При этом он имеет в виду единственный лагерь, созданный при Ленине, – Соловецкий лагерь, который тогда еще не был лагерем в том значении, какое ему придал Солженицын в «Архипелаге Гулаге». Лагерь имел целью не «перевоспитание» заключенных, а изоляцию их.
Конечно, и при Ленине были необоснованные аресты.
Сталин в мирное время планировал репрессии против ни в чем не повинных людей, начиная с шахтинского процесса и кончая «делом врачей». Солженицын тенденциозно освещает происходивший при Ленине суд над эсерами, сравнивая его со сталинскими процессами. Социалисты-революционеры были врагами советской власти, и в этом коренное отличие их процесса от процессов, инсценированных Сталиным, на которых в качестве обвиняемых сидели люди ни в какой борьбе против власти не участвовавшие.
Суд над эсерами был открытым в подлинном смысле этого слова. Подсудимые не разыгрывали заранее разработанный и утвержденный ЦК сценарий, как это было при Сталине. В защиту главных подсудимых выступали, с разрешения властей, приехавшие в Россию лидеры II-го Интернационала, во главе с его председателем Вандервельде, которые имели возможность встречаться и советоваться с глазу на глаз с подсудимыми.
Если бы такая возможность была дана подсудимым в сталинских процессах, то не было бы самих процессов. 14 подсудимых, хотя и приговорили к высшей мере наказания, но не расстреляли, как это было при Сталине.
ВЦИК постановил:
«В отношении обвиняемых, приговоренных к высшей мере наказания, приговор привести в исполнение лишь в том случае, если партия социалистов-революционеров не откажется от методов вооруженной борьбы против рабоче-крестьянской власти, будет и впредь продолжать тактику террора и мятежа».
Как же можно сравнивать два подхода к карательной политике: Ленина и Сталина?
То, что в Соловках был произвол – это факт. Но я думаю, что никто не может бросить обвинение Ленину, что этот произвол был сделан по его прямому указанию. А произвол, который был при Сталине, происходил не только с его ведома, но и по его прямому указанию. Как же можно сравнивать эти два подхода к репрессиям?
«Это Ленин послал войска подавить все национальные окраины и собрать империю», – говорил в Вашингтоне А.И. Солженицын.
Это обвинение не соответствует фактам. При ленинском руководстве произошло отделение Финляндии, Польши, Латвии, Эстонии, Литвы, Бессарабии, а при Сталине все эти окраины, за исключением Финляндии и Польши, были опять присоединены к СССР.
Выступая на первом Всероссийском съезде военного флота 22 ноября (5-ХII) 1917 года, В.И. Ленин сказал:
«Нам говорят, что Россия раздробится, распадется на отдельные республики, но нам нечего бояться этого. Сколько бы ни было самостоятельных республик, мы этого страшиться не станем. Для нас важно не то, где проходит государственная граница, а то, чтобы сохранить союз между трудящимися всех наций для борьбы с буржуазией каких угодно наций… Пусть буржуазия затевает презренную жалкую грызню и торг из-за границы, рабочие же всех стран и всех наций не разойдутся на этой гнусной почве… Мы скажем украинцам: как украинцы, вы можете устраивать жизнь, как хотите…» (Ленин, том 35, стр. 115–116).
«Разумный человек не может быть за революцию», «всякая революция аморальна», – писал А.И. Солженицын. Но эта мысль по своему существу утопическая, игнорирующая действительную историю человечества, подменяющая действительность мечтой. А действительность такова, что вся история человечества связана с насилием.
Говоря об Октябрьской социалистической революции и ее роли, Н. Бердяев писал:
«Как и всякая большая революция, она произвела смену социальных слоев и классов. Она низвергла господствующие, командующие классы и подняла народные слои, раньше угнетенные и униженные, они глубоко взрыли почву и совершили почти геологический переворот. Революция освободила раньше скованные рабоче-крестьянские силы для исторического дела. И этим определяется исключительный актуализм и динамизм коммунизма. Он воспользовался русскими традициями деспотического управления сверху, а вместо непривычной демократии, для которой не было навыков, провозгласил диктатуру, более схожую со старым царизмом. Он воспользовался свойствами русской души, во всем противоположной секуляризованному буржуазному обществу, ее религиозностью, ее догматизмом и максимализмом, ее исканием социальной правды и царства Божьего на земле, ее способностью к жертвам и к терпеливому несению страданий…» (Н. Бердяев, «Истоки и смысл русского коммунизма»}.
Как видно, Н. Бердяев, крупнейший русский религиозный философ и историк, в противоположность Солженицыну, не только отмечал величайшую роль и значение русской Октябрьской революции в социальной жизни России, он также признавал ее близость русскому характеру, русской душе. «В свободе должна быть необходимость», – писал философ Шеллинг. Это значит, что свобода может явиться лишь как результат необходимого, то есть законносообразного исторического развития. Начатое Шеллингом закончил Гегель. Для Гегеля всемирная история была прогрессом в сознании свободы, но таким прогрессом, который мы «должны понять в его необходимости».
«Людям, державшимся этого взгляда, – писал Энгельс, – история человечества перестала казаться нелепой путаницей бессмысленных насилий, которые все одинаково осуждаются перед судейским креслом теперь лишь созревшего человеческого разума, и о которых лучше всего забыть как можно скорее. История людей явилась процессом развития человечества, и задача научной мысли свелась к тому, чтобы проследить последовательные ступени этого процесса среди всех его будто бы ложных путей и доказать внутреннюю его законосообразность среди всех кажущихся случайностей». (Энгельс, «Антидюринг», Госполитиздат, 1953 г., стр. 24).
Именно этого не понял Солженицын, и потому вся история человечества представляется ему как «нелепая путаница бессмысленных насилий».
А.И. Солженицын исходит из того, что история научного коммунизма в ходе русской революции потерпела крах.
Ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин никогда не утверждали, что революция, если она наступит, не может потерпеть поражений и обязательно закончится победой мировой революции. Если бы коммунисты думали так, они были бы не материалистами, а мистиками.
Коммунизм, а не теория коммунизма, потерпел неудачу в России, и именно по причине такой случайности, о которой говорил Маркс (см. ПСС, том 33, стр. 175).
В решающий момент во главе движения оказался Сталин, которому в силу ряда сопутствующих обстоятельств, таких, как стабилизация капитализма, апатия и усталость масс, смерть Ленина и др., удалось захватить власть и свернуть страну с социалистического пути в сторону великодержавного национализма.
«Но тираничностъ и жестокость советской власти, – писал Н. Бердяев, не имеет обязательной связи с социально-экономической системой коммунизма. Можно мыслить коммунизм в экономической жизни, соединимый с человечностью и свободой. Это предполагает иной дух и иную идеологию». (Н. Бердяев, «Истоки и смысл русского коммунизма»).
То, что Сталин и его продолжатели проводят всю свою борьбу с интернационализмом под маской марксизма-ленинизма, пользуясь революционным словарем, не меняет сути дела. После такой глубокой социалистической революции, которая пронеслась ураганом по всей стране, всколыхнула миллионы людей, привлекла из самых глубин народа на свою сторону все самое яркое и талантливое, которая вдохновила молодежь своими идеями, осуществить обратный путь от социалистического к авторитарному строю без потрясений, без маскировки, без террора было так же невозможно, как было невозможно осуществить без жертв переход от буржуазной к социалистической революции.
Сталин, как личность, с его узконаправленным и неудержимым стремлением к личной абсолютной власти только придал этому переходу от интернационализма к национализму ту беспрецедентную остроту, которая получила свое отражение в истории эпохи сталинского террора и, в частности, в такой выдающейся книге, как «Архипелаг Гулаг». Но и та форма, которую принял коммунизм сталинского типа в России, тоже не случайное явление. Она вытекает из исторических особенностей России. Об этом также писал Н. Бердяев в своей выдающейся книге «Истоки и смысл русского коммунизма».
«Коммунизм в России принял форму крайнего этатизма, охватывающего железными тисками жизнь огромной страны, и это, к сожалению, вполне согласно со старыми традициями русского государства. Старая русская автократическая монархия имела корни в религиозных верованиях народа, она себя сознавала и оправдывала, как теократию, как священное царство. Новое русское коммунистическое государство тоже автократично и тоже имеет корни в верованиях народа, в новых верованиях рабоче-крестьянских масс, оно тоже сознает себя и оправдывает, как священное царство, как обратную теократию. Старая русская монархия покоилась на ортодоксальном миросозерцании, требовала согласия с ним. Новое русское коммунистическое государство тоже покоится на ортодоксальном миросозерцании и требует еще с большей принудительностью согласия с ним. Священное царство всегда есть диктатура миросозерцания, всегда требует ортодоксии, всегда извергает еретиков. Тоталитарность, требование целостной веры, как основы царства, соответствует глубоким религиозно-социальным инстинктам народа. Советское коммунистическое царство имеет большое сходство по своей духовной конструкции с Московским православным царством. В нем то же удушье».
Очень знаменательно, что А.И. Солженицын обращается к советским руководителям с требованием отказаться от марксистской идеологии. Его вполне устраивает современный советский строй, если в нем произвести, во-первых, замену идеологии с марксистской на православную, и, во-вторых, предоставить народу своеобразную демократию, как этого добивались славянофилы в рамках монархии: свободу личности, свободу совести и свободу мысли.
Вся история насилий, осуществленных после Октябрьской революции, может быть разделена на два периода. В первом периоде, начиная с момента восстания и до отхода Ленина от руководства, то есть до 1923 года, ответственным за террор был Ленин и окружавшие его члены Политбюро.
Во втором периоде, с 1923 года и по сей день, ответственными за террор являются Сталин и окружавшие его лидеры партии, включая тех, кто вместе с ним вели борьбу против оппозиций и были потом репрессированы, а также тех, кто возглавляет современный ЦК, как авторы возрождения Российского национализма, во имя торжества которого на советской земле пролито море крови.
Почему террор и насилие в нашей стране идут рядом с ложью и обманом народа? Потому, что социалистическая форма государственного строя находится в противоречии с националистической сущностью советского государства и прикрывает, маскирует его. Со стороны фасада наша страна рекламируется как социалистическая держава, а в действительности она является националистическим тоталитарным строем, и ничего общего с подлинным социализмом и интернационализмом не имеет. Это стали понимать коммунисты западных стран, компартии социалистических государств, которые пока в осторожной форме постепенно отмежевываются от советской модели социализма. Начало этого отхода от интернационализма отметила Н.К. Крупская, в своем выступлении на ХIV-ом съезде партии против Сталина и Бухарина, которые, прикрываясь именем Ленина, обосновывали теорию строительства социализма в одной отдельно взятой стране.
"Я думаю, – сказала Н.К. Крупская, – что тут не уместны крики о том, что то или иное " это истинный ленинизм. В последние дни я, между прочим, перечитала первую главу книжки Владимира Ильича «Государство и революция». Там он писал:
«В истории были случаи, что учения великих революционеров искажались после их смерти. Из них делали безвредные иконы, но, представляя их имени почет, притупляли революционное острие их учения». Я думаю, что эта горькая цитата заставляет нас не покрывать те или другие наши взгляды кличкой «ленинизма». (ХIV-ый съезд РКП(б), 1926 год).
Это как раз тот случай, о котором идет у нас речь. Подводя итоги этому разделу главы о насилии, я считаю, что львиную долю всех репрессий, которые Солженицын записал в адрес революционного марксизма, следует переадресовать на имя тех, кто потрудился для торжества идей великорусского национализма, кто во имя этого уничтожил миллионы людей, воспитанных на идеях социализма: писателей, ученых, военных, учителей, инженеров, врачей, хозяйственников, партийных и советских работников и других лиц, выдвинувшихся в революции, а также рабочих и колхозников, выразивших свою преданность революции. Среди репрессированных были тысячи и десятки тысяч талантливых людей, ставших на сторону социализма.
Если мы проанализируем перечень всех репрессий, который дан в книге А.И. Солженицына «Архипелаг Гулаг», осуществленных, по его мнению, во имя торжества коммунизма, то мы увидим, что по времени, к преступлениям, совершенным при ленинском руководстве, приведено ничтожно мало фактов, и то происшедших на раннем этапе революции, когда и вожди, и средний состав партийных и советских работников, вследствие новизны обстановки еще не нашли правильной линии поведения, когда к господствующей партии присосалось много людей с авантюристическим складом характера, проверить которых и осуществить контроль за их работой партия была не в состоянии, наконец, когда под влиянием быстро возникающих ситуаций сами вожди находили не всегда адекватную и продуманную реакцию.
Все остальные репрессии, перечисленные Солженицыным, произведены Сталиным и руководимым им чекистским аппаратом в процессе его отхода от марксизма, и по своему характеру связаны с подавлением лиц, сопротивлявшихся его личной власти, либо использованных им для своего оправдания перед народом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80