— Мистер Ли и мистер Генри немало способствовали проведению этого собрания, — вставил Стивен. — В прошлом году вместе с Томасом Джефферсоном они организовали комитет по выработке совместных решений главами всех колоний.
— Видите ли, дамы, мы не нуждаемся и никогда не нуждались, чтобы нами управляли из Великобритании, — добавил Патрик Генри.
Ричард Ли устремил свой острый взгляд на Патрицию.
— Насколько взрывоопасна ситуация в Бостоне, мадам Фэрчайлд?
— Я уверена, что в сентябре вас достаточно хорошо осведомят об этом, мистер Ли, — ответила Патриция. — Гораздо подробнее и красноречивее, чем это могу сделать я.
— Должен признаться, я очень надеюсь на встречу с таким выдающимся деятелем, как Сэмюэль Адаме, — сказал Патрик Генри. Жесткие черты его лица смягчились в улыбке.
— Будет ли представлен на этом конгрессе кто-нибудь из лоялистов, мистер Ли, или только мятежники? — спросила Патриция.
— Мадам Фэрчайлд, многие члены нашего парламента являются лоялистами. Разногласия с британскими властями носят весьма сложный характер, и их не так-то просто разрешить.
— Не сомневаюсь, сэр. Надеюсь только, что до кровопролития не дойдет.
— Вы имеете в виду — до еще большего кровопролития? — спросил Патрик Генри. — Неужели вы забыли бойню, которая произошла в вашем городе в семидесятом году? Или вас тогда не было в Бостоне? Вооруженные солдаты открыли огонь по толпе безоружных граждан, которые хотели вступить в мирные переговоры!
— Согласна, сэр, но я надеюсь, что это трагическое событие не станет причиной вооруженного народного возмущения. Хочется верить и надеяться, что благодаря вашей мудрости все проблемы будут решены мирным путем.
— Разумеется, мадам. Стивен, кажется, в лице этой леди ты обрел политика, обладающего не меньшим дипломатическим даром, чем у мистера Джефферсона, и красноречием мистера Генри. Мы могли бы использовать ее способности в парламенте, — сказал Ричард Ли с доброжелательной улыбкой. Он встал. — Боюсь, мы с коллегой здесь слишком задержались. Было очень приятно познакомиться с двумя очаровательными особами с севера.
Как только мужчины ушли, Стивен пристально посмотрел на Патрицию.
— Не намерены ли вы устроить здесь революцию? — резко сказал он.
— Я не понимаю, о чем вы, — удивилась Патриция.
— Это самые выдающиеся государственные деятели Виргинии, а вы, мадам, обращаетесь с ними, как с чернью!
Том Сазерленд пришел ей на помощь:
— Мне кажется, Патриция всего лишь выразила свое мнение, Стивен. Полагаю, его разделяют большинство женщин в стране, и я уверен, что оба джентльмена слышали то же самое от своих жен.
— Благодарю за поддержку, Том, но я не могла не высказать свои мысли и не думаю, что мои слова прозвучали оскорбительно! — вспыхнула Патриция.
— Думаю, пора сменить тему, — вмешалась Барбара, беспокойно глядя на Тома. — Ведь мы приехали в Уильямсберг, чтобы получить удовольствие.
— Ты права, — согласилась Патриция, сердито посмотрев на Стивена.
Том и Барбара переговаривались за обедом, но для Патриции и Стивена день был испорчен.
Барбара бросила взгляд на афишу, возвещавшую о гастролях труппы актеров, представлявших драмы Шекспира. Мужчины в конце концов уступили ее мольбам, и все вместе они отправились на «Гамлета». Во время представления Стивен был очень холоден, сидя рядом с Патрицией, и обменивался с ней лишь отдельными, ничего не значащими фразами.
Солнце уже давно село, когда они наконец поднялись на палубу шлюпа, чтобы вернуться в Равенвуд.
Глава 17
Мягкие веселые звуки скрипки смешивались со сдержанным гулом голосов, когда Патриция остановилась у подножия лестницы и удовлетворенно огляделась.
Огромная бальная зала в особняке Равенвуд была переполнена, и часть гостей стояла в холле, беседуя небольшими группами.
Патриция чувствовала себя странно, находясь в комнате, где почти не было видно людей в форме британских королевских войск. Бостонское общество ее терпело, пока был жив Джордж Фэрчайлд, но после его смерти все избегали Патрицию, и она уже много лет не посещала балов.
Элегантные женские платья из кружев, атласа и шелка представляли великолепное зрелище, и она им от души наслаждалась. Мужчины тоже были одеты по последней моде, лишь немногие были в белых париках, которые церемониал предусматривал для официальных случаев.
Сразу было видно, что здесь собрался весь цвет общества. «Это настоящий виргинский бал!» — подумала очарованная Патриция. Ею завладело любопытство и предвкушение чего-то необычного.
В Бостоне она часто слышала о богатстве и роскоши виргинцев. В стране, стоящей на грани революции, Виргиния, казалось, вела безмятежную жизнь, хотя Стивен часто говорил, что самыми ярыми сторонниками отделения колоний были виргинцы. Он говорил также, что виргинцы не слишком страдают от беспошлинного ввоза английских товаров в Бостон, равно как и от постоя британских солдат, хотя многие прежде богатые владельцы табачных плантаций понесли серьезные убытки от непомерно раздутых экспортных пошлин, а также из-за разрешения вывоза местных товаров только в Англию.
Одного взгляда на Стивена, стоящего в дальнем углу в окружении мужчин, было достаточно, чтобы Патриция убедилась, что они и сейчас обсуждают этот вопрос. По суровым лицам тесно обступивших его людей можно было судить, что они наверняка критикуют недавнее заседание виргинского парламента, а отнюдь не восхищаются роскошным балом в богатом особняке.
Проходя мимо, Патриция поймала на себе взгляд Стивена. Выражение его лица было задумчивым, и она пошла дальше через залу.
Патриция была необыкновенно хороша в изысканном атласном платье цвета слоновой кости, затканном бледно-розовыми, белыми и зелеными цветами. Корсаж был гладким с низким круглым вырезом, а рукава, сборчатые над локтями, спускались в виде красивых гофрированных манжет до тонких запястий. Верхняя юбка, подобранная в тон нижней, соблазнительно подчеркивала талию благодаря небольшому кринолину. Декольте было украшено кружевами.
Ее пышные золотистые волосы блестели. На лоб упало несколько локонов, а остальные были зачесаны за уши. Сбоку Патриция прикрепила к волосам крошечный букетик незабудок.
Она остановилась у входа в бальную залу. Оркестр, состоящий из валторны, скрипки, гитары и клавесина, играл менуэт.
Первым внимание Патриции привлек Томас Сазерленд, который танцевал с Барбарой. На нем был шотландский килт. Патриция с удивлением увидела, что и Майкл Керкленд тоже танцевал в килте. Она огляделась и обнаружила еще нескольких мужчин в шотландских нарядах.
Барбара выглядела потрясающе в платье из темно-розового бархата с пышной юбкой и кринолином. Яркий цвет наряда подчеркивал ее юную красоту, и она вся светилась, улыбаясь жениху во время танца.
Патриция зачесала волосы Барбары наверх и закрепила их ниткой жемчуга и розовой лентой. Длинные концы банта спускались с ее затылка и во время танца очаровательно раскачивались.
Патрицию тотчас пригласил красивый молодой человек и закружил в танце. После нескольких туров она, тяжело дыша, вынуждена была остановиться. Патриция села рядом с Нэнси Керкленд, а ее партнер любезно изъявил желание принести ей стаканчик лимонного пунша.
— Вам хорошо, дорогая? — спросила Нэнси с веселой улыбкой. Она выглядела изумительно в бледно-голубом атласном платье, с темно-синими перьями в пепельных волосах.
— Я уже забыла, когда так чудесно проводила время, — с восторгом ответила Патриция. — Но, должна признаться, у меня уже устали ноги. — Она вытянула вперед ножки в туфлях цвета слоновой кости. — Никогда в жизни не танцевала так много.
— Где же мой сын? — посетовала Нэнси. — Весь вечер он не принимает участия в танцах.
Патриция промолчала о том, что тоже весь вечер ждала приглашения от Стивена. По-видимому, он слишком увлечен разговорами о политике. «Или, возможно, беседует где-нибудь с одной из юных красоток», — подумала она с отвращением. Он упорно ее избегал после возвращения из Уильямсберга.
Партнер Патриции вернулся с бокалом пунша, и, вежливо его поблагодарив, она отказалась от следующего танца.
Нэнси Керкленд вскоре пошла танцевать со своим мужем, а Патриция сидела, откинувшись на спинку стула, и с удовольствием наблюдала за кружащимися парами. Вдруг перед ней возник Стивен. Она была поражена его клетчатой шотландской юбкой.
— Могу я пригласить вас на этот танец, мадам Фэрчайлд? — спросил он с вежливым поклоном.
Патриция с восхищением смотрела на него. На Стивене был короткий черный камзол и белая рубашка с кружевным воротником. Килт в черно-красную клетку — цвета клана Керклендов — закрывал ноги ниже колен, а с плеч спускался такой же клетчатый плед. Длинные мускулистые ноги прикрывали шерстяные чулки. Шляпы на голове не было, а темные волосы были заплетены в косичку.
Что бы Стивен ни носил, все сидело на нем чудесно, и он чувствовал себя непринужденно в любом наряде. Сейчас, стоя перед Патрицией в своем килте, Стивен выглядел красавцем, и она ощутила знакомое биение сердца.
Его рука была теплой и твердой, когда он обнял ее за талию и повел в центр залы. Затем она танцевала с отцом Стивена и с Томом. Патриция благодарно кивнула, когда Том предложил ей стаканчик пунша.
Едва они подошли к столу, как Барбара снова увлекла своего будущего мужа танцевать.
Патриция с независимым видом прошлась вдоль длинного стола, на котором было несколько сортов пирожных и тортов. Она остановилась, чтобы отведать апельсинового пирога с орехами, и не заметила Стивена, пока тот ее не окликнул. Он стоял рядом с двумя мужчинами. Один — высокий и рыжеволосый, был не старше Стивена. Другой — приземистый и седой, вероятно, лет сорока с небольшим.
— Патриция, мистер Джефферсон хотел бы с тобой познакомиться.
Она покраснела, когда высокий и рыжеволосый ей улыбнулся.
— Должен признаться, мадам Фэрчайлд, я откровенно вами восхищаюсь. Стивен говорит, что вы из Бостона.
Его дружеская улыбка и обращение позволили ей расслабиться, хотя она знала, что Стивен внимательно за ней наблюдает.
— Позвольте представить вам моего наставника Джорджа Уайта, — сказал Томас Джефферсон.
— Очень приятно с вами познакомиться, мадам Фэрчайлд, — учтиво произнес Джордж Уайт. — Впрочем, надеюсь, вы меня извините? Я видел здесь Патрика и должен с ним поговорить. Пойдемте со мной, Стивен, так как дело касается и вас.
— Не хотите ли потанцевать, мадам Фэрчайлд? — вежливо спросил Джефферсон, когда другие поспешно удалились.
— На самом деле я бы предпочла подышать свежим воздухом, — призналась она. — Вы не возражаете?
— Вовсе нет. Я тоже с удовольствием прогуляюсь, — сказал Джефферсон, взяв ее под руку и направляясь на веранду.
— Должна признаться, мистер Джефферсон, ваше имя я недавно слышала в разговоре, но вы совсем не такой, каким я вас представляла. Я знаю, вы сыграли большую роль в создании нескольких очень важных документов, и я предполагала увидеть человека гораздо старше.
— Я тоже должен кое в чем признаться, мадам Фэрчайлд. Ваше имя также упоминалось в недавней беседе, и вы оказались именно такой, как я и ожидал. Ричард говорил, что вы очень красивы и умны.
— Ричард? Вы имеете в виду мистера Ли, сэр?
Джефферсон кивнул.
— Он и Патрик Генри просто вами очарованы.
Патриция беспокойно улыбнулась.
— Боюсь, я их обидела. Во всяком случае, Стивен меня обвинил в этом.
Джефферсон мягко усмехнулся:
— Стивен убежден, что вы принадлежите к лоялистам. Это так, мадам Фэрчайлд?
— Пожалуйста, зовите меня просто Патриция, — сказала она. — Мадам Фэрчайлд звучит весьма претенциозно даже для Виргинии.
— Вы считаете виргинцев чванливыми? — сказал он с укором, слегка посмеиваясь.
— Вовсе нет, мистер Джефферсон. Я только имела в виду, что здесь все кажется более помпезным по сравнению с Бостоном. Вы все время жили в Виргинии, сэр?
— Поскольку вы попросили называть вас просто Патрицией, я настаиваю, чтобы вы звали меня Томом. — Он слегка покраснел. Патриция заметила, что, в сущности, этот человек очень застенчив. Ей пришлась по вкусу его скромность по сравнению с надменностью Стивена. — Что же до ответа на ваш вопрос, Патриция, я родился и вырос в Виргинии. Стивен Керкленд и я вместе росли и посещали одну и ту же школу, пока он не выбрал море, а я не начал изучать право под руководством мистера Уайта. Мы всю жизнь были очень близкими друзьями. — Он улыбнулся. — Но вы не ответили на мой вопрос, Патриция. Вы принадлежите к партии тори?
Патриция посмотрела на него, беспокойно нахмурившись.
— Я не принадлежу ни к одной партии. У меня ни перед кем нет обязательств. Как я уже говорила мистеру Ли и мистеру Генри, я лишь надеюсь, что все проблемы будут разрешены мирным путем.
Джефферсон печально покачал головой.
— Нам всем хотелось бы этого, Патриция, однако свобода личности является естественным достоянием человека. Он может добровольно от нее отказаться, но никто не вправе лишать его права быть свободным.
— Я уверена, что у вас есть рабы, мистер Джефферсон. Разве это не противоречит вашим словам?
— Я считаю рабство отвратительным. Став членом парламента, я пытался освободить рабов в Виргинии. Мистер Ли делал то же самое. И когда уладится конфликт с британскими властями, я намерен продолжить борьбу. Когда-нибудь Виргиния станет колыбелью истинной демократии. Запомните мои слова. Патриция.
— Многие из вас слишком молоды, чтобы брать на себя такие обязательства… и такую ответственность, — возразила она. — Боюсь, вы погибнете в этой борьбе.
— К сожалению, вы правы, мадам. Но дух сопротивления — росток дерева свободы. Мы не можем допустить, чтобы он увял, иначе дерево не принесет желанных плодов.
Неожиданно в двери показалась высокая фигура Стивена.
— Вот ты где, Том. Тебя ждут в библиотеке.
Джефферсон поцеловал руку Патриции.
— Мне было очень приятно, мадам Фэрчайлд. Если у вас будет возможность до возвращения в Бостон, пожалуйста, навестите нас в Монтиселло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33