– Будь ты проклят! – прохрипел Гай. – Неужели ты посмеешь тронуть беременную женщину и ребенка? – Он перевел взгляд на Клода и с презрением добавил: – Ну, а вы? Хороший же вы отец, – как я погляжу! Такой заботливый, такой любящий, такой нежный!
– Не старайся. Хантер, – оборвал его Фолк. – Клод будет делать все, что я ему прикажу. И не пытайся на него надавить.
Клод покраснел, но промолчал.
– Для нас с Монти не составит большого труда залезть в дом и похитить Блисс вместе с сыном, – снова заговорил Фолк. – И я приведу их сюда, будь уверен. Ну, хочешь этого? Говори! Ты хочешь видеть, как они будут мучиться? Лучше сразу подпиши бумагу!
Гай не успел ответить: в разговор поспешно вмешался Клод.
– А что делать мне? – спросил он.
– Оставаться здесь. Будешь присматривать вместе со Сквинтом за этим упрямым ослом. Если мы с Монти не вернемся до полуночи, можете прилечь прямо здесь, на соломе.
– Да я скоро заболею от этой сырости, – пробурчал. Сквинт, когда Фолк удалился. – У меня ни капли спиртного в глотке не было уже целых три дня! И бабы тоже. Где это видано?
Неожиданно перед Клодом забрезжил свет: у него появился шанс вернуть уважение дочери.
– Послушай, Сквинт, – сказал он, – а почему бы тебе и не развлечься немного? Иди, я тут и один справлюсь. Все равно этот ублюдок никуда отсюда не денется.
Как хотелось Клоду, чтобы Сквинт заглотнул эту наживку! Но Сквинт хорошенько подумал и отрицательно покачал головой, разбивая все надежды Клода.
– Нет, если Фолк об этом узнает, он взбеленится. Да все равно, скоро он притащит сюда эту девку с ее щенком. Хантер тут же расколется, тогда и загуляем. Малость потерплю, зато уж у меня наверняка после этого в кармане денежки зазвенят. А так риску много.
Мысли стремительно мелькали в голове Клода. Он боялся, что Хантер не устоит перед угрозами Фолка и все-таки подпишет себе смертный приговор. Что тогда будет с Блисс и Брайаном? Нужно было найти возможность как-то поддержать Гая, дать ему знать, что помощь близка.
Гай слушал разговор между Клодом и Сквинтом напряженно и внимательно. То, что Блисс отказалась прийти сюда, было абсолютно правильным решением. Как хорошо, что она это сообразила! Гай ни секунды не сомневался в том, что дело тут вовсе не в ее равнодушии к его судьбе. Какая же она умница! Гай мысленно аплодировал своей жене. В том, что она простила его, он тоже не сомневался.
В это время Клод поднялся и не спеша направился к Гаю. Тот внутренне собрался, готовый к новым унижениям и побоям, но Клод не стал его бить, а только перевернул на спину.
– Что ты задумал? – спросил Сквинт, хмуро наблюдая за Клодом.
– Хочу плюнуть ему в лицо! – ответил Клод, искусно изображая злобу.
– А-а, ну это на здоровье, – равнодушно откликнулся Сквинт и взял в руки тарелку с остатками еды.
Клод действительно плюнул – громко и смачно – но не в Гая, а себе под ноги. Гай прищурил глаз и удивленно посмотрел на него.
Внезапно лицо Клода побледнело, и губы его задрожали так, словно он увидел перед собою призрак. Впрочем, в некотором смысле так оно и было... А затем Клод поразил Гая. Овладев собой, он наклонился и чуть слышно прошептал:
– Приготовься. Помощь на подходе.
– Что? – так же чуть слышно прошептал Гай.
– Блисс и Брайан в безопасности. А Жан Лафитт... Клод не договорил: Сквинт лениво поднялся на ноги и приблизился к ним.
– О чем это вы тут шепчетесь? – подозрительно нахмурился он. – А ну-ка, отойдите от него подальше, Гренвиль!
– Я пожелал ему поскорее оказаться в аду, – сымпровизировал Клод.
– Что-то я не слышал ничего похожего на проклятия, – возразил Сквинт. – А уж ругань-то я, слава богу, за сто миль разбираю.
Клод медленно поднялся, ободряюще взглянув на зятя, но по лицу Гая ничего нельзя было прочитать. Оставалось непонятно даже, расслышал ли он что-нибудь из того, что сказан ему Клод.
Но на самом деле Гай расслышал все – до последнего слова. Он понял, что на помощь спешат братья Лафитты, а это означало надежду на спасение. Одного Гай не мог понять: как Жану Лафитту удалось узнать о том, что с ним случилось.
– Гренвиль, – окликнул он Клода. – Что именно ответила Блисс, когда вы рассказали ей обо мне?
– Ответила, что ей теперь нет до тебя дела, – огрызнулся Клод. – И что ты такого натворил, если моя дочь знать тебя больше не желает?
– У нас было небольшая размолвка, – признался Гай.
«Нет, из-за той размолвки Блисс не бросила бы меня в беде, – подумал он. – Это просто невозможно».
Гай был уверен, что Блисс любит его – несмотря ни на что. Да, конечно, он принес ей немало боли, немало горя, но... Она же умная женщина и наверняка поняла, что в последний раз его просто ослепила ярость, что он приревновал ее, как последний дурак. Та ночь – не повод, чтобы навсегда отказаться от него!
И все-таки Гая не покидало чувство вины. Ведь если бы он не поступил тогда так глупо, ничего бы не произошло, они с Блисс по-прежнему были бы вместе... Утешало одно: Гай с удовольствием представил себе лицо Фолка, когда тот обнаружит, что дом Хантеров опустел. Ах, если бы еще у него самого не были связаны руки!
Давно уже Гай не чувствовал себя таким беспомощным.
18
Фолк вернулся в подвал на следующее утро, вне себя от ярости. Следом за ним с мрачным видом плелся Монти. Войдя в подвал, Фолк первым делом бросился к лежащему на полу Гаю и уже привычно ударил его в бок ногой.
Но на этот раз удар был страшным. Гай не выдержал и застонал, слыша, как хрустнули его кости. «Одно ребро этот подонок мне сломал наверняка, – подумал он. – А может быть, и два».
Впрочем, боль была не сильнее радости, охватившей его. Ведь Фолк вернулся ни с чем! Гай всю ночь мучился ожиданием: он смертельно боялся, что Фолку все же удастся захватить Блисс и Брайана, и тогда его положение стало бы почти безнадежным.
– Ее нет! – истерически закричал Фолк. – Мы с Монти обшарили весь дом, но никого не нашли! Признавайся, куда делась твоя дочь, мерзавец! Мы прождали ее понапрасну всю ночь!
– Я не знаю, где она, но я рад, что ты ее не нашел, – сказал Клод, мысленно благодаря бога за то, что его дочь и внук сейчас далеко отсюда, под защитой Лафитта. – Я не смог бы еще раз причинить зло моей дочери. Она и так от меня натерпелась за эти годы.
Лицо Фолка перекосилось от злобы.
– Это все ты, Клод! Это ты во всем виноват! Ты должен был заставить Блисс прийти сюда вместе с мальчишкой. Но ты не справился даже с такой ерундой, и вот теперь она ускользнула из-под самого нашего носа! Как мне теперь выбивать признание из этого упрямого осла? Ведь он ничего не подпишет, зная о том, что Блисс и мальчишка в безопасности! Ты просто идиот, Клод! Старый идиот!
– Может быть, лучше отпустить Хантера на все четыре стороны? – предложил Клод.
– Отпустить?! Да ты совсем свихнулся! Если я его отпущу, он прирежет меня при первой же возможности, – щека Фолка нервно дернулась, а в глазах его загорелся желтый огонь. – Нет, у Хантера только два пути – или он подпишет признание и будет вздернут на виселице, или сдохнет здесь, в этом подвале. Но свободы ему больше не видать. – Фолк нервно сглотнул и обернулся к лежащему на полу Гаю. – Так что ты выбираешь, Хантер? Будешь подписывать или Монти снова взяться за кнут?
– Чтоб ты сдох! – огрызнулся в ответ Гай. – Я ничего не стану подписывать.
– Вздерните его, парни! – распорядился Фолк.
– Как скажете, мистер Фолк, – отозвался Монти, и они вместе со Сквинтом направились к пленнику.
Пираты подняли Гая на ноги, связали ему руки и прикрепили веревку к вбитому в стену крюку. Гай вновь оказался прижатым лицом к мокрой холодной стене. Он не видел того, как мерзко и сладострастно ухмыльнулся Монти, но услышал свист рассекающего воздух кнута: это Монти пробовал свое орудие.
Клод шагнул вперед, делая последнюю попытку остановить кровожадных палачей.
– Он и так чуть жив, а новыми побоями вы все равно ничего не добьетесь!
– Нет, он еще не получил сполна за все, – прорычал в ответ Фолк. – За мои потопленные корабли, за мои разграбленные товары, за мое разорение. До сих пор не могу понять лишь одного: почему этот мерзавец нападал именно на мои суда, пропуская мимо корабли других владельцев?
– Неужто до сих пор и вправду не понимаешь? – хмыкнул Клод.
Гай внимательно прислушивался к этому разговору, стараясь не думать о своих затекших руках, о горящей огнем спине, о резкой боли в сломанных ребрах. Его поразило заступничество Клода: было похоже, что он всерьез старается спасти ему жизнь. Странный поступок со стороны человека, который всегда ненавидел Гая Янга и стремился сжить его со света. В том, что Клод узнал его, Гай почти не сомневался.
– Мы готовы, мистер Фолк, – подал голос Монти и снова свистнул в воздухе своим кнутом. До пылающей спины Гая долетела волна прохладного воздуха.
Фолк посмотрел на Клода ненавидящим взглядом.
– Ладно, с тобой я разберусь позже, – мрачно пообещал он и обернулся к Монти. – Начинай, парень!
Гай затаил дыхание, ожидая первого обжигающего удара и гадая, долго ли ему удастся продержаться в сознании на этот раз. Зубы и кулаки Гая были стиснуты, глаз прикрыт; он вздрогнул всем телом, но не произнес ни звука, когда на его спину обрушился первый удар – только сильнее прикусил нижнюю губу.
За первым ударом последовал второй, третий... Боль разрывала тело Гая на части, ослепляла его. Ему, казалось, что он стоит на грани жизни и смерти.
Наконец все оборвалось, и Гай погрузился в блаженную темноту, потеряв сознание.
Ночь уже близилась к концу, когда «Каролина» темной тенью проскользила по зеркалу бухты и подошла к дальнему краю городского причала. Жан Лафигг сам управлял судном; Блисс вместе с Брайаном стояла внизу, на палубе, облокотившись на планшир, и с нетерпением ожидала швартовки.
Ей хотелось пойти к Фолку вместе с Лафиттом: она боялась, что просто не выдержит ожидания и неизвестности. Однако Лафитт мягко, но настойчиво отказал ей: он считал, что Блисс должна «статься вместе с Брайаном на борту. Ей ничего не оставалось, как подчиниться.
Когда швартовка была закончена, Лафитт спустился с капитанского мостика и подошел к Блисс. Теперь ничто не напоминало в нем недавнего денди: обвешанный оружием и готовый к смертельной схватке, Жан Лафитт напоминал сейчас хищного зверя, приготовившегося к броску.
– Я возьму с собой двух надежных людей, – сказал Лафитт. – Больше нельзя: слишком рискованно. Ведь городская полиция охотится за нами. Губернатор распорядился не пускать в Новый Орлеан никого, кто прибывает с Баратарии. На Миссисипи и в Кентукки уже пристрелили нескольких наших людей – там полиции дан приказ открывать по пиратам огонь без предупреждения. А здесь, в Новом Орлеане, горожане наседают на власти, требуя вообще стереть остров Баратария с лица земли.
Жан Лафитт покачал головой и грустно усмехнулся.
– Горожане! – с оттенком презрения в голосе произнес он. – Они толпами валят на наши дешевые рас-. продажи и в то же время требуют поставить нас вне закона. Лицемеры! Мы с Пьером – желанные гости в самых лучших домах Нового Орлеана, но при этом не имеем права въезжать в город, не имея на то каждый раз специального разрешения полиции. А раз так, то, сами понимаете, мой сегодняшний незапланированный ночной визит нужно обставить со всей осторожностью.
– Как мне хотелось бы пойти вместе с вами, – вздохнула Блисс. – Я так тревожусь за Гая! Отец говорил, что люди Фолка страшно избивают его.
– Не волнуйтесь, мадам, ваш муж очень скоро будет вместе с вами. А если я увижу, что его и в самом деле пытали, Фолк ответит за это лично мне.
В это время к ним подошли два пирата, вооруженные, как и Лафитт, шпагами и пистолетами. Все трое кивнули на прощание Блисс и принялись беззвучно спускаться по перекинутому на берег трапу. Еще мгновение и они словно тени растворились в темноте.
Дом Фолка был расположен неподалеку от того места, где пришвартовалась «Каролина», и Блисс знала, что дорога займет у Лафитта и его людей совсем немного времени. А для того, чтобы расправиться с людьми Фолка, им, очевидно, и вовсе потребуются считанные минуты...
– Как ты думаешь, мистер Лафитт разыщет папу? – спросил Брайан, когда маленький отряд исчез в ночи.
– Я уверена в этом, – ответила Блисс, стараясь говорить как можно бодрее.
– Лишь бы с папой все было в порядке! – вздохнул мальчик.
– В этом я тоже уверена, милый.
– Почему все так хотят сделать папе плохо? – снова спросил Брайан с какой-то недетской интонацией.
– Плохих людей на всей земле хватает, – ответила Блисс, не придумав ничего лучшего. Да, есть вещи, которые не так-то легко объяснить, тем более ребенку. – Думай лучше о чем-нибудь хорошем, сынок. А папа... Папа скоро вернется.
Блисс решила, что Брайану лучше побыть пока в каюте – мало ли какой пугающей и неприглядной может оказаться картина возвращения Лафитта и его людей. Она подозвала к себе веснушчатого юнгу по имени Доббс, и тот немедленно подбежал к Блисс.
– Чем могу служить, мадам? – спросил он ломающимся голосом.
– Пожалуйста, Доббс, отведите Брайана вниз, в каюту, и, если вам не трудно, поиграйте немного с ним.
– Будет сделано, мадам! – не моргнув глазом, ответил Доббс, подхватил Брайана и, не обращая внимания на его протесты, потащил вниз, в каюту.
Когда Доббс и Брайан скрылись, Блисс снова принялась всматриваться в берег, напряженно вслушиваясь в тишину. Она знала, что в эту минуту Жан Лафитт вместе со своими людьми уже должен быть возле дома Фолка...
Что-то ждет их там?
Гай снова пришел в сознание, но не шевелился, стараясь потянуть время. Он больше не висел на крюке, а лежал на грязном полу лицом вниз.
Осторожно приоткрыв свой здоровый глаз, Гай взглянул на маленькое мутное оконце под потолком. И понял, что на дворе глубокая ночь. В подвале было тихо, лишь потрескивала свеча, бросая круг света на пол и тускло освещая дремлющих на соломе охранников Гая. Он рассмотрел всех троих – Монти, Сквинта и Клода. Не было только Фолка.
Гай осторожно шевельнул головой и едва не застонал от резкой боли, молнией пронзившей его череп от виска до виска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42