Гордость не позволяет им кормить мужчину. Из той же гордости они не могут позволить мужчине заплатить за них в ресторане. А потому все голодают.
— Хэппи, расскажите мне о Томе и Энид Бредли.
— А что тут рассказывать?
— Вы сказали, что он болел. Чем именно?
— Я забыла. Что-то хроническое. Может, вы мне подскажете?
— Я в болезнях ни бум-бум.
— Росточка он небольшого. Не выше жены. Большой любитель неприличных анекдотов. Мне они нравились. Умел он их рассказывать. А вот Энид, я чувствовала, его анекдоты коробили. Она смеялась, но как-то неестественно, вынужденно.
— Может, она слышала их раньше.
— Наверное. Я не могу причислить себя к их близким знакомым, — Хэппи глянула на настенные часы. — Я должна бежать.
— Да, конечно, — Флетч допил молоко. — Могу я чем-нибудь вам помочь, Хэппи? Куда вас подвезти?
— Благодарю, нужды в этом нет, — она поставила тарелку и стакан в раковину. — Я только возьму гитару, и в путь.
— Гитару?
— Да, я всегда беру ее с собой, когда иду в дом престарелых. Я им играю, и мы поем. Некоторые из них поют очень хорошо. У стариков бывают чудные голоса. Жаль только мир этого не замечает.
Она скрылась в спальне. Флетч дожидался ее в холле.
— А вот и мы, — Хэппи держала в руках гитару и пять или шесть экземпляров «Нэшнл ревью». Флетч открыл дверь, пропустил ее вперед.
— Просто захлопните ее за собой, — бросила Хэппи через плечо.
— Хэппи, большое вам спасибо за ленч.
— Пустяки.
— Желаю вам хорошо провести время в доме престарелых.
— Проведу, будьте уверены. Перегружу на плечи стариков часть моего веселья. Одной мне тащить его невмоготу.
Глава 12
Флетч проехал мимо дома Бредли в Саутуорте, отметил стоящий на подъездной дорожке «кадиллак». Двумя домами дальше мужчина красил стоящую на прицепе тридцатифутовую яхту. Чувствовалось, что на этой улице живут люди состоятельные. Вновь выехав на автостраду, Флетч свернул налево, остановился на первой же автозаправке, достал из багажника «MG» чемодан, прошел в комнату отдыха, снял свитер и джинсы, надел брюки, рубашку, пиджак, носки и кожаные туфли.
Вернулся на улицу, где жили Бредли, припарковал машину у третьего от них дома.
Зашагал по тротуару к дому, рядом с которым мужчина в шортах и измазанной краской футболке любовно водил кистью по борту яхты.
— Привет, — поздоровался Флетч. — Хорошая у вас яхта.
Мужчина улыбнулся. Лет под сорок, с веснушками на носу.
— Тут вы не ошиблись. Это моя хорошая яхта и она никогда не будет вашей хорошей яхтой. Она не продается.
На подъездной дорожке под яхтой лежали тряпки, чтобы краска не выпачкала асфальт.
— Я занимаюсь торговлей недвижимостью, — продолжил Флетч. — Поэтому хотел спросить вас о другом.
— Мой дом тоже не продается.
— Речь пойдет не о вашем доме, а о том, где живут Бредли.
— А, о них, — мужчина бросил взгляд в сторону дома Бредли.
— Услышав о смерти главы семейства, мы решили поинтересоваться у соседей, а не намеревается ли вдова продать дом. Во всяком случае, босс дал мне такое поручение.
— А в какой фирме вы работаете?
— «Саут саутуорт риэлти».
— То есть вы работаете у Пола Кранца?
— Совершенно верно.
— Я знаю Пола. Несколько лет назад он помог купить дом моему отцу.
— Пол отличный парень.
— Так вы решили узнать о намерениях вдовы у соседей, а не у нее самой.
— Разве на моем месте вы поступили бы иначе?
— Наверное, нет. А вдруг соседи ничего не знают?
— И все равно ваша догадка будет точнее, чем моя.
Мужчина продолжил свое занятие, нанося на корпус толстый слой кремовой краски.
— Том Бредли умер? — спросил он.
— Так мы слышали.
— И у меня сложилось такое же впечатление. Вернее, я полагал, что он умер. Но на днях прочитал статью в «Ньюс-Трибюн», в которой о нем писали, как о живом. Я прочитал ее дважды, а потом показал жене. Даже спросил ее, не сошел ли я с ума.
— По-моему, нет, — Флетч переминался с ноги на ногу.
— Вы тоже прочитали ее?
— Я никогда не читаю финансовые страницы. А, наверное, следовало бы.
— Экономический раздел «Ньюс-Трибюн» не из лучших. Куда больше мне нравятся их статьи о спорте.
Флетч смотрел на сверкающие чистыми стеклами окна дома.
— Так умер Том Бредли или нет?
— Энид Бредли говорила, что да.
— Когда?
— На рождественской вечеринке. Мы устраиваем ее каждый год, для соседей. И всякий раз приглашаем Бредли, только потому, что они живут рядом. Они никогда не приходили. А в этом году Энид пришла. И в какой-то момент моя жена подошла ко мне, чтобы сказать: «Ты знаешь, Том Бредли умер? Я только что узнала об этом у Энид». Я, конечно, тут же нашел Энид, поговорил с ней. Нельзя сказать, что на этой улице мы живем одной семьей, но, когда человек умирает в двух домах от тебя, вроде бы ты должен это знать. — Энид Бредли сказала вам, что Томас Бредли умер?
Мужчина кивнул.
— Энид Бредли сказала мне, что Томас Бредли умер. На прошлое рождество. А тут я прочитал о нем в газете. Естественно, меня это удивило.
— По-моему, газеты частенько ошибаются.
— Ошибаются, да. Но цитировать покойника это уже перебор.
— Выходит, случается и такое.
— Каким образом?
— Понятия не имею. Если миссис Бредли говорит, что ее муж умер…
— …Значит, так оно и есть. Вы со мной согласны?
— У них двое детей, так?
— Да.
Флетч ждал продолжения, но его не последовало. Судя по всему, молодых Бредли в округе не жаловали. Мужчина вновь принялся за покраску.
— Красивая яхта. Вижу, вы ее холите и лелеете.
— Наверное, я могу вам сказать, раз уж вы работаете у Пола Кранца, которого я считаю своим другом… Бредли не самые лучшие соседи.
— Понятно.
— Мягко говоря, они шумноваты.
— Шумноваты?
— Наверное, у них были проблемы. До нас они докатывались шумом. Крики по ночам, хлопание дверьми, рев отъезжающей в два или три часа ночи машины, иногда даже звон разбитого стекла.
Флетч огляделся. Дома стояли на значительном расстоянии друг от друга.
— Неужели вы могли это слышать?
— Верится с трудом, правда? А поговорив с Энид Бредли, увидев ее, вообще придешь к выводу, что спокойнее ее женщины нет. Но иной раз мы слышали, как она орала. Словно резаная свинья. Истерические вопли, крики, — мужчина помешал краску в ведерке. — Два или три года тому назад Том Бредли пытался покончить с собой.
— Вы это точно знаете?
— Бригада экстренной помощи прибыла ранним воскресным утром. Мы видели, как они потащили в дом прибор для промывания желудка, а затем вынесли Тома на носилках. Все соседи это видели. И таблеток он наглотался неслучайно. После очередной ночной сцены.
— Может, он болел, — предположил Флетч. — Может, ему сказали, что его болезнь неизлечима. Потому он и решил покончить с собой.
— Этого я не знаю. Но мне известно другое: с тех пор, как мы здесь поселились, из того дома постоянно доносились вопли. А мы живем тут уже шестой год. Подозреваю, у этой семьи серьезные эмоциональные проблемы. Такие семьи встречаются всюду, и в кварталах трущоб, и в более зажиточных районах. Жаль их, конечно, но что мы можем с этим поделать?
— А теперь все это прекратилось? Я хочу сказать, после смерти Тома Бредли уже никто не кричит по ночам и не бьет стекла?
— Да, теперь там совсем тихо. Дети приходят и уходят, но никто не хлопает дверьми и не уезжает в реве мотора. Она, я имею в виду Энид, каждое утро уезжает на работу. Так, во всяком случае, говорит мне жена. Кажется, она руководит компанией ее мужа… забыл вот название… а, вспомнил, «Уэгнолл-Фиппс». О ней, собственно, и писали в «Ньюс-Трибюн». Разумеется, раз в «Ньюс-Трибюн» написано «Уэгнолл-Фиппс», называться она может совсем по-другому, что-нибудь вроде «Смит, Смит и Смит».
— Да, — вздохнул Флетч. — Это же «Ньюс-Трибюн». Бульварная газетенка.
— У них отличный спортивный раздел.
— Миссис Бредли ничего не говорила насчет продажи дома?
— С Рождества я ее не видел. А уже скоро следующее. Живем рядом, а годами не разговариваем. Впрочем, особого желания общаться с ней у меня нет. Мы уже наслышались ее криков. Так что не пытаемся сблизиться. Вы меня понимаете?
— Конечно.
— Хорошо бы вам спросить миссис Бредли, а не хочет ли она переехать в другое место. Может, идея ей понравится.
— Спрошу обязательно.
— Район этот больно хорош. И если в том доме поселится спокойная, интеллигентная семья, никто возражать не станет, — мужчина шагнул к еще непокрашенной корме. — Скажите ей, что за этот дом она может получить кучу денег и найти себе удобную кооперативную квартиру в центре города… со звуконепроницаемыми стенами.
Глава 13
— Хотите что-нибудь выпить, мистер Флетчер?
— Нет, благодарю.
— А я, с вашего разрешения, выпью.
Флетч сидел на широком диване в гостиной Энид Бредли. Через стеклянные двери на террасу он видел, как блестит под солнцем вода в довольно-таки большом бассейне.
Энид прошла к бару, замаскированному под книжный шкаф, налила вино в высокий бокал.
— Учитывая, что мне приходится ездить на работу каждый день, имею я право расслабиться в субботу, не так ли? Разве не под этим предлогом вы, мужчины, пьете по уик-эндам?
— Я вообще предпочитаю не пить.
— Вы моложе, чем я ожидала, мистер Флетчер.
Флетч ясно видел, что никакого расслабления нет и в помине. Энид стремилась лишь создать видимость, что она расслабляется. Слишком уж изучающе смотрела она на него, когда открыла дверь. Слишком уж нарочито вздохнула, когда он представился. Сорока с небольшим лет, с избыточным весом, в платье, уже вышедшим из моды, в туфлях на высоком каблуке. Флетч не брался ответить на вопрос, а что она делала перед тем, как звякнул дверной звонок. Почему-то ему представилось, что она стояла в одной из комнат, со страхом ожидая его или другого незванного визитера.
Энид села на стул у кофейного столика с выложенной ни его поверхности яркой мозаикой из кусочков разноцветной плитки.
Флетч провел по мозаике кончиками пальцев.
— Это работа вашего мужа?
— Да.
— Очень красиво.
— В доме их несколько. В кабинете. В нашей спальне. На столике у бассейна, — свободной рукой она указала за спину. — И, разумеется, на стене.
Большая мозаика в виде расходящихся кругов украшала стену над камином.
— Я не виню вас в том, что вы заглянули ко мне, мистер Флетчер. Пусть я и оскорблена, но мне хотелось повидаться с вами, — она поставила бокал на кофейный столик. — Я прочитала написанную вами статью о нашей компании в выпуске «Ньюс-Трибюн» за среду. Мне пришлось позвонить вашему главному редактору. Статья эта очень расстроила моих детей, да и сотрудников компании.
— Я сожалею об этом.
— С чего вы решили цитировать моего мужа?
Флетч молча смотрел на нее.
— Мы не собираемся подавать на газету в суд. Какой от этого прок? Я даже не стала просить вашего главного редактора, мистера Джеффа, печатать опровержение. Да и что он мог напечатать? «В недавней статье об „Уэгнолл-Фиппс, Инкорпорейтид“ Ай-эм Флетчер ошибочно цитировал покойного Томаса Бредли»? Нет, от этого все еще больше запутается. Причинит нам всем лишнюю боль.
— Вы могли бы разрешить «Ньюс-Трибюн» напечатать некролог вашему мужу. Они его не печатали.
— Не поздно ли?
— Когда умер ваш муж, миссис Бредли?
— В этом месяце исполнился год с его смерти.
Флетч вздохнул.
— В этом месяце исполнился год с его смерти. А я видел служебные записки, подписанные им три недели тому назад.
— Такого не могло быть. Просто не могло. Почему вы говорите, что видели их? Это абсурд. Я склоняюсь к мысли, что у вас что-то не в порядке с головой. Вы так жестоко поступили со мной и моими детьми.
— Или..?
— Что, или..?
— Вы сказали, что склоняетесь к мысли. Значит, вы рассматриваете два варианта. Какие же? Или у меня не все в порядке с головой, или..?
— Или у кого-то еще. Именно потому я и говорю с вами, а не захлопнула дверь перед вашим носом. Сначала я подумала, что ваша статья — продолжение той грязной кампании, что вела ваша газета против «Уэгнолл-Фиппс» несколько лет тому назад. Но нет, ваша статья просто-напросто смешна. Газете от нее никакого толка. Я даже собиралась спросить мистера Джеффи, не смогу ли я увидеться с вами, поговорить, но… поняла из нашего разговора, что делать этого не следует.
— А что же он вам такого сказал?
— Он сказал, что вы очень молоды, а молодым свойственны ошибки, которые они и допускают.
— И вы склонились к мысли, что у меня не все в порядке с головой.
— Да и нет. Сомнения у меня остались, — она поднесла бокал к губам, вновь поставила на кофейный столик. Уровень вина в бокале не изменился. — Я сделала еще один шаг… — она замялась, — …для достижения поставленной мною цели. Вы, надеюсь, меня понимаете.
— Нет, не понимаю.
Энид Бредли пожала плечами.
— Для меня не имеет никакого значения, мистер Флетчер, состояние вашей психики, если более вы не причините вреда мне и моей семье, — руки ее лежали на, коленях. Пальцы находились в непрерывном движении. — Вы должны понимать. «Уэгнолл-Фиппс» — компания Томаса. Он ее создал, он ею руководил. Последние двадцать лет я занималась только домом и детьми. А вот теперь пытаюсь управлять компанией.
На языке Флетча вертелись сочувственные фразы, но он предпочел промолчать.
— Но ваш редактор, мистер Кэрриуэй, приехал к нам в четверг.
— Кэрридайн.
— Его фамилия Кэрридайн? Я была так расстроена. Он посидел со мной и детьми, Томом и Та-та. Очень по-доброму поговорил с нами. Кое-что прояснил.
— Что же?
Ее глаза сверкнули.
— Он сказал, что вы болван, мистер Флетчер. Вечно творите всякие глупости. В редакции выполняете роль шута. И частенько лжете, — она отвела взгляд. — Он также сказал, что на следующий день вас уволят, и больше вы в газетах работать не будете.
— Это называется, поговорить по-доброму.
Вновь она подняла на него глаза, уже не горящие злостью.
— Вас уволили?
— Естественно.
— Тогда почему вы продолжаете заниматься этим делом?
— Потому что я — хороший журналист, а в этой истории концы с концами не сходятся. Так что я должен во всем разобраться.
— Вы уверены, что ваши действия не продиктованы жестокостью?
— Миссис Бредли, я написал статью, в которой сослался на служебные записки вашего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21