А если она забеременеет… Это ужаснуло Думитру. Какая судьба ждет ребенка, родившегося в таких условиях? И все же эта мысль наполняла его отчаянной надеждой, чего он не позволял себе в последние недели.
– Иди сюда, – хрипло сказал он и обнял ее.
Алси вцепилась в него, ее губы, горячие и нежные, так отчаянно искали его рот, что у Думитру перехватило дыхание. Под ее халатом не было никакой одежды. Думитру сквозь рубашку чувствовал, как ее твердые соски прижимаются к его груди. Алси вся горела, но не от лихорадки, а жаром желания.
Она мгновенно сбросила халат, Думитру почти также быстро избавился от своей одежды. Маленькая жаровня, которую ему дали, не могла нагреть комнату, и Алси немного дрожала. Ее грудь по-прежнему была полной, но округлые бедра постройнели.
Дум игру поднял взгляд и увидел, что Алси тоже разглядывает его. Синяки, которые он получил от слуг Пенева, все еще проступали желтыми пятнами на грудной клетке.
– Тебя били, – с ужасом сказала она. – Думитру…
– Поверь, я в долгу не остался, – ответил он. – Я очень… расстроился, когда узнал, что мой софийский партнер ведет двойную игру.
– Ты его ударил? – округлила глаза Алси. – Ты этого не рассказывал!
– До него мне не удалось добраться, но многие из его подручных до сих пор залечивают раны.
– Так им и надо, – зло сказала Алси. – Они это заслужили.
Думитру улыбнулся:
– Алси, любимая, не забывай напоминать мне, чтобы я тебе не перечил. Второй раз я это не переживу.
– Ты мог и в этот раз не выжить, – вдруг всхлипнула Алси.
– Это не твоя вина, – покачал головой Думитру. – Да ты так дрожишь, что едва на ногах держишься. – Он схватил с постели одеяло и накинул его на плечи Алси.
Она закуталась в одеяло и упрямо продолжала:
– Может быть, я не во всем виновата, но часть ответственности и лежит и на мне.
– И на мне. Причем гораздо большая: из-за меня нас поймали во второй раз. – Алси хотела возразить, но Думитру поднял руку, останавливая ее. – Хватит. Будем считать, что я этого не говорил. Мы можем до утра спорить, на ком из участников этой драмы больше вины, начиная с нас самих и заканчивая султаном и твоей нынешней служанкой. Кого это волнует? Теперь это не имеет значения.
Алси заколебалась.
– Ты прав. Не имеет. – Она замолчала. Плотно сжав губы, она не отрывала взгляда от его лица, ее милые черты исказились от попыток сдержать эмоции. – Думитру, я не хочу тебя терять! – вскрикнула Алси.
– Я тоже не хочу тебя терять, – ответил он.
У нее вырвался какой-то звук, то ли смех, то ли стон. Она ринулась к Думитру, и он, потеряв равновесие, упал на постель, увлекая Алси за собой.
Его тело было горячим и сильным, вибрирующим и живым, как его поцелуй. Алси сообразила, что плачет, но ее это не волновано. Ее рот не отрывался от Думитру. Она целовала его снова и снова, пробуя на вкус, запоминая его тело, каждую подробность, присваивая его себе единственным доступным ей способом. Она нуждалась в нем, как никогда раньше. Он нужен ей, внутри ее, он должен стать ее неотъемлемой частью.
– Алси, любимая моя Алси, все будет хорошо. Отпрянув, она смотрела в его светло-голубые глаза и расчесывала пальцами седые волосы.
– Нет, Думитру. В том-то и дело. Ничего хорошего не будет.
– Ты выживешь, окажешься на свободе. Я знаю, что так будет, – настаивал Думитру, прижимая Алси к себе. – Вернешься в Англию, встретишь хорошего человека, родишь ему детей, полюбишь их, когда они подрастут, организуешь женские университеты и научные общества. Тебя всегда будут помнить. – Он говорил, все крепче сжимая объятия, словно это могло убедить Алси.
– Нет, Думитру, – сдавленным шепотом возразила она.
– Да. – Ею тон стал резким. – Это должно произойти, Алси. Если я буду знать, что когда-нибудь ты снова будешь счастлива, я выдержу все, но если нет…
– Я не расстанусь с тобой, Думитру. – сжав руки в кулаки, сказала она. – Не хочу! Не могу! Отказываюсь!
С каждым словом ее голос становился все громче и пронзительнее, и Алси похолодела, услышав, как за дверью зашевелились стражники.
У Думитру был такой вид, будто она вырвала у него из груди сердце.
– Запомни мои слова на будущее. Сегодня, по крайней мере, мы друг друга не теряем.
– Да, – шмыгнув носом и роняя слезы, прошептала она. – Какая я бестолковая! Все должно было быть по-другому!
– Так никогда не бывает, – сказал он и, положив ей руку на затылок, прижал ее губы к своему рту.
Никогда ее губы не были такими жаркими, такими прекрасными. Вся ее защита рухнула, первобытная реакция раздирала ее, накаляя нервы и пронзая мозг. Алси снова всхлипнула, и Думитру еще крепче поцеловал ее. Она хотела его, он необходим ей как воздух, без которого задыхаются. Когда Думитру отпустил ее, Алси, приподнявшись, взялась за его восставшее мужское естество и направила в себя. Тела их слились.
– Алси, – хрипло сказал Думитру, глаза его были закрыты, лицо исказила душевная боль.
Подавив рыдание, она начала двигаться, ведомая ритмом любви и муки, пульсирующим в ее, нет, в их крови. С каждым движением ее грудь задевала торс Думитру. Он двигался с ней в такт, все быстрее и быстрее, пока ощущения не оглушили ее. Все горе и вся радость, все наслаждения и вся боль мира слились воедино в это мгновение. Но Алси с пугающей отчетливостью понимала, что этого мало и, что бы они ни сделали, что бы ни пережили, это ничего не изменит.
Тяжело дыша, она упала на грудь Думитру, он обнял ее, прижимая к себе.
– Не хочу, чтобы эта ночь кончалась, – прошептала она. – Никогда.
– Знаю.
Алси почувствовала, как слова отдаются в груди Думитру.
– Что они с тобой сделают? – тихо спросила она.
– Алси… – Она услышала в его голосе недовольство.
– Я имею право знать, – продолжала она, игнорируя его предупреждение. – Они будут мучить тебя? Султан всегда так делает, я читала.
– Да. – Слово прозвучало веско и окончательно.
– Долго? Что они будут делать? Где тебя будут держать? – Вопросы обрушились лавиной, ужас, терзавший душу Алси, нашел выход в голосе.
– Не знаю, Алси. – Она по-прежнему не смела поднять на него глаз. – Из подслушанного разговора я выяснил, что нас отвезут во дворец Топкапы, это все, что мне известно.
– Немного, – сказала Алси.
– Знаю, – ответил Думитру, касаясь губами ее волос.
Они долго молчали, потом Алси предложила:
– Мы можем перевернуть жаровню и устроить пожар.
Думитру тихо фыркнул.
– И что дальше? Мы задохнемся в дыму раньше, чем огонь распространится по дому.
Алси взглянула на него. Думитру с непроницаемым видом смотрел в потолок.
– Может быть, лучше…
– Нет, – ответил он, полоснув ее взглядом. – Алси, я хочу, чтобы ты пообещала мне, что не станешь рисковать собой ради моего спасения.
– Я не стану этого говорить, – обнимая его, горячо сказала она.
– Пожалуйста, Алси, – продолжал Думитру. – Это моя последняя просьба.
«Пожалуйста». Она впервые услышала от него это слово. Алси закусила губы, чтобы не расплакаться. Она может пообещать. В конце концов, это всего лишь слова. Только слова.
– Обещаю, – сказала она, зная, что лжет.
Думитру прикрыл глаза, эмоции на его лице промелькнули столь быстро, что Алси не успела их разобрать.
– Спасибо, – сказал он.
– Люби меня, Думитру, – дрожащим голосом прошептала она в ночи. – Люби меня до рассвета.
Он так и сделал.
Глава 21
Следующие ночи прошли в безумствах любви. В кратких передышках Думитру и Алси беспрестанно разговаривали, страшась тишины. Засыпали они только днем, в грохочущей по камням карете, но и тогда дремали лишь урывками, потому что отчаяние не давало им воспользоваться мгновениями отдыха. Но в последнюю ночь усталость сравнялась с отчаянием, и большую часть времени они молча цеплялись друг задруга, как делали это в более радостных объятиях.
Днем, как и предсказывал Думитру, они въехали в Стамбул. Этот момент имел историческое значение для Северинора, и не только из-за того, какая судьба ждала здесь его владельца. Стамбул всегда был отдаленной силой, могучей, хоть и невидимой, которая больше тысячи лет определяла роль земель семьи Думитру, и впервые, насколько он знал, эта могущественная сила обратила на них внимание.
Карета, медленно продвигаясь вперед в гуще народа, миновала огромные старые стены, веками защищавшие Константинополь, пока он не пал под напором турок. Теперь, в век пушек, стены постепенно разрушались под воздействием времени и бедняков, которые строили из древних камней жилища.
Город когда-то был вторым Римом, но большинство древних зданий смели волны времени. Теперь он по планировке, манерам и одеждам жителей стал совершенно турецким, за исключением небольших районов, где селились христиане и евреи. Владельцы магазинов зазывали покупателей, наперебой расхваливая свои экзотические товары. Их возгласы смешивались с шумом толпы, запрудившей город, и криками животных. Кареты, повозки, всадники на лошадях и мулах, ослы и верблюды, ручные тележки, женщины, закутанные так, что видны только глаза, турки в широченных шальварах, похожих на юбки, паланкины – все медленно проталкивались по улице. Верхние этажи зданий прятались от посторонних глаз за фигурными решетками. Алси со страхом вцепилась в руку Думитру.
Трижды видели они стройные минареты, взметнувшиеся в небо рядом с массивным зданием, и трижды проезжали мимо. Потом перед их глазами появилась огромная мечеть, чей облик знаком любому образованному человеку. От вида величественных куполов у Думитру к горлу подкатила тошнота.
– Это Святая София, – сказал он. – Дворец Топкапы рядом с ней.
Алси еще сильнее сжала его руку и ничего не ответила.
Они проехали мимо древнего здания мечети, когда-то главного собора Византийской империи. В тени величественного строения Думитру почувствовал себя ничтожной пылинкой, его жизнь была столь же незначительна и коротка, как у мотылька-однодневки.
Наверное, жить осталось не дольше, подумал он.
За мечетью карета свернула и въехала в главные ворота дворца. За ними простирался прекрасный парк, дорога обсажена деревьями, на траве толпились сотни торговцев. Остановившись у вторых, внутренних ворот, пленники ждали, когда их вызовут. После краткого разговора их стражники спешились и под уздцы повели лошадей во внутренний двор, карета последовала за ними. Снова прелестный парк, по которому лучами в разные стороны разбегались дорожки. Миновав ворота, карета остановилась. Выскочившая из караульного домика стража двумя линиями выстроилась перед болгарским отрядом.
Последовала какая-то процедура, потом один из дворцовых стражников рывком открыл дверцу кареты и приказал Алси выйти.
– Тебе пора выходить, – перевел ей Думитру.
Алси отпустила его руку, встала и вслед за служанкой вышла из кареты. Четверо стражников окружили ее и повели прочь по боковой дорожке.
Теперь его очередь. У Думитру сжалось сердце. Говорят, храбрецы считают смерть честью. А если он не хочет умирать? Казалось нелепым, глупым, невозможным, что его жизнь скоро кончится по причинам, которые, как теперь кажется, вызваны скорее злостью, а не политическими реалиями. Но никого это не волновало, и Думитру не оставалось ничего другого, как сыграть роль в этой пантомиме. Поднявшись, он вышел в парк, окрашенный вечерним светом.
Мгновенно появились стражники с оружием в руках. Думитру задумался. Может быть, лучше побежать? Выстрел в спину, и все будет кончено. Только у стражников нет причин стрелять в него – тут некуда бежать. Самое большее его изобьют, но его жизнь и так скоро наполнится болью. К чему накликать ее раньше времени?
Поэтому Думитру просто стоял, словно вросши в землю, пока на запястья надевали кандалы. Стражники окружили его и повели прочь от Алси.
Звук шагов заставил его обернуться. Это была Алси, неразумная Алси. В четырех метрах от него она тщетно пыталась пробиться сквозь кольцо стражников. От выражения ее лица у него сердце разрывалось.
– Думитру! Я… я люблю тебя! – крикнула она, ее голос зазвенел над булыжниками дорожек, перекрывая ругань стражников.
О Господи! Алси!
– И я люблю тебя, – негромко сказал он. – Всегда.
«Но я был прав – в конце концов, это ничего не меняет».
Думитру снова отвернулся, его повели по дорожке, потом втолкнули в какую-то дверь. Больше он Алси не увидит.
Алси оцепенело смотрела вслед Думитру.
– Я думала, у нас больше времени. Хоть немного больше, – прошептала она.
– Вы думали, что у вас целая вечность. Вздрогнув, Алси взглянула на Айгуль. Служанка с жалостью смотрела на нее.
– Пойдемте, милая, – сказала Айгуль. – Ничего не поделаешь, я присмотрю за вами и помогу освоиться в гареме.
– Меня ведь здесь не оставят? – нетвердым голосом спросила Алси.
До этого момента все варианты ее судьбы казались ей нереальными, будучи слишком фантастическими для обычной англичанки и слишком незначительными по сравнению с мучительной смертью Думитру.
– Кто знает? – пожала плечами Айгуль. – Я понимаю ход ваших мыслей. Вы думаете, что станете наложницей султана. Не бойтесь этого. Будучи замужней женщиной, вы этого не удостоитесь. Но в гареме живут не только возлюбленные султана.
– А-а… – только и протянула Алси.
Стражники отпустили ее, как только она перестала вырываться, и снова повели по дорожке к маленькой двери в высокой стене.
– Что с ним будет? – спросила Алси, оглядываясь на дорожку, по которой увели Думитру, пока она не исчезла за деревьями.
– Ах, милая, – с материнской жалостью ответила Айгуль, – есть вещи, о которых вам лучше не знать.
После этого Алси замолчала.
Стражники остановились перед дверью, где Алси и служанку встретил высокий полный мужчина с черной, как ночь, кожей и провел их внутрь. Африканский евнух, изумившись, сообразила Алси, когда мужчина заговорил высоким мелодичным голосом. Настоящий живой евнух!
Он повел их сквозь долгую череду самых невероятных помещений. В другой ситуации Алси наслаждалась бы замысловатым узором изразцов и тонкой резьбой по камню, которые, казалось, покрывали все пространство, но сейчас ей было не до красот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37