвернулась.— Не слишком ли запоздала это стыдливость? Ты хочешь меня так же, как я тебя. Попробуй отрицать это, глаза тебя все равно выдают.— Позвольте вам сказать, Джек Грейсток, что вы ужасный зазнайка и невыносимый грубиян. К тому же неисправимый. Далеко не все женщины очарованы вами.— Другие женщины меня не интересуют. Мне нужна одна. Признаю, что я иногда заношусь, однако насчет грубости не согласен. В былые времена о моих выходках ходили легенды, но с тех пор как я встретился с тобой, я этим не грешу.Мойра не удержалась от улыбки. Эти утверждения были настолько типичны для Черного Джека, что ей подумалось, уж не встал ли он на старую дорожку?— Если ты встанешь на минутку с кровати, я возьму одеяло и завернусь в него, чтобы не оскорблять твою стыдливость.Мойра поспешно вскочила и встала к нему спиной.— Можешь повернуться, я сама скромность.Почти скромность, подумала Мойра, глядя на его обнаженную грудь. Он завернулся в одеяло, что верно, то верно, но только ниже пояса. Из уважения к ее стыдливости!— Ты собирался поговорить со мной, — напомнила она. — Что же это такое, чего ты не мог сказать мне в церкви?Джек взял ее за руку и усадил рядом с собой на кровать.— Я не хотел, чтобы нас прерывали. Церковь — слишком людное место для того, что я должен тебе сказать.Мойре было трудно сосредоточиться, сидя рядом с Джеком. Она вдыхала его восхитительный запах, присущий ему одному. Этот запах напоминал ей о чем-то мускусном и неотразимом. Желание дотронуться до его губ, плеч, густых волос, покрывающих его грудь, было таким сильным, что она сжала пальцы в кулаки, чтобы не поддаться искушению. Сообразив, что Джек может прочитать по глазам ее чувства, Мойра поспешила опустить веки.— Что же ты хотел сказать?— Не столько сказать, сколько сделать, — ответил он, приподнимая ее подбородок таким образом, чтобы она смотрела ему в глаза.То, что он увидел, вызвало у Джека бурный прилив желания, страсть загорелась в нем, черты лица обострились от любовного голода.— Я хочу тебя, Мойра. Позволь мне любить тебя.— Ты ведешь себя нечестно, — возразила она. — Ты знаешь, что я не могу отказать тебе. Но не я же придумала все эти трудности. Я оставила тебя ради твоего же блага.— Как ты можешь утверждать, что такой поступок пойдет мне на благо? — возмутился Джек. — Или ты считаешь, я сам не в состоянии решить, что для меня благо?— Женитьба на мне вызовет скандал.— Я и раньше попадал в скандальные положения, и ничего, пережил это.— Раньше ты не был герцогом.— Богу ведомо, что я не гнался за титулом. Будь честной, Мойра. Вышла бы ты за меня, если бы я оставался просто Черным Джеком?— Да, но если бы ты оставался им, то женился бы на леди Виктории. Так или иначе, ты не мог бы жениться на бедной ирландской девушке.Ее логика была неопровержимой, и Джек решил переменить тему.— Где твой медальон?Мойра взглянула на него вопросительно:— В кармане платья, а что?Джек встал, вынул из ее кармана медальон и снова сел.— Открой его.Дрожащими пальцами Мойра нажала на защелку и подняла крышку медальона, открыв миниатюрный портрет.— Ну вот, смотри. Ты доволен?— Кто изображен на портрете?Мойра глубоко втянула в себя воздух и медленно выдохнула.— Для тебя это не имеет значения.— Но держу пари, это имеет значение для тебя.— Мама говорила, что это портрет ее отца. Сейчас уже некому подтвердить ее слова, но она этому верила. Медальон принадлежал се матери, которая умерла, рожая мою маму.— А кто передал твоей маме медальон и рассказал о нем?— Монахини, которые се воспитывали. По словам матери-настоятельницы, семья бабушки отказалась от нее, когда та забеременела. Предположительно, отцом ребенка был английский военный благородного происхождения, который служил в Ирландии во время восстания. Очевидно, мой дедушка бросил мою бабушку, если вообще эта история правдива. Но я не понимаю, какое отношение это имеет к нам. Какая разница, кто этот человек?— Огромная разница, если человек на портрете — твой дедушка.— А ты знаешь, кто он? — возбужденно спросила Мойра, щеки ее порозовели от волнения.— Думаю, что да. Ты слышала о знаменитом графе Пемброке?Мойра покачала головой:— Мой дедушка — дальний родственник знаменитого графа?— Твой дедушка и есть граф. Твоя мама была дочерью будущего графа Пемброка. В свое время он унаследовал титул, женился, и у него родился сын, который последствии умер. Сейчас сэр Герберт живет затворником в своем имении.— Откуда ты знаешь? — подозрительно спросила Мойра.— Провел расследование, любовь моя. Я отдал медальон Спенсу и попросил его разобраться, даже не представляя, насколько это важно. Отец Спенса узнал лицо на миниатюре.— Ты уверен? Абсолютно, безусловно уверен?— В достаточной степени. После возвращения в Лондон мы первым делом попросим аудиенции у лорда Пемброка. Только он может подтвердить правдивость истории. Но, я думаю, так и было. Ну, теперь ты выйдешь за меня замуж? В твоих жилах течет кровь не менее голубая, чем у меня.— А ты не придумал все это?Джек только головой покачал, рассерженный сверх всякой меры. Ну что за женщина, ей бы только перечить! Но может, именно эта черта и делает ее такой привлекательной?— Ну подумай, стал бы я лгать тебе в таком важном деле, как чье-то происхождение?Мойра вглядывалась в его лицо, пытаясь угадать правду.— Нет, думаю, не стал бы, — сказала она. — Я выйду за тебя после того, как сама поговорю с лордом Пемброком.Джек обнял ее за плечи и легонечко встряхнул.— Ты любишь меня, Мойра? Одно время я верил, что это так. Но твое упорное сопротивление вынудило меня подумать, что я ошибался.Настал момент истины. Мойра знала это так же отчетливо, как то, что солнце встает на востоке и садится па западе. Она больше не могла отрицать. Она, несомненно, пламенно любит Джека Грейстока. Даже если история с лордом Пемброком окажется ошибкой, она не может лишить ребенка его отца.— Я люблю тебя, Джек Грейсток, Я люблю тебя сверх меры и разума.Джек заморгал в изумлении, не веря своим ушам. Он всегда считал, что Мойра его любит, но и помыслить не мог, что она сама признается в этом. Подумать только, он едва не потерял ее! И потерял бы навсегда, если бы не вмешательство призрака. Кстати сказать, он вообще не встретился бы с ней, не позаботься об этом леди Амелия.— Я говорил, что никогда больше не попрошу тебя выйти за меня замуж, но вот я здесь и стою перед тобой на коленях. Я пытался убедить себя, что не люблю тебя, пытался приударить за другими женщинами, но из этого ровным счетом ничего не вышло. Ты уничтожила прежнего Черного Джека и теперь видишь на его месте совсем иного человека. Леди Амелия должна быть в высшей степени удовлетворена. Я люблю тебя, Мойра О'Тул. Я понял это в тот момент, когда осознал, что не могу жениться на леди Виктории, даже если попаду в долговую тюрьму, а Грейсток-Мэнор рухнет мне на голову. Ты единственная для меня желанная. Мы поженимся до отъезда из Ирландии. Мне не терпится сделать тебя моей герцогиней.Мойра открыла было рот, чтобы возразить, но тут же его закрыла. Она воздвигла на пути у Джека больше препятствий, чем иной мужчина мог бы преодолеть за всю спою жизнь. И когда он протянул руку и сбросил одеяло с ее плеч, ей не захотелось останавливать его. В комнате было тепло, даже слишком тепло, и Мойра не заметила, как Джек тоже сбросил с себя одеяло. Она просто смотрела на него и думала, что, наверное, нет на свете более красивого мужчины. Ее радовала страсть Джека, его желание обладать ею, такое очевидное сейчас, когда он стоял перед ней обнаженный. Он заключил ее в объятия, и Мойра ощутила это желание во вполне материализованном виде.— Я ждал долго и проделал большой путь, чтобы снова сделать тебя моей, — шепнул он Мойре на ухо.Он припал к ее губам яростным и властным поцелуем, который излечил сердце Мойры и успокоил ее душу. Его поцелуй избавил ее от сомнений, вселил в нее уверенность в счастливом будущем. Глава 19 Джек целовал Мойру все крепче, все требовательнее, все с большей страстью, почти с отчаянием; его губы искали ответа — такого же пылкого и самозабвенного, как его желание. Мойра приоткрыла рот, и язык Джека прикоснулся к ее языку в предвкушении высшего наслаждения, которое ждало их обоих. Он прижимал ее к себе, ласкал грудь, большая сильная мужская рука с поразительной нежностью касалась отвердевших и набухших сосков, вызывая дрожь во всем теле Мойры, дрожь ожидания той секунды, когда Джек войдет в нее и она почувствует его в себе, ощутит соприкосновение с каждой точкой твердой мужской плоти, ответит на каждое его движение…И он вошел, и входил еще и еще — бесконечное количество раз, и лицо его было прекрасно, озаренное любовью и восторгом.— Я люблю тебя, Мойра, — задыхаясь, почти простонал Джек и замер. — Ты моя!И Мойра, повинуясь древнему, как мир, женскому инстинкту, прижала Джека изо всех сил, чтобы сохранить его присутствие в себе, в вибрирующей влажной глубине, продлить невероятное счастье соединения. А потом она вдруг унеслась куда-то в пространство и поплыла в нем, невесомая, влекомая состоянием полной гармонии, а вокруг нее вспыхивали сверкающие огни, и кровь пульсировала в жилах. Дрожащий вздох сорвался с ее губ — и видение исчезло.Джек чувствовал себя умиротворенным, но ему не хотелось покидать влажное тепло Мойры. Остаться бы навечно вот так — в ней, на ней, обнимая ее. Живи он вечно, он и тогда не насытился бы… Наконец он лег на бок рядом с Мойрой и обнял ее, размягченный и счастливый.— Теперь попробуй мне сказать, что мы не созданы друг для друга.Он явно поддразнивал ее, но Мойра только прошептала со вздохом:— Это было бы ложью… Я никогда не отступалась от тебя, Джек. Я слишком тебя люблю.— Слава Богу, — счастливо отозвался он. — Я зашел чересчур далеко, чтобы поворачивать назад. Я хочу, чтобы наш ребенок носил имя, принадлежащее ему по праву. Мы поженимся до отъезда в Англию. Твои родные будут рядом с тобой, когда мы произнесем наши обеты. Леди Амелия должна быть полностью удовлетворена, — пробормотал он, прижимаясь губами к губам Мойры.Потом он поцеловал обнаженную грудь и взял в рот алый сосок. Руки его путешествовали по всему телу Мойры, отыскивая самые укромные уголки и вызывая в ней дрожь нового желания.— Я хочу тебя снова, любимая, но только если ты не слишком устала.Как может она отказаться от близости с Джеком?— Какой же ты неутомимый, Черный Джек, — прошептала она, целуя его страстно и призывно. — Только не меняйся… никогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38