– Попробую разобраться с Майком Риальто.
– Надеюсь, ты справишься с этим лучше, чем со своей струей.
Кортес ухмыльнулся.
– Мы с тобой, умник, не корешимся. Так что шуток шутить не надо. Ты оказываешь мне услугу, а я даю тебе убраться из города. Раз и навсегда.
Он снял с крышки писсуара сверток и протянул его Спиннерену. Тот испуганно отпрянул. Кортес рассмеялся.
– Не бойся, не укусит.
– Это не моя специальность. И не понимаю, почему я должен с этим возиться. Умер человек – значит, умер.
– Это спецэффект. Пойми наконец: спецэффект. Призванный сыграть важную роль. Так что забирай.
Спиннерен взял сверток обеими руками.
– Сунь под мышку, как будто это книга, – посоветовал Кортес. – А если уронишь, тоже ничего страшного. Можешь мне поверить. После того как замочишь их, положи сверток возле него и потяни за веревочку. И у тебя останется двадцать минут. А за двадцать минут можно убраться хоть на край света. Ну что, выйдешь первым? А то небось здешние лидера уже гадают, кто кого ебет. В этом городе у всех одна грязь на уме, верно?
Спиннерен собрался было уйти. Кортес взял его за локоть.
– А ты здесь с его дочерью?
– Да.
– Хладнокровный ты парень. Этого у тебя не отнимешь.
Когда Спиннерен вернулся к себе за столик, Дженни сказала:
– Долго же тебя не было.
Кортес, выйдя из коридора, посмотрел на Спиннерена. Дженни перехватила этот взгляд.
– Ты уверен, что не знаком с этим полицейским?

– Мы с ним не водимся.
– Но вы знакомы. И он передал тебе этот сверток.
– Допивай, – сказал Спиннерен. – Отвезу тебя домой.
– Я не хочу домой.
– А может, в пляжный домик твоего отца? Ты же говорила, что у тебя есть ключи.
Ее глаза радостно вспыхнули.
– Ладно, поехали.

Глава двадцать восьмая

Колония Малибу представляет собой роскошный курорт на океанском берегу к западу от Хуливуда. Вдоль длинного песчаного пляжа в уединении и в роскоши живут кино – и телезвезды, уплетая омаров, запивая их шампанским и пребывая в постоянном страхе того, что у ворот уже собрались толпы поклонников. Здесь звезды устраивают собственные карнавалы и маскарады под музыку импровизированных оркестров, потому что ни на одном другом празднестве их никогда бы не оставили в покое.
Новые муниципальные постановления разрешили посторонним машинам проезд по дороге на Старое Малибу мимо некоторых из здешних вилл. Общественность тут же воспользовалась этим для бесцеремонного вторжения в частную жизнь своих любимцев, просочившись через живые изгороди и каменные стены. Да и как не попробовать взглянуть хотя бы мельком на актера, получающего по три миллиона за фильм, на актрису, которой платят миллион за то, что она показала попку с большого экрана, когда они тут за здорово живешь трахаются на песочке или на досках причала.
Поэтому здешние обитатели удлинили стены, вытянув их в море.
Риальто со своим невеликим грузом, сулящим, однако же, неземные радости, подъехал к будке охранника. Привычное дело для человека, занимающегося сводничеством последнюю четверть века.
Охранник вышел из будки, улыбаясь уголками рта. По части улыбок он был не худшим специалистом, чем иной министр или дипломат. Статусные улыбки и отпускать надлежит точно по статусу.
– Привет, парень, – сказал Риальто. Улыбка не исчезла, но шире она тоже не стала.
Риальто не заслуживал того, чтобы слепить его блеском зубов.
– Привет, Риальто. Давненько тебя не видел. Что, плохо идут дела?
– Идут помаленьку.
Охранник, обогнув взглядом живот Риальто, посмотрел на Фелицию.
– Это для Твелвтриса?
– Он имя тебе мое передал? Вот и не спрашивай. И сразу же позабудь о том, что ты видел мою племянницу.
– А она хорошая девочка?
– Да что же это! По-вашему, я разговаривать не умею? – взвилась Фелиция.
– И всегда была хорошей девочкой? – спросил охранник.
– Таких хороших у тебя не было и не будет!
– Да, она за словом в карман не лезет. Риальто сунул ему пятерку.
– Давай покороче.
Проехал по пляжу, сразу же за которым в ряд высились дорогие виллы. Остановился у белого дома с колоннами по обе стороны от черных дверей.
– Очень мило, – заметила Фелиция.
– Ступай и позвони. Он тебя впустит.
– А имя у него есть?
– Называй его Роджи. Ему это нравится.
Она начала вылезать, потом обернулась к нему.
– Так ты подождешь, пока я не пойму, на ночь это или на раз?
– Я же тебе сказал.
– Что ж, ладно.
Она вылезла из машины. Короткая юбчонка задралась, заголив худенькую попку в белых хлопчатобумажных трусиках. Лукаво посмотрев на Риальто, она усмехнулась. Выглядела она испорченной десятилетней девчонкой. Именно это и просил Твелвтрис.

Глава двадцать девятая

Спиннерен и Дженни долгое время ехали молча. Казалось, «БМВ» не мчался, а плыл в сторону Малибу. Не так давно здесь бушевало пламя пожаров, возникших в результате землетрясения, и Спиннерену довелось быть свидетелем этого.
– Отец зашел в ванную комнату, когда я принимала ванну, и принялся глазеть на меня, – сказала Дженни.
– Ничего удивительного, – ответил Спиннерен. Кое-кто из стариков вытворяет и похлестче, нежели просто подсматривать за взрослой дочерью. Кое-кто из них…
Он замолчал, не договорив.
– А мне на день рождения он подарил спальню с другой ванной. По крайней мере, так он все обставил. А эта спальня рядом с его спальней. И мне от этого, признаюсь, не по себе. Спальня как в шикарном борделе – кровать в форме раковины и шелковые покрывала.
Спиннерен сухо усмехнулся.
– Не часто ты бывала в борделях, если тебе кажется, что все там устроено именно так.
– А как там все устроено?
– Постель с несвежим бельем. Бывает, набивная кукла на подушках. Кресло, на котором клиент может развесить свою одежду. А впрочем, откуда мне знать?
– Рассуждаешь ты как знаток.
– Я не хожу по борделям.
– А знаешь кого-нибудь, кому довелось работать в борделе?
– Это сколько угодно.
– Знаешь, а я, по-моему, совсем не люблю отца. Честно говоря, я его, скорее, ненавижу.
– Ты уверена, что ключ у тебя с собой?
– Да вот же он! – Дженни похлопала по своей сумочке. – А ты действительно со мной останешься? А то я не люблю ночевать одна, да еще на отшибе.
– Посмотрим, – сказал Спиннерен.
– Нет, ты действительно какой-то чудной!
Она ведь только что недвусмысленно предложила ему с нею переспать. И сейчас положила руку ему на колено.
– Я совершенно не понимаю, о чем ты думаешь. Я даже не знаю, нравлюсь я тебе или нет.
– Ты мне нравишься, Дженни. Очень нравишься.
– Там почему же ты так долго тянул?
Он посмотрел на нее. В глазах у него на миг вспыхнула нежность.
– Хотелось бы мне объяснить это тебе. Честное слово, хотелось бы.
Она подалась к нему.
– В этих креслах утонуть можно.
Твелвтрис был полупьян. Первый стаканчик он пропустил для успокоения нервов, второй в процессе ожидания, и помнил он сейчас только то, что позволил себе напиться и позвонил Риальто. Если Спиннерен уже управился с заданием и нынешней ночью прибудет за деньгами, он, должно быть, разозлится, обнаружив здесь шлюху. Ну и хер с ним! Маленький поганый убийца.
В дальнейшем ожидании он пропустил еще пару стаканчиков. На него нахлынули воспоминания и размышления. Задумался он и над тем, что происходит прямо сейчас. Спиннерен организовал все так, чтобы он очутился здесь без парочки верных поляков. Так что не исключено, что Спиннерен вообще ничего не сделает, а просто приедет сюда, чтобы его ограбить. Пятьдесят тысяч, которые он незначительными суммами снял сегодня из полудюжины банков, лежали в простом бумажном пакете на одной из полок.
Страх боролся у него в крови с алкоголем. Он прошел в спальню, открыл шкаф. Пошарил на верхней полке и вытащил пистолет, припасенный здесь на всякий случай. И – тоже на всякий случай – сунул его под подушку.
Вернулся в гостиную как раз, когда зазвенел колокольчик. Включил верхний свет и одновременно телекамеру наружного наблюдения. Маленький экран возле двери замерцал. Девочка в блузке и коротенькой юбочке стояла у входа. На мгновение он подумал, что чья-нибудь дочь по ошибке позвонила не в ту дверь. Но потом, все вспомнив, отпер.
– Что я могу сделать для тебя, папочка? – спросила Фелиция.
– Ступай прямо по холлу в спальню, и мы с тобой это обсудим.
В спальне она впервые внимательно посмотрела на него и подумала: что-то мне физиономия этого мудака кажется знакомой. Ее второй мыслью было: говнюк нажрался. А третьей: то, что говнюк нажрался, может обернуться и к лучшему, и к худшему.
– Хочешь, чтобы я сняла юбочку или чтобы как следует посопротивлялась?
– Да что это! У тебя меню прямо как в китайском ресторане. А если немного первого и самую малость второго?
– Как вам будет угодно. Запеченное яйцо бесплатно к каждым трем блюдам.
– О Господи! Даже проститутки в этом городе комикуют. Все кругом комикуют. Вот в чем ужас мира. На тебе хлопчатобумажные трусики?
– А папа римский – поляк?
– Хватит этих идиотских шуточек. Снимай юбку. Дай мне посмотреть на твои трусики. И прекрати острить.
– Я вас поняла. Если все станут острить, то кто же тогда останется, чтобы смеяться и аплодировать.
И когда Твелвтрис нахмурился, она сказала: – Поиграем в какие-нибудь игры?
– Например?
Голос его звучал с пьяной нечленораздельностью.
– Может, хотите меня наказать?
– А ты плохо себя вела? Лежала на постели прямо в туфельках?
Все понятно, подумал Риальто. Малышка заходит в дом, обнаруживает, что в клиентах у нее Роджер Твелвтрис, Мистер-Заебучая-Америка, и забывает обо всем на свете. И о том, в частности, что он торчит здесь, дожидаясь ее сигнала.
Он завел мотор, развернулся. Остановился, не выключив мотор, в надежде на то, что этот шум, возможно, заставит ее кое о чем вспомнить.
Знаменитости. Все от знаменитостей без ума. Неутолимая жажда славы, охватившая всю Америку. Но представить себе такое!.. Малолетняя потаскушка, знаменитостей этих перепустила, должно быть, штук сто пятьдесят. Футболисты, киноактеры, телезвезды, политики, полицейские офицеры и генералы, – но стоит ей встретить еще одного говнюка вроде них, и вот она уже не думает, что ей сказочно повезло, и начисто забывает о верном человеке, который честно делает свое дело.
Ну и черт с ней!
Он рванул с места и помчался на выход. Подъехав к будке охранника, обнаружил, что возле нее остановилась еще одна машина. Он тут же приглушил мотор и убрал фары. Достал из «бардачка» прибор ночного видения, обошедшийся ему в изрядную сумму. Навел на вновь прибывший «БМВ» и на его пассажиров.
Ни хера себе, подумал Риальто, это же тот самый заморыш, Спиннерен! Что ему делать здесь в такой час – да еще всего через несколько часов после того, как он стрелял в Нелли Твелвтрис? И, если Риальто окончательно не ослеп, пассажиркой «БМВ» оказалась Дженни Твелвтрис. Ну, бывают ли такие совпадения? Нет, тут чувствуется рука судьбы. Он доставил малолетнюю потаскушку отцу в тот же самый час, когда дочь привезла сюда – ей одной ведомо зачем – профессионального убийцу.
Риальто отвернулся, пригнул голову, словно ища что-то в «бардачке», и пропустил Спиннерена и Дженни.
Потом подъехал к воротам.
– Ни минуты покоя, а, – сказал охранник.
– А что такое?
– А ты что, ни видел машины? Это дочь Твелвтриса с каким-то блондинчиком. А ты только что доставил отцу малолетнюю потаскушку. Вот уж сюрприз так сюрприз.
– А почему ты не объяснил дочери, что ее отец принимает гостей?
– Потому что это было бы превышением служебных полномочий.
– Твелвтрис тебя по головке не погладит.
– А что мне было делать? Нет, ты скажи, что мне было делать? Никто мне ничего не объясняет. И кроме того, Твелвтрис подарил мне на Рождество всего двадцать долларов плюс бутылку вшивого «бурбона».
Спиннерен чувствовал усиливающееся напряжение. Все оказалось далеко не таким простым делом, но тем не менее сработало. А просто и не бывает. Ему хотелось бы, чтобы все было просто, но так не бывает никогда.
– Сюда, – сказала Дженни. – Прямо сюда. Он подъехал, припарковал машину. Они вышли.
– Мне показалось, что со стороны пляжа в доме горит свет, – сказал Спиннерен.
– При такой-то луне? Это невозможно определить. – И все же мне так показалось. – Должно быть, ночное освещение.
– И все же пройди в дом первой и осмотрись. А если там кто-нибудь есть, то мне, наверное, не стоит показываться им на глаза, верно?
– А собственно говоря, почему бы и нет? Скажем, что я решила провести здесь ночь, а ты просто подвез меня.
– Подвез? И только? Она улыбнулась.
– Ну хорошо. Я пойду взгляну. А если кого-нибудь обнаружу, то скажу, что приехала с тобой полюбоваться лунной дорожкой и что ты затем отвезешь меня обратно в город.
– Хорошая мысль. И оставь дверь открытой. Если через пять минут ты не выйдешь, я пойму, что все в порядке, и зайду за тобой следом.
Глаза у нее были сейчас сонными и хитрыми, как у кошки. Ее язык стрельнул наружу и лизнул верхнюю губу.
– Ладно, – сказала она.
Тихо подошла к двери, вставила ключ, отперла, проскользнула внутрь, оставив дверь приоткрытой.
Спиннерен огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души. Он достал с заднего сиденья коробку из-под сигар и переставил ее на крышу машины. Открыл багажник, раскрыл в нем оружейный саквояж и достал оттуда пистолет с глушителем.

Глава тридцатая

Ключ повернулся в замке без скрипа, даже легчайшего. Так проникают в чужой дом воры. Этому она отменно научилась еще у себя в Атланте, живя с матерью и отчимом.
Придержав автоматическую защелку, она обеими руками прикрыла дверь. Ни шороха. Хорошо в этом смысле натренированная, она застыла в неподвижности. Она стояла, широко расставив ноги, выпрямив спину и вздернув подбородок, она легонько водила головой из стороны в сторону, проверяя дом на предмет хоть малейших признаков жизни. Потом она разулась.
Издали, из той части коридора, куда выходили спальни, до нее донесся какой-то шепот. Хотя не исключено, что это шептались волны. Но если в Доме кто-то все-таки есть, она вполне может выскочить отсюда, так и не известив их о своем приезде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35