Из окна ему было видно хозяина, который, как часовой, прохаживался перед домом, дымя небрежно торчащей в углу рта сигарой. Пора!Дик прокрался по коридору. В кухне слышалось какое-то движение; на секунду он затаил дыхание и отпрянул назад; но тут же, собравшись с духом, скользнул через полуоткрытую заднюю дверь в сад.Сад был густо увешан бельем; веревка за веревкой тянулись простыни, клетчатые скатерти, яркие, полосатые пижамы. Как знать, может быть, за бельем люди? Как бы то ни было, приходилось воспользоваться этим прибежищем.Ему повезло. В саду никого не оказалось; только в дверях прачечной мелькнула широкая спина какой-то старухи.В мгновение ока Дик продрался через заросли малины и мимо грядок с ревенем, перемахнул через забор и оказался на лужайке за домом. Дальше нетрудно было выбраться на дорогу, где его поджидала Энн, которая уже начала беспокоиться, не случилось ли чего.– Надо сойти с магистрали! – крикнул Дик, садясь на велосипед. – В Глочестер ехать нельзя, назад поворачивать – тоже. Свернем в сторону.Вскоре они подъехали к развилке и. свернули влево. Дорога привела к местечку с замком в центре. Надпись на пожелтевшем от времени щитке на первом здании гласила: «Беркли».– О, замок Беркли! – закричала Энн. – Помнишь у Шекспира?– Отстань ты со своим Шекспиром!И Дик лихорадочно нажал на педали. Вдали сверкнула серебристая полоска воды.– Наверное, Северн, – прокричал Дик оборачиваясь.– Нет, Бристольский канал.– Это одно и то же.– Ничего подобного.Им повстречался одинокий путник – высокий симпатичный юноша. Правда, слишком похожий на школьного учителя.– Простите, сэр, – обратился к нему Дик, – не скажете ли вы, куда ведет эта дорога?– В Шарпнесс.– А оттуда?– К морю – если называть морем устье Северна. Там даже мост есть.– Прекрасно.– Да, но по нему нельзя проехать, – улыбнулся прохожий, – мост железнодорожный.Энн вздохнула.– А где же тогда пройти?– Тут есть очень приличный проселок, он выведет вас прямо на шоссе Глочестер – Бристоль…– Нет, это не то, что нам нужно.– Тогда почему бы не последовать моему примеру? Я сел на поезд и переехал через мост, от станции Севернский мост до Шарпнесса. Не забудьте только заплатить за провоз велосипедов.– А что находится по ту сторону? – поинтересовалась Энн. – Уэлс?– Нет еще. Там Денский лес. Самое подходящее место для туристов.– Большое спасибо, сэр! Поехали, Энн.Они поспешили в Шарпнесс и через двадцать минут уже сидели в поезде. Еще несколько минут, и они уже вытаскивали из багажного вагона свои велосипеды на первой же станции по другую сторону моста длиной в полмили.– Ну чем не сцена исчезновения? – ликующе воскликнул Дик.Был уже вечер. Они устали и проголодались, но, памятуя, как им едва удалось унести ноги из «грязной дыры», не испытывали ни малейшего желания зайти в кафе.– Давай лучше купим чего-нибудь, может быть, так лучше? – предложила Энн.– Правильно. А потом разыщем этот самый лес и разобьем в нем лагерь.Со станции никакого леса не было видно, и все вокруг выглядело довольно уныло. Любезный носильщик показал дорогу, и вскоре они уже карабкались вверх по склону, зная, что впереди их ожидает еще более крутой подъем.– Я почему-то думал, что леса растут на ровном месте и что в них много деревьев, – язвительно заметил Дик. – А этот – крутой, словно крыша, и вокруг ни деревца.Но вскоре показались и деревья. Сначала вдали, за гребнем очередного холма, засинела волнистая линия лесной опушки, затем лес обступил их со всех сторон, справа и слева, и дорога превратилась в узкий проселок, а под древними деревьями пролысинами выдавались пятна голой земли. Время от времени с обнаженных вершин они видели, как впереди по холмам, словно морские волны, катятся новые и новые лесные валы, а позади всё шире и шире, по мере приближения к океану, разливался Северн, сверкающий золотом в лучах заходящего солнца.На пути попалась деревенская лавчонка, приютившаяся среди скопления домиков.– Иди одна, – сказал Дик. – Незачем им видеть нас обоих.Он медленно продолжал путь, и немного погодя Энн его нагнала.– Я купила хлеба, масла…– А спички не забыла?– Нет.Они проехали еще немного, потом свернули на поросшую травой тропинку, пересекавшую напрямик небольшой сосновый лесок. Пришлось сойти на землю и вести машины за руль – кругом были сплошные корневища да кочки.Долго не могли найти воду, но, когда хотели уже было с отчаяния бросить поиски, послышалось какое-то бульканье и клокотанье. В сумерках оно звучало жутковато: словно какое-то страшное чудище, притаившись в кустах, захлебывалось от хохота. Это был ручеек, петлявший по прогалине, покрытой молодой порослью, – отличное место для ночевки.Несколько минут они, усталые, сидели на траве. Наконец Дик сказал:– Нет, так нельзя. Надо поставить палатку, пока еще можно хоть что-то разглядеть.Это оказалось нелегким делом. Им никогда не случалось разбивать палатку, а в полутьме она выглядела причудливым сплетением веревок и колышков. Наконец с ней сладили, и вот палатка уже белела на фоне черного леса, чуть покосившаяся, но вполне пригодная для ночлега.Другим мудреным делом был костер. Весь хворост, который попадался под руку, не успел просохнуть после дождя, а искать поглубже догадались не сразу.– Давай ляжем спать прямо так, – захныкала Энн, бросаясь на одеяло, расстеленное у входа в палатку. – Я совсем выдохлась.– Отдыхай! А я на скорую руку приготовлю поужинать.Языки пламени заплясали над кучей хвороста, и сразу жизнь стала казаться менее безрадостной. Вода очень долго не закипала и сильно отдавала дымком. Они и не заметили, как съели за это время булку с маслом и сыром и большую плитку шоколада.– А теперь спать, – сонно пробормотала Энн.Они затоптали огонь, разостлали подстилку и одеяла, а в изголовья вместо подушек положили скатанную одежду. Лежать на земле было очень жестко, но они сразу уснули, и на другой день солнце уже давно взошло, а они все еще спали, да так крепко, что не заметили, как к палатке подкрался незнакомец; они не проснулись даже тогда, когда он стоял у входа, всматриваясь в лица спящих. Глава четвертаяМистер Джонс приходит к завтраку Незнакомец был юношей лет двадцати, худой, с длинным бледным лицом и почти такими же бесцветными губами. На этом словно неживом лице светились ясные, умные глаза, на которые из-под старенькой, потрепанной шапки падала пышная прядь черных волос.Незнакомец с минуту постоял у входа в палатку, разглядывая физиономии спящих, только что показавшиеся из-под одеял. Он все время косился на пакеты с едой, в беспорядке сваленные на краю подстилки.Он инстинктивно облизнул губы. Казалось, в нем происходит внутренняя борьба и он никак не может на что-то решиться. Наконец он быстро нагнулся и слегка тронул Дика за плечо.– Послушай, приятель, не найдется чего-нибудь пожевать?Дик вскочил как встрепанный и уставился на незнакомца заспанными глазами. В голове его вихрем промчалась мысль о бродягах, бандитах и убийцах-трактирщиках.Молодому человеку пришлось трижды повторить свой вопрос, потому что мальчик-англичанин лишь с огромным трудом мог разобрать певучую речь жителя Уэлса.– Не бойся, – сказал пришелец после третьего раза. – Я только так спросил. Если у вас у самих не густо, так ладно. Но я… я в рот ничего не брал со вчерашнего утра.– Что вы, что вы! – заторопился Дик.А Энн, которая проснулась как раз в конце этой фразы, вставила:– Есть яйца и ветчина. Мы вчера их не съели. Да, говоря по правде, и готовить не умеем.– С удовольствием покажу вам, как это делается, – с улыбкой предложил незнакомец.– Ой, вот здорово! – воскликнула Энн, вскочив и стоя босыми ногами на росистой траве. – Вот только хлеб мы весь съели. Дики, будь умником, слетай в ту лавчонку!Брат с сомнением взглянул на нее. Мог ли он оставить Энн наедине с незнакомцем? В подобных случаях следовало бы держаться поближе к сестренке. Но парень из Уэлса явно располагал к себе. Он уже собирал хворост. Дик обернется мигом, а зато потом яичница с ветчиной…Дик с одеялом на плечах отошел в сторонку. Чуть смущаясь, он быстренько оделся, вскочил на велосипед и помчался во весь дух по разбитой лесной дороге, на которой без труда можно было свернуть голову. Когда через полчаса он подъезжал к месту их стоянки, в нос ударил запах дыма и жареной ветчины еще задолго до того, как показалась палатка.Парень из Уэлса сидел на корточках – видимо, шахтеры – единственные среди белых людей, кто умеет сидеть на корточках естественно и без напряжения, – и переворачивал на сковороде ломтики сала. Энн наблюдала из-за плеча, как он ловко орудует вилкой.– Дики, – возбужденно закричала она, завидев брата, – представь себе, Ивену Джонсу всего шестнадцать лет и он тоже убежал из дому, как мы с тобой, и направляется в Лондон в поисках работы! Вот как интересно, что мы встретились на дороге, потому что…– Я вот никак в толк не возьму, – перебил ее Ивен Джонс, ловко разбивая яйцо и выливая содержимое на сковородку, – с чего это приличному парню и девушке может взбрести на ум бежать из дому. Чего вам не хватает? Вас хорошо кормят, поят, одевают, учат, у вас все есть, и никаких забот.– Ну, еда – это еще далеко не все, – заметил Дик, хотя у самого слюнки текли при виде сковородки.– Так же, как и учение, – пренебрежительно добавила Энн, встряхивая копной нечесаных золотистых волос.– Что ни говори, а для начала и это неплохо, – не унимался Ивен. – Сейчас в Южном Уэлсе нужда заставляет людей бежать куда глаза глядят. Работы нет совсем. В Рондде, откуда я родом, из каждых трех шахт осталась, почитай что, одна. Даже лавочники и те разоряются – людям не на что покупать, денег нет.– А много народу бежит из дому? – спросил Дик.– Нам не нужно бежать. Отец с матерью сами понимают, что самое лучшее для нас – уйти. В Южном Уэлсе надеяться не на что. Может быть, в Лондоне будет немного полегче. По дорогам Англии в поисках работы бродят тысячи таких парней, как я.– А девушки? – поинтересовалась Энн. –– Их еще больше, пожалуй. Но им легче устроиться – прислугой, разумеется, – если можно считать, что девушка устроена, когда живет в лондонском подвале и семь дней в неделю от зари до зари гнет спину, чтобы заработать несколько шиллингов! Да моя родная сестра живет так в Бейсуотере! район Лондона.

– Я бы, пожалуй, осталась дома, – сказала Энн дрожа.– Да? – Ивен метнул на нее злобный взгляд. – Если бы на ваших глазах удавился любимый парень? А с ней было именно так. Если бы вы почувствовали себя обузой в семье, ели бы со всеми наравне, а в доме ни гроша? Если бы все ваши школьные подружки разлетелись кто куда и поступили в прислуги? Нет, вам этого не понять. Вам слишком хорошо жилось… Извините меня, девочка, но я так зол, что, видите, даже яйцо раздавил.– Неважно. Сейчас чай заварю.Все уселись у костра. Завтрак получился поистине королевским. А окружающий ландшафт вполне был достоин его.Над верхушками деревьев голубым шелком распростерлось безоблачное небо; вдали открывался вид на запад – на дальние холмы, на долину Уай и еще дальше – на Монмаунтшир; всего этого не было видно вчера, в вечерней мгле.– Молока и сахару надо? – любезно осведомилась Энн.– Да, если можно. Знаете, дома у нас не бывает такого молока – какое густое, прямо как топленое сало! Это, наверное, не настоящее, а заменитель?– Вы чудесно приготовили яичницу с ветчиной, – сказал Дик.– Он и меня научил, – отозвалась Энн, – совсем не трудно.– Великолепно! – торжественно провозгласил Ивен, аккуратно вытирая тарелку кусочком хлеба. – Я ведь со вчерашнего дня ничего не ел. Добрая хозяйка в Абергавенни угостила меня замечательным обедом – мясо, овощи, пудинг… – При воспоминании об обеде лицо Ивена приняло тоскливое выражение. Затем он угрюмо усмехнулся: – Только не пошло мне это впрок.– Почему?– Не успел я спуститься вниз по дороге, как у меня началась рвота. Ведь, когда годами сидишь на хлебе и воде, как у нас в Рондде, желудок меняется. Он уже не принимает настоящей пищи, даже когда удается ее достать.– Ой! – испугалась Энн. – А ваш желудок справится с яичницей?Ивен рассмеялся:– Конечно, справится. Иногда мы и дома ее едим, редко правда, – только чтобы желудок не отвык.– Но ведь… – Энн остановилась в нерешительности. – Но ведь каким-нибудь образом вы все-таки можете заработать хоть чуть побольше денег? Дядюшка говорит, что для тех, кто хочет честно трудиться, работа всегда найдется…– В Рондде? – Ивен внезапно вспыхнул, лицо у него побагровело от негодования. – Поискал бы твой дядюшка работу у нас в Рондде! Там по дюжине взрослых и по стольку же мальчишек на каждое место! Ума у нас хватает. Но при чем тут ум? Разве заставишь шахтовладельцев пустить в ход остановленные шахты!– Можно ведь найти какую-нибудь другую работу?– Другой работы нет. Рондда живет углем. Жила, во всяком случае. В земле, прямо у тебя под ногами, лежит уголь, а они не дают его добывать. Шахты закрываются одна за другой, и тысячи рабочих один за другим вышвыриваются на улицу.– Но где-нибудь должна же быть работа? – с надеждой спросил Дик.Ивен улыбнулся, и возмущение исчезло с его лица.– На это мы и надеемся, каждый из нас, не так ли? Поэтому я и иду в Лондон. Поэтому, наверное, и вы куда-то идете – все равно куда. Но я думаю, что вас еще тряхнет разок-другой, пока добьетесь чего-либо. Поверьте моему слову, может случиться, что вы будете почитать за счастье вернуться к своим старым дядюшке с тетушкой!– Ну и сказанул! – фыркнул Дик.– Я скорее умру с голоду, чем вернусь в этот проклятый дом! – заявила Энн.– А вы сперва поголодайте по-настоящему, а потом говорите, – посоветовал Ивен.Он помог ребятам перемыть посуду и свернуть палатку.– Куда путь держите? – спросил он. – Я выхожу на дорогу – и прямиком в Лондон!– Вы намерены всю дорогу идти пешком?– Конечно, нет. Доберусь на попутных грузовиках – к вечеру буду на месте.Дика осенила внезапная мысль.– Послушай, можешь сделать нам одолжение?– Все, что угодно, и даже с радостью.Дик порылся в сумке и вытащил помятую открытку. «У нас все в порядке, – написал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16