Но все же это лучше, чем ничего. Легенда же выглядит примерно так. Орден тамплиеров в своих эзотерических изысканиях, используя контакты с еврейскими мистиками, получил от них доступ к тайнам Кабалы и книги Зохар, а затем по договоренности с султаном, забывшим ради того религиозные разногласия, руками арабских ученых составил шесть компонентов того, что в последствии получило название философский камень, на самом же деле, какого-то ужасно могущественного средства, служащего своего рода катализатором для человеческой мысли, и таким образом превращающей ее в действенный инструмент. Обладатель этого средства приобретал способность менять свойства материалов, подчинять своей воле сколь угодно огромные толпы, в общем, всего приписываемого ему и не перечислить. Вот только процесс его создания должен был занять, без малого, тысячелетие, в течении которого компоненты должны были последовательно соединяться. Хранение компонентов и их своевременное придание к основному составу было поручено шести хранителям. А герб этот – это печать, на которой был запечатан каждый из компонентов и одновременно герб его хранителя.
– Алексей Владимирович, простите это звучит настолько невероятно, что признаюсь мне трудно поверить.
– Сударь, Сергей Николаевич, не буду вас уверять, что эта легенда и есть действительность, по крайней мере она гласит, что философский камень будет готов в двухтысячном году и магистр тамплиеров получит власть над всем миром. Но как вы знаете двухтысячный год за нами, власть в руках тех же у кого была и до того, хотя, знаете ли нет дыма без огня, несчастные случаи-то происходили не в легендах.
За окном кухни уже начинало светать.
– Засиделись мы, однако, – сказал профессор, – давайте-ка я уложу Вас спать в гостиной, да и сам пойду посплю.
– Спасибо большое, Алексей Владимирович, но я заказал себе номер в гостинице, так что Вы не беспокойтесь. И я очень благодарен Вам за Ваш рассказ.
Мы попрощались. Я покривил душой, сказав, что заказал номер, но мне не хотелось доставлять лишние хлопоты уже далеко не молодому хозяину, и хотелось остаться наедине со своими мыслями.
Выйдя мы со Стеном оказались в притихшем предутреннем Пиране. Уличные фонари уже погасли, а солнце еще не залило его улицы, которые, разбегаясь узкими ущельями, казалось тоже прятали какие-то страшные тайны не то тамплиеров, не то первых своих строителей. Мы не спеша пошли к стоянке перед городом, одним своим краем проходящей вдоль набережной, но не дойдя до машины я присел на бетонный парапет и стал смотреть на море. Стен лег рядом со мной и положил свою лохматую голову мне на колени. Так мы и сидели до того момента, пока первые лучи солнца не коснулись верхушек небольших волн, не торопясь ползущих к берегу.
Я выпил чашку кофе в кофейне, обслуживавшей в этот ранний час горожан, спешащих на работу, и мы со Стеном перебрались на пляж. Я проспал почти три часа, собственно спать я не собирался, но после того, как мы искупались в море и я прилег на гальке пляжа обсохнуть, как-то незаметно сон сморил меня.
Проснувшись, я чувствовал себя совершенно отдохнувшим и не видя причин, задерживаться здесь, отправился в обратный путь. Чтобы внести какое-нибудь разнообразие в свой путь, я решил проехать по Альпенштрассе, частично проходящей по территории Германии, и на всем протяжении проходящей по скоростным магистралям.
О том, что я сегодня еще ни чего не ел, я вспомнил когда до Вероны оставалось чуть больше десяти километров, а указатель к заправке, сообщил мне, что здесь же я могу и поесть.
К магистрали прилегала довольно большая площадка, на которой расположились заправка и здание с рекламной надписью «Автогриль». Решив, что это именно то, что мне надо, я поставил около него машину. Внутри здания располагался небольшой супермаркет и кафе предлагающее горячие бутерброды, которые здесь обжаривали на гриле. Взяв два горячих бутерброда, и после некоторого колебания, остановившись на большом стакане свежевыжатого сока, я позавтракал и почувствовав себя вполне способным ехать дальше, больше здесь не задерживался.
Сев в машину, я не спеша поехал к выезду на магистраль, но в тот момент, когда моя машина поравнялась с машиной полиции, едущей мне навстречу, обороты двигателя стали как-то странно снижаться. В первый момент, я решил, что машинально при виде полиции пытаюсь снизить скорость и нажал на педаль газа, но вместо того, чтобы, привычно отозваться, двигатель продолжал затихать и наконец замолчал совсем. Воспользовавшись оставшейся инерцией движения, но все же последние два метра толкая машину, я въехал на площадку, предназначенную для наведения порядка и остановился, не зная, что делать дальше.
Я, конечно, имею техническое образование и никогда не боялся ручного труда, но все же опыта автомеханика у меня нет. А, открыв капот и посмотрев на то количество агрегатов, которые под ним расположены, я в очередной раз подумал, что человек не может быть универсальным специалистом. Но на всякий случай осмотрел все, с моей точки зрения существенные агрегаты. Все они, так же как шкивы и ремни были целыми и при поверхностном осмотре, выглядели так же, как и всегда. Из-под машины тоже ничего не лилось.
Следующей, не менее продуктивной процедурой, была устроенная мной ревизия предохранителей. Решив попробовать завести машину, я повернул ключ. Приборы показали, что все в порядке, бензина в баке еще больше половины, стартер заработал, но двигатель так и не отозвался.
Вызывать автосервис мне не хотелось. Из рассказов знакомых, я знал, что обычная замена лампочки в итальянском автосервисе, обходилась дороже, чем оплата вызова домашнего эвакуатора, с последующим вывозом машины на автоприцепе.
Как меня учили – одна голова хорошо, две лучше и я набрал телефон, своего знакомого автомеханика.
– Вацлав, – сказал я, – у меня проблема.
– Скажи мне где ты и я сейчас подъеду.
– Ну это будет трудно, – засмеялся я, – я под Вероной.
– Да уж, – согласился он, – а что у тебя случилось?
Я объяснил ему свои трудности и после нескольких вопросов, о остальных признаках поведения приборов, он спросил:
– А топливный насос ты смотрел?
– Нет. Понятия не имею, где он находится.
– Ну, конечно в топливном баке.
– Это я догадался, но к сожалению не представляю где в моей машине располагается топливный бак.
– Ты серьезно? Он же вмонтирован под заднее сиденье машины. И давай так – ты проверишь есть ли электропитание на насосе и перезвонишь мне.
Легко сказать, проверишь электропитание, когда у тебя под руками набор любых инструментов и трудно выполнить, когда в твоем распоряжении лишь набор самых необходимых ключей и комплект запасных лампочек и предохранителей.
Заставив Стена перебраться на переднее сиденье, под задним я действительно обнаружил топливный насос. Осталась мелочь, не имея ни чего в руках проверить электропитание. Отбросив первую мысль использовать для этого язык, лизнув клемы, как в детстве мы делали это с батарейками, после недолгого размышления я решил собрать простенький тестер из запасной лампочки и двух проводков. Лампочка у меня была, а вот с проводками было хуже, то есть их просто не было. Размышляя, где их можно взять я обошел по периметру всю территорию заправки и «Автогриля», найдя при этом столько разнообразного хлама, что невольно подумал – за такую находку во времена наших пионерских сборов металлолома, я бы запросто получил благодарность. Проводков пригодных мне, однако, среди всего этого не нашлось.
Внимание мое привлекли большегрузные автомобили, стоящие на площадке, позади заправки. Среди них я увидел один с белорусскими, а другой с литовскими номерами. Вспомнив, что настоящий водитель, в отличие от меня всегда таскает с собой кучу всего, что может пригодиться в дороге, я подошел к ним. Оба они оказались русскими и здесь дожидались очередного заказа на перевозки, пользуясь тем, что за стоянку не надо было платить. Поздоровавшись я попросил:
– Ребята, помогите бедному бестолковому водителю найти два кусочка проволоки.
Водительское братство, еще не забытое среди них, сыграло свою роль, и вскоре возле моей машины происходил настоящий консилиум. К участию в нем присоединился и какой-то водитель итальянского грузовика, внимание которого привлек сначала Стен, а затем выяснилось, что у него есть электрический тестер.
В таком составе мы за полчаса не только установили причину поломки – ток не шел по проводу, подводящему его к топливному насосу, но и произвели некоторую реконструкцию электрооборудования машины, подключив насос к проводу, идущему к лампам ближнего света. Теперь все работало просто великолепно, разве что дальний свет у меня не включался, зато ни одному авто угонщику никогда бы не пришло в голову, что для того, чтобы завести машину, нужно сначала включить ближний свет.
От души поблагодарив всех и оставив на прощание ребятам вина, купленного для себя в Копре, несмотря на их вежливые возражения, мы со Стеном поехали дальше.
Итальянские автомагистрали довольно своеобразное место. Несмотря на установленное ограничение скорости в сто тридцать километров в час, движение на них подчиняется своеобразному кодексу, по которому водителя, едущего медленно никто не уважает, остальные его затирают и всячески проявляют свое неуважение к нему. Зато перед несущимся на большой скорости почтительно расступаются, освобождая дорогу.
Поэтому мне было крайне удивительно, когда мы попали в огромную пробку автомобилей, едущих со скоростью сто двадцать семь километров в час. Все объяснилось через некоторое время, когда перед нами стала видна машина дорожной полиции, едущая по правой полосе автомагистрали со скоростью сто двадцать пять километров в час. Водители, проезжая мимо нее на допустимой скорости, проехав еще метров сто, как бы оказавшись на стартовой черте, выжимали педаль газа и уносились вперед.
К счастью по дороге домой это было последнее приключение этого дня и к вечеру, еще засветло, мы со Стеном уже были дома.

* * *
Путь вниз был гораздо стремительней восхождения. Даже свой кабинет в министерстве он стал воспринимать, как напоминания о скоротечности великих мечтаний. Наставник вновь напомнил ему, что главное чего от него ожидают это ратификации договора с Ватиканом. Но все его попытки вынести договор, хотя бы на обсуждение кабинета правительства, натыкались на явное не желание делать это со стороны коллег министров. Традиции не принятия католической церкви, заложенные еще во время бунта, под предводительством Яна Гуса, не обещали популярности подписавшим договор с Ватиканом, а, учитывая отсутствие обязательств пред церковью у альянса самых сильных сегодня партий, делало подписания его и вовсе безнадежным делом.
Не лучше сложился и разговор с вновь избранным лидером его партии. Он сорвался уже через пять минут разговора:
– Да можешь ты своей тупой головой хотя бы представить, сколько сделали отцы церкви для всех нас. Ты бы вообще вспомнил, что наша партия называется христианско-демократической.
– Ты на меня не ори. Если наша партия и называется христианско-демократической, но не католическо-демократической. А я тебе напомню, что к христианам относятся и православные и чешско-братская церковь и лютеране. То, что ты предлагаешь, моментально лишит нас, их поддержки. Это во-первых. Во-вторых, я лично ни каких обязательств перед католической церкви. И, в-третьих, даже если бы я и согласился с твоими доводами, то в правительстве все равно не собрать необходимого количества голосов для подписания договора, не говоря уже о ратификации в парламенте.
– Можешь ты понять, наконец, что ты лишаешь всю партию поддержки такого мощного института, как католическая церковь.
– Ну, насчет этого я не стал бы столь категорично говорить. Мы еще посмотрим, кто кому сегодня больше нужен – они нам или мы им. А вот с тобой я хотел поговорить о другом. Ты уже подумал, чем будешь заниматься после ухода с министерского поста.
– Хочешь меня снять, но этим ты потеряешь место в кабинете. Думаешь найти мне замену, на которую все согласятся.
– Зачем же так. Но не забывай – кабинет не вечен. Как максимум он просуществует до следующих выборов, да и те не за горами. И хочу предупредить тебя заранее, на ведущие посты после новых выборов не рассчитывай.
Он понимал, что безработным он не станет, что практически гарантировано, сохранит за собой место депутата в новом парламенте. Но перспектива лишиться власти, стать рядовым депутатом была для него не намного лучше перспективы стать безработным. А самое страшное каждый день видеть, как эти люди, которых он не считал достойными и собственных подметок, будут каждый день наслаждаться властью.
При воспоминании о Попове его и вовсе перекосило, так как если бы он съел целый лимон. И что хуже всего, он не мог, открыто предпринять против него ни каких мер. После разговора с Наставником, недвусмысленно приказавшего ему оставить это занятие, любые его действия, воспринимались бы, как акт неповиновения.
Взвесив все, он все же взял телефон и набрал номер начальника контрразведки. В прошлом он дважды помог ему погасить возникавшие вокруг службы скандалы и не без оснований считал, что имеет право обратиться с просьбой.
– Могу я рассчитывать на вашу помощь в разрешении одной маленькой проблемы.
– Если это в наших силах, то мы сделаем для пана министра все возможное.
– Думаю, что вам не составит труда моя просьба, да и резонанса ее исполнение не вызовет.
– В таком случае внимательно вас слушаю.
– Я бы вас попросил организовать временное участие в делах одного русского переводчика, который живет у нас. Знаете, что-нибудь не навязчивое, к примеру, кирпич на голову упадет или ногу сломает и полежит в больнице.
– Ну, что-нибудь подобное мы организуем, а может его вообще ликвидировать?
– Да нет, нужно, что бы он был обездвижен недели на две – три.
– Хорошо, что-нибудь не навязчивое мы ему организуем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45