— Естественно.
Языком Флетч продолжал вычищать из зубов песок.
— В жизни случается разное, — заметил Карр.
— Это точно, — кивнула Барбара.
— Что? — спросил Флетч.
— Надо признать, обратный полет не доставил мне удовольствия, — Карр покачал головой. — Не было видно ни зги.
— Вы обещали вернуться к обеду.
— Песчаная буря порушила наши планы, — ответил Флетч.
— Я купила фруктов, принесла их в номер.
— О? — вырвалось у Kappa. — Он ушел сам, без принуждения.
— Почему ты не позвонил?
— Жены всегда хотят знать, почему ты не позвонил домой. Так уж они устроены.
— Там нет телефона, Барбара.
— В ресторане нет телефона?
— Мадам не позволила нам позвонить, — ответил Карр. — Заявила, что телефонами борделя могут пользоваться только клиенты.
— Неужели тебе и в голову не пришло, что я волнуюсь?
— Нас практически засыпало песком, — Флетч чихнул.
— Ты не простудился?
— Бордель с системой кондиционирования, — добавил Карр.
— Песок, — Флетч чихнул. — Дыхательные пути, — снова чихнул. — О, черт.
— Надеюсь, больше ты там ничего не подцепил.
— Рыбу я не ловил, — Флетч чихнул. Англичанки озабоченно смотрели на него. — Там водится нильский окунь. В озере полно крокодилов. Рыбаки плавают на бревнах, спустив ноги в воду.
— А что бы я делала, если б вы не вернулись?
— Мы вернулись, — Карр чихнул.
— От моего отца никаких известий?
— Нет.
Флетч встал.
— Пойду приму душ. Пора вымывать из себя песок. Карр, благодарю за прекрасное путешествие, — Флетч чихнул.
Барбара вошла в спальню, когда Флетч уже принял душ. Он почистил зубы, промыл водой нос и глаза, несколько раз намыливался и смывал мыло. Состояние у него было такое, словно его вытащили из бетономешалки.
— Я очень волновалась. Не находила себе места.
— Там нет телефонов, Барбара. Радио не работало.
— Днем я нервничала из-за того, что наговорила тебе утром. Вечером ты не появился. Не позвонил. Всю ночь я не знала, что с тобой.
— Мы попали в песчаную бурю на границе с Эфиопией. Ни один верблюжий караван в Найроби не направлялся.
— Потом я начала злиться. Меня переполняли злость и испуг.
Флетч похлопал по уху ладонью.
— Если мои уши не прочистятся, я, наверное, сойду с ума. Ощущение такое, что у меня не голова, а надутый пузырь.
— А потом появляетесь вы оба. И выглядите так, словно весь день проиграли в песочнице.
— Мы летели на высоте двенадцати с половиной тысяч футов с откинутой дверцей. Иначе Карр ничего не видел. Буря так высоко подняла песок. Можешь ты это понять? Мы оглохли. У нас болят уши. Карр постоянно откидывал дверцу, чтобы выглянуть наружу.
— Ты не возвращался домой всю ночь из-за моего вчерашнего поведения? Хотел проучить меня?
— О Боже, Барбара. Будь у меня такие намерения, я бы тебя предупредил. Где мои плавки?
— В верхнем ящике комода.
— Хорошо хоть мы знали, что в колорадском отеле есть бассейн. По крайней мере, взяли плавки и купальники.
Две пары лыж стояли в углу. По другую сторону стены цвела магнолия.
— Что я должна была думать, когда вы не вернулись?
— Что нас застигла песчаная буря на границе с Эфиопией. Может, купание поможет вымыть песок из ушей.
— Что это? — широко раскрыв глаза, Барбара смотрела на синяк в нижней части живота Флетча.
— А как ты думаешь?
— Я не знаю. Что это?
— Рана, Барбара. Травма. Как говорится, удар ниже пояса.
— Кто же тебя ударил?
— Ты серьезно?
— Разумеется, серьезно. Кто тебя ударил?
— Ты.
— Только не я.
— Именно ты.
— Такого быть не могло.
— У тебя провалы памяти. Пойдешь к бассейну?
— Я хочу принять душ.
— Ладно. А я пойду поплаваю. Потом немного поиграю в песочнице, — Флетч чихнул. — А когда вернусь, мы подумаем, что делать дальше.
— Если не сможешь вернуться, позвони, — попросила Барбара.
Глава 24
— Итак, — начала Барбара.
— Итак, — откликнулся Флетч.
Они завтракали на веранде лорда Деламера.
— Мы в Найроби.
— Именно так.
— Наконец-то у нас медовый месяц.
— Плюс возможность выспаться в своей кровати. На противоположной стороне проспекта Гарри Туку просыпался Найробский университет. Студенты сновали взад-вперед в ярком солнечном свете.
— Долгая, нежная ночь. Десять часов на сон, пять — на еду и игры.
— Так много?
— Я засекала время.
— Я чувствую себя так, словно родился вновь, — Флетч развернул «Стандарт». — Хотя уши заложены, а из носа течет.
— В это утро я радуюсь тому, что мы поженились, — под столом нога Барбары прижалась к его ноге.
— Я тоже.
— Я боялась, что у тебя будет болеть живот.
— Он не болит. И не болел. Хотя синяк выглядит ужасно.
— Ну, не знаю. Мне кажется, он такой эротичный.
— Кто ж будет ругать плод своих трудов.
— Я тут ни при чем.
— Однако!
— Я знаю, что ни при чем. Ты на что-то наткнулся.
— Пусть так.
— Он выглядит, как гульфик, оттянутый вбок.
— Может, тебе переквалифицироваться в дизайнеры синяков?
— Потому-то боксерам запрещено бить ниже пояса?
— Судя по всему, их тренеры полагают сексуальным совсем не то, что ты.
— Я не знала, что это место у мужчин такое чувствительное.
— Если вы нас режете, разве из нас не течет кровь?
Им подали фрукты.
— Этим утром в газете нет ни слова об убийстве в аэропорту, — после ухода официанта Флетч подвел итог своим изысканиям.
— Ты рассказал об этом Карру?
— Да.
Пюре из ревеня, в меру подсахаренное, пришлось им по вкусу.
— И что он сказал?
— Согласился, что это серьезная проблема. «Ящик с камнями».
— Он понял, почему ты не обратился в полицию?
— Да. Я не могу провести всю жизнь в Кении, по очереди встречаясь с подозреваемыми в убийстве.
— И ты собираешься просто забыть о нем?
— Я не могу. Вдруг они решат повесить невиновного?
— Разве ты не можешь послать в полицию приметы преступника?
— Разумеется, могу. Белый мужчина среднего роста, с каштановыми волосами, усатый. В Кении таких мужчин, наверное, больше, чем зебр. Им придется каждую неделю вызывать меня к себе, а потом отправлять обратно. И я подозреваю, что они попросят меня задержаться — такими сладенькими, но твердыми голосами. А вот этого я позволить себе не могу. Карр ничего не предложил.
— Не можешь позволить… — Барбара откашлялась.
— Я уже думал об этом.
— Твой отец, надо отметить, не слишком любезен. Мы здесь уже третий день, а старший Флетчер все еще не соизволил лицезреть нас.
— Я обратил на это внимание. Впрочем, он оставил записку. Когда мы ездили в Тика.
— Да. В ней говорилось, что он еще заглянет к нам.
— Может, в его автомобиле спустило колесо.
— Я думаю, тебе лучше подойти к регистрационной стойке и узнать, оплачены ли наши счета.
— Я подумал, что сначала надо позавтракать.
— Сомневаюсь, что мы сможем вернуть большую часть денег, заплаченных отелю в Колорадо. Я бы на их месте нас наказала.
— Они, должно быть, привыкли к отмене свадебных путешествий.
А по проспекту Гарри Туку непрерывным потоком шли машины. Легковушки, такси, грузовики, привычные в любом городе, «лендроверы», увешанные запасными колесами, обшарпанные джипы, выглядевшие так, будто съезжали с гор не на колесах, а кувырком, какие-то непонятного вида машины, скорее всего, самодельные.
— Так чем мы сегодня займемся? — спросила Барбара. — При условии, что не придется переезжать в более дешевый отель.
Им подали яичницу, ветчину, гренки.
— Полагаю, я мог бы поискать отца. Он где-то здесь. А я любопытен.
— Вчера одна дама у бассейна рассказала мне о замечательных танцорах. Как же она их назвала?.. Бомас. Бомас харамби дансерз. Что-то в этом роде. Они выступают в десяти километрах отсюда. Рассказывают в танце удивительную историю о злом духе, вселившемся в молодую женщину, когда она и ее муж, путешествуя, уснули в лесу. Ее муж обратился к колдуну с просьбой избавить жену от злого духа. Колдун приходит и изгоняет его из тела женщины. Но каждый раз, когда колдун пытается приблизиться к злому духу, тот пугает помощников колдуна и мчится прочь. Все это рассказывается языком танца. Я бы хотела попасть сегодня на их представление.
Флетч наблюдал за Джумой, идущим по улице к отелю.
— И, поверишь ли, около Найроби есть зоопарк площадью сорок семь квадратных миль. Львы, жирафы, всякая прочая живность. Мы могли бы взять напрокат автомобиль, если ты сможешь привыкнуть к левостороннему движению.
Без рубашки, босой, в покрытых пылью шортах, с книгой в левой руке, Джума шагал, глядя прямо перед собой. Не удостаивая своим вниманием людей, сидящих на веранде лорда Деламера.
Флетч и Барбара находились слишком далеко от края веранды, чтобы позвать его.
— Еще мне рассказали об одном отличном ресторане. Называется он «Тамаринд». Таких лобстеров, как там, не готовят нигде. Недалеко отсюда китайский ресторанчик. «Гонконг». Лучший суп в Найроби.
— Вчера ты не теряла времени даром.
Флетч приподнялся, чтобы догнать Джуму и поздороваться с ним, но увидел, что тот вошел в вестибюль «Норфолка».
Засовывая книгу в задний карман, Джума лавировал между столами и стульями, подошел к их столику, сел.
— Вы рады видеть меня? — спросил он.
— Абсолютно, — ответил Флетч.
— Это означает да?
— Разумеется. Ты нас искал?
Джума наморщил лоб.
— Ты все это время был в Найроби? — спросила Барбара.
— Да.
— Хочешь чего-нибудь поесть?
— Я бы съел гренок. Из вежливости, — Барбара протянула ему свою тарелку с гренком. — И потому, что я люблю гренки с маслом.
— И чем ты занимался? — спросил Флетч, чтобы поддержать разговор.
— Обдумывал твою проблему, Флетч.
— Какую проблему?
— Видишь ли, мой отец тоже в тюрьме. Барбара подпрыгнула.
— Очень грустно, очень глупо, — Джума жевал гренок. — Он был на государственной службе. Шофер в министерстве образования. В конце одиннадцатичасового рабочего дня, уставший и проголодавшийся, он поехал к бару, в котором работал его брат, чтобы перекусить. Кто-то донес, что машина с государственным номером стояла у бара сорок пять минут. За это его судили и приговорили к восемнадцати месяцам тюремного заключения.
— Святой Боже, — ахнула Барбара. Кровь отхлынула от лица Флетча.
— Святой Боже, — повторил он.
— Машинам с государственным номером не положено стоять у баров.
— Восемнадцать месяцев тюремного заключения? — переспросил Флетч.
Барбара смотрела на мужа.
— К тому же его уволили. Так что у моей семьи вновь нет денег. Можно я съем еще один гренок? — и Джума положил его себе на тарелку.
Флетч откашлялся.
— Кто сказал, что мой отец в тюрьме?
— Придется тебе с этим примириться, Флетч. Я знаю, ты прилетел из Америки, чтобы встретиться с ним. Вы повидались?
На висках Флетча внезапно запульсировали жилки.
— Нет.
— В этом-то и проблема. Мне тоже не позволяют повидать отца. Даже теперь.
— Откуда ты знаешь, что мой отец в тюрьме?
— Тот тюремщик, что не пускает меня к отцу, какие бы доводы я ни приводил, говорит, что для моего отца разлука с близкими — часть положенного ему наказания. За то, что он оставил машину с государственным номером у бара.
— Бедный Флетч, — покачала головой Барбара.
— Вот я и спросил тюремщика, сделает ли он исключение для тебя, поскольку ты пролетел полсвета, чтобы повидаться с отцом. Он ответил, возможно, но лишь по завершении судебного разбирательства.
Флетч откинулся на спинку стула. Глубоко вздохнул.
— О, дорогой, — Барбара погладила его по руке.
— Как тебе нравится Кения? — спросил Джума Барбару.
— Потрясающая страна, — ответил Флетч.
— Мы, вананчи, очень гордимся Кенией. Во всем у нас безупречный порядок. Вы видели фотографии нашего президента Дэниэля-арап-Мои? Их можно встретить везде.
— Это точно, — подтвердила Барбара. — В каждом магазине.
— Хотя я должен признать, что семье приходится нелегко, если ее главу приговаривают к восемнадцати месяцам тюрьмы за парковку государственного автомобиля у бара.
— Это точно, — пробурчал Флетч.
— Вот почему я обдумываю, что же тебе делать, Флетч, — Джума пожал плечами. — Но решения предложить не могу.
Барбара все еще смотрела на Флетча.
— Ты знал об этом?
— Можно сказать, нет.
— Что значит, можно сказать?
— Не сейчас, Барбара. Пожалуйста. Не здесь, — у Флетча пересохло в горле.
— Ты знал. Ты же сказал, спустило колесо.
— Не знал.
— Почему он в тюрьме?
— Из-за случившегося вчера.
— В «Терновнике» была драка, — вставил Джума. — Об этом все знают.
— Я не знаю, — возразила Барбара. — Что такое «Терновник»?
Весть о том, что его отец в тюрьме, настолько потрясла Флетча, что он не замечал стоящего рядом Карра, пока тот не заговорил.
— Ирвин, мне нужно переброситься с вами парой слов.
— Что? Доброе утро, Карр.
— Мы слышали, — пояснила Барбара.
Карр посмотрел на нее.
— Слышали что?
— Отец Флетча в тюрьме. Ожидает суда. Свидания запрещены.
— Я вижу, — присаживаясь за столик, Карр кивнул Джуме. — Вчера он сам пришел в полицию. Разумное решение.
— Есть у него адвокат? — спросил Флетч.
— Да.
— Что, собственно, произошло? — Барбара не желала и далее пребывать в неведении.
— Два дня тому назад, когда мы ели в ресторане отеля «Шейд», в кафе «Терновник» возникла ссора, перешедшая в драку. Такое здесь не редкость. Возможно, зачинщиком был Уолтер Флетч. Возможно, и нет. Побили немало посуды. Более того, испортили настроение нескольким туристам. Власти этого не любят. Но хуже всего другое: Уолтер Флетч, возможно, избил аскари.
— Кто такой аскари? — спросила Барбара.
— Охранник. Официальный статус именно этого охранника как раз устанавливается.
— Вы хотите сказать, еще не ясно, полицейский он или частный охранник? — спросил Флетчер.
— Да, — кивнул Карр. — Некоторые частные охранники считаются работниками полиции. Другие — нет. Вас не затруднит принести мне кофе? — попросил Карр официанта. — Это очень важно. Законы Кении очень суровы, когда дело касается государственных служащих и имущества.
— Восемнадцать месяцев тюрьмы за парковку государственного автомобиля перед баром, — пробормотал Флетч. — Просто чудо, что они не послали Дэна Дьюиса пристрелить отца Джумы.
— Почему это до сих пор не выяснено? — спросила Барбара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21