Мальчишка-стюард только что унес из каюты остатки позднего ужина, за иллюминатором было темно, а Джеральд по-прежнему сидел за столом и говорил, говорил, говорил...
Поначалу, поднявшись на борт «Звезды», Блисс отказалась ужинать, прошла в свою каюту и сразу же провалилась в глубокий сон. Когда она проснулась, было уже темно. Теперь она почувствовала голод и была даже рада, когда раздался стук в дверь и на пороге каюты появился Джеральд с подносом в руках. Блисс так хотелось есть, что она согласилась поужинать в компании человека, которого ненавидела... Но вот ужин закончился, а Джеральд все продолжал уговаривать ее выйти за него замуж.
Блисс сопротивлялась – он настаивал.
– Я проделал такой долгий путь, чтобы освободить тебя, моя дорогая! – Джеральд поудобнее откинулся на спинку стула. – Ты должна оценить мой подвиг. А выкуп? Думаешь, с ним было легко? Мне пришлось заложить свой дом, чтобы собрать деньги. Твоя свобода обошлась мне в кругленькую сумму! И я по-прежнему хочу жениться на тебе, хотя подозреваю, что верность мне ты все-таки не сохранила. Я никогда не прощу этому пирату, который украл то, что по праву принадлежит только мне! Скажи, он изнасиловал тебя? Сознайся. Дон Элизар рассказал мне про того мерзавца, который забрал тебя у Гаспариллы, но вместо Кубы отвез на свой остров.
Блисс почувствовала, что мучительно краснеет. Действительно, Охотник соблазнил ее. Но изнасиловал? Нет! Ведь она отдалась ему по своей воле. А вот такому негодяю, как Джеральд Фолк, она не будет принадлежать никогда.
– Я уже говорила тебе: думай что хочешь. Это твое дело. А выкуп... Я погашу долг за счет своего ежемесячного содержания. – Блисс тяжело вздохнула. – Уже поздно, Джеральд, тебе пора идти. Мне нечего больше сказать тебе.
Однако Фолк и не подумал подняться.
– Из ежемесячного содержания, ха! Понадобится немало лет, чтобы ты смогла расплатиться за выкуп. Нет, на это пойдет твое наследство, которое ты передашь мне, как только мы поженимся. И тогда я, так и быть, прощу тебе все твои выходки. А ведь любой другой на моем месте отлупил бы тебя до полусмерти. И немного нашлось бы смельчаков, пожелавших жениться на тебе после всего, что случилось. Женщина, побывавшая в плену у пиратов! Помни о том, что я тебе сказал, Блисс, и знай: я – твой единственный шанс выйти замуж.
От гнева перед глазами Блисс поплыли разноцветные пятна.
– Как мило с твоей стороны говорить мне все это! Только знай и ты: ничто не заставит меня выйти за тебя замуж! – Голос Блисс зазвенел от напряжения. – Что же касается моего поведения... Вспомни, как вы с Клодом поступили со мной. Шесть лет вы заставляли меня верить в то, что мой сын умер! О, этого я вам не прощу никогда!
– Но это же был ребенок Гая Янга, – сказал Джеральд таким тоном, будто этот факт объясняет все на свете.
– Да, это все, что у меня осталось от Гая! – повысила голос Блисс. – И я обязательно найду своего мальчика. Своего дорогого мальчика. Остановить меня ты не сможешь.
Фолк задумчиво посмотрел на нее. Он прекрасно знал, какой у Блисс упрямый, неуступчивый характер. Если она сказала, что не выйдет за него замуж, значит, не выйдет. Уговоры бесполезны. Нужно было срочно что-то придумать. Но что? Как найти единственный беспроигрышный ход?
И вдруг он понял, как ему переиграть Блисс.
– Ты очень хочешь увидеть своего сына, моя дорогая? – вкрадчиво спросил он.
– Мой сын – самое дорогое, что есть у меня в жизни! Блисс сказала это совершенно искренне. Конечно, в ее жизни немалое место принадлежало теперь Охотнику, но их пылкая страсть была лишена каких-либо перспектив на будущее. Нереальная, призрачная связь... Блисс прекрасно понимала, что в этом мире ей и Охотнику не суждено быть вместе. Да и разве можно сравнивать любовь к сыну с привязанностью к одноглазому пирату?
– В таком случае слушай меня внимательно. – Джеральд поднялся со стула, подошел к Блисс и положил ей руку на Плечо. – Я отвезу тебя в Мобиль, и ты встретишься со своим сыном. Но взамен ты дашь обещание выйти за меня замуж – сразу же, как только мы все втроем вернемся в Новый Орлеан.
– Почему я должна тебе верить? – подозрительно прищурилась Блисс. – Ты столько раз лгал мне...
Фолк пожал плечами с напускным равнодушием.
– Но я ведь не заставляю тебя выходить за меня замуж немедленно. Сначала ты вновь обретешь своего сына – с моей помощью. Это и будет доказательством моей искренности.
– А как я могу быть уверена в том, что ты потом не захочешь вновь разлучить меня с ним?
Лгать Джеральду было всегда легко. Он давно привык к этому, а потому очень правдоподобно изобразил возмущение:
– Мне и в голову не может прийти такая мысль!
– И ты обещаешь хорошо относиться к моему мальчику?
Блисс по-прежнему не могла поверить в искренность этого человека, и все-таки в голосе ее впервые прозвучала надежда.
– Клянусь! – патетически воскликнул Фолк и изобразил на своем лице торжественность и участие. – И сделаю все от меня зависящее, чтобы ты как можно скорее вновь обрела своего дорогого мальчика.
«А потом постараюсь, чтобы ты как можно скорее снова рассталась с ним – и уже навсегда, – мысленно добавил он. – Только стань моей женой, а там уж я с тобой разберусь по-своему!»
Фолк никогда не позволил бы ни одной женщине командовать им. Этого еще не хватало! Нет, как только наследство Блисс окажется в его руках, он ей покажет, кто в доме хозяин!
Блисс тем временем внимательно изучала лицо Джеральда, не зная, на что решиться. В том, что он говорил, было одно обнадеживающее обстоятельство; она в любой момент сможет указать ему на дверь, если только он не сдержит своего слова. А если сдержит, если поможет ей вернуть сына... что ж, потом она найдет способ, как избавиться от ненавистного Фолка. В крайнем случае начнет вести себя так, что ему самому расхочется жениться на фурии.
Но сначала – сын! Блисс прекрасно понимала, что без Джеральда ей будет гораздо труднее найти его.
– Так значит, мы договорились. Никакой свадьбы до тех пор, пока мальчик не будет со мной, – четко повторила она свое самое главное условие.
– Я же сказал!
Фолк с притворной обидой покачал головой.
Впрочем, даже если бы обида была и непритворной, он все равно стерпел бы, Ведь у него не было выбора: ему позарез нужны были деньги, и сейчас ради них он был готов на все. Фолк знал, что отыграется потом, когда все будет кончено, и заветная сумма окажется у него в руках. Вот тогда он себя покажет – и Блисс Гренвиль получит то, что заслужила в свое время. Пусть все будет по порядку, не нужно забегать вперед. Сейчас его главным орудием должно стать участие.
– Неужели ты до сих пор не веришь? Ладно, завтра утром ты окончательно убедишься в чистоте моих намерений. Обещаю тебе, что как только закончится погрузка и на борт вернется штурман, я прикажу ему положить курс на Мобиль, а не на Новый Орлеан.
Блисс, похоже, была удовлетворена услышанным. Она обессилено откинулась на спинку стула и отвернулась от Фолка, чувствуя, что смертельно устала и просто не может больше находиться в компании этого человека.
Но не так-то просто оказалось избавиться от присутствия Фолка. Он положил ладони на плечи Блисс, повернул девушку к себе лицом и окинул ее жадным, горящим взглядом.
– Не отворачивайся, моя дорогая! Я столько времени ждал тебя... Давай скрепим наш договор хотя бы поцелуем.
Ни Блисс, ни Фолк не подозревали, что за ними наблюдают. Однако это было именно так.
Чуть раньше по сброшенной в воду веревке на палубу «Южной Звезды» неслышно поднялся человек, одетый во все черное. Он сумел незамеченным прокрасться мимо вахтенных, нашел каюту, в которой разговаривали Блисс и Джеральд, и теперь наблюдал за ними сквозь открытый иллюминатор. Человек этот появился в ту самую минуту, когда Фолк предложил скрепить договор поцелуем.
«Интересно, что еще за договор?» – подумал Охотник– стоит ли говорить, что это был именно он.
Долго пребывать в раздумье ему не пришлось: Фолк заговорил снова, и от его слов Охотника бросило в жар.
– После свадьбы мы будем с тобой не только целоваться, дорогая. Если у пиратов ты кое-чему научилась, я не буду тебя за это упрекать. Покажешь свои умения в постели. Итак, завтра мы уходим в Мобиль, оттуда домой и сразу под венец.
Прежде чем Блисс успела возразить, Фолк запустил в ее волосы свои тонкие пальцы и приблизил губы к ее губам. Он поцеловал Блисс нетерпеливо, жадно, пытаясь сразу же проникнуть своим языком в глубь ее рта. Блисс протестующе замычала, но никак не могла заставить Фолка оторваться от нее.
Охотник продолжал из своей тени наблюдать за любовной парочкой, испытывая нестерпимые муки ревности. Ведь он готов был простить этой женщине все! Собирался отплыть вместе с нею в Мобиль, чтобы разыскать их сына...
Но теперь с него хватит. Блисс снова предала его, и этого он ей не простит. Как она посмела согласиться на то, чтобы Фолк стал приемным отцом ее сыну – их сыну?! Ведь если она согласилась выйти замуж за Фолка, это подразумевается само собой!
Охотник твердо решил, что не допустит этого. Судно его было ходким, одним из самых быстрых на море. Пустое, без груза, оно могло обойти любой корабль – не то что тяжелогруженую посудину Фолка. Он успеет оказаться в Мобиле раньше «Южной Звезды» и найти своего сына. Тогда пусть Блисс остается со своим избранником и всю оставшуюся жизнь мучается от невозможности увидеть собственного ребенка.
А Джеральд Фолк пусть ее утешает...
Господи, как же болит сердце! Охотник был уверен, что оно окаменело навсегда, но, когда он увидел Блисс, целующуюся с Фолком, сердце его заныло, словно его погрузили в расплавленный свинец. Охотник проклинал в эту минуту и себя, и свое сердце за то, что чары этой женщины оказались так сильны. И мысленно поклялся, что теперь выжжет из своей души последние остатки жалости к кому бы то ни было.
Охотник снова заглянул в иллюминатор каюты и увидел, что влюбленная парочка разомкнула свои объятия и Фолк собрался уходить. Это несколько удивило Охотника – ведь он был уверен в том, что Блисс затащит теперь Фолка в свою постель. Однако она выставляет его. Странно...
Губы Охотника сложились в кривую усмешку. Он отступил поглубже в тень, дожидаясь, пока Фолк пройдет мимо него, убедился, что его враг успел вернуться к себе, и лишь после этого открыл незапертую дверь в каюту Блисс и вошел внутрь.
Блисс стояла лицом к иллюминатору и смотрела на ночное небо. Очевидно, она почувствовала чье-то присутствие, потому что вдруг повернулась и негромко вскрикнула, увидев, кто перед нею.
– Охотник подошел ближе и оказался в круге света, падавшего от зажженной лампы. Блисс смотрела на него широко открытыми глазами, не в состоянии произнести ни слова.
– Как ты попал сюда? – прошептала она наконец. – Ты должен уйти, пока Джеральд не обнаружил, что ты на борту!
Охотник подступил еще ближе, и Блисс увидела, как мрачно сверкает в полумраке его единственный глаз.
– Действительно, мне лучше уйти. Я свалял дурака, бросившись освобождать тебя.
– Освобождать меня?
Он что, издевается над нею?! Освобождать! Для него это значит снова взять ее в плен и увезти назад, на свой остров. Джеральд, по крайней мере, пообещал отвезти ее в Мобиль, к сыну. Охотник же ничего подобного ей не предлагал. Когда она рассказала ему о своем сыне и попросила помощи, он просто взял и уплыл куда-то...
– Ты прав. Не нужно меня освобождать, – сказала Блисс, собрав всю свою волю.
Если бы речь не шла о сыне, она была бы счастлива уплыть с Охотником куда угодно, хоть на край света! Ведь он сумел заново наполнить ее жизнь смыслом и светом...
– И мне тоже не нужно было приходить сюда. – Охотник отвернулся и шагнул к двери.
– Охотник! Погоди!
Он обернулся; на лице его причудливо метнулись тени от горящей лампы. Лицо Охотника можно было бы назвать спокойным, если бы не огонь, сверкавший в его единственном серебристом глазе.
– Что ты хочешь? – спросил он.
– Я... О господи, я сама не знаю! Ничего, иди. Охотник не знал, что уйти порой бывает настолько мучительно и больно. Нога сами понесли его вперед, к Блисс, и он подошел к ней неверными шагами, словно следуя велению тела, а не голосу рассудка.
Он хотел Блисс! Хотел свою жену – всем телом, всей душой, всем сердцем...
Охотник потянулся к Блисс, прижал ее к себе – и почувствовал, как она напряжена. Блисс внимательно смотрела ему в лицо, а он вспоминал далекие годы, – когда все между ними было так легко и просто.
Но вот Блисс подняла руки – и Охотнику показалось, что она хочет оттолкнуть его. Однако вместо этого она судорожно вцепилась в черный шелк его рубашки, и Охотник мучительно застонал, припав к ее губам.
Сердце его бешено стучало – так же, как и сердце Блисс. Их поцелуй был бешеным, страстным. Услышав хриплый стон, сорвавшийся с губ Блисс, Охотник подхватил ее на руки и понес на постель. Пусть это будет его последней в жизни слабостью, но он не может уйти, не испытав еще раз сладкую муку любви!
Та же мысль – о последней близости с ним – промелькнула и в голове Блисс. Она чувствовала себя виноватой перед этим человеком, который столько успел дать ей за короткое время, что они провели вместе. От одного прикосновения его рук она чувствовала, как у нее слабеют колени...
Когда Охотник положил ее на кровать и сам лег рядом, Блисс в который уже раз подумала о том, что, может быть, совершает большую ошибку, не прислушиваясь к голосу сердца. Но затем новая, пугающая мысль пронеслась у нее в голове: ведь если Охотника поймают в ее каюте, это будет означать для него смерть – немедленную и ужасную.
– Нет, Охотник, нет! – воскликнула она, пытаясь вырваться из его рук. – Нельзя. Уходи, пока тебя не схватили...
– Сначала ответь мне на один вопрос, Блисс. Ты не беременна?
Блисс ахнула. Вопрос поразил ее. Почему это вдруг пришло ему в голову? И тут она впервые подумала о том, что, возможно, и в самом деле беременна...
– Н-не знаю, – неуверенно ответила Блисс.
– Это плохо, – пробурчал Охотник.
Блисс не успела спросить его, что в этом плохого:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42