– В пол-одиннадцатого, я всегда так прихожу.
– То есть вы открываете ваше заведение в половине одиннадцатого?
– Точно. Со вторника до субботы каждый день, сначала с пол-одиннадцатого до двух, а потом еще с полпятого и до одиннадцати. А в воскресенье и понедельник мы не работаем. – Проговорив все это, Ронни немного успокоился.
– Но вы, наверное, приходите еще до открытия бара, ведь все нужно приготовить?
– Ага.
– Откуда вам доставляют жареный картофель? Вы, я думаю, закупаете его у какого-то оптовика?
Ронни смерил собеседника презрительным взглядом.
– Еще чего! Готовый картофель покупают только забегаловки, а не настоящие бары. Поэтому у них он такой плохой. А в барах-магазинах типа нашего всегда сами жарят и картофель, и рыбу.
– Вы сами, значит, и чистите картофель, и нарезаете?.. – заинтересовался Слайдер.
– А как же. В прежнее время в барах держали специального мальчика, который только этим и занимался. Я сам так начинал. Приходил утром до уроков. Все-таки лучше, чем разносить газеты. Как-никак, чему-то научишься. Но сейчас дело пошло на убыль, да я и сам справляюсь.
– Наверно, у вас есть специальное оборудование?
– Ага, картофелечистка и овощерезка. Хотите, я вам покажу?
Он привстал со стула, желая, видимо, тут же продемонстрировать свои познания, но Слайдер тактично остановил его.
– Этим мы займемся чуть позже. А пока еще несколько вопросов. Я так понимаю, что вы и сегодня утром нарезали картофель? Как палец мог оказаться среди ломтиков?
– А я почем знаю? – вздернул голову Слотер. – Но в сегодняшней партии его не было, это уж точно. Откуда бы ему взяться, если у меня все пальцы на месте?! – На этот счет трудно было сомневаться, но он все же положил руки на стол, как бы и сам желая еще раз убедиться.
– Вообще-то раньше такое случалось, – признал он, – но тогда были другие овощерезки. Те были намного опаснее, чем наша. В Эктоне, я знаю, несколько лет назад один парень лишился сразу двух пальцев. А если овощерезка дисковая... – Он пожал плечами и еще раз показал свои руки с плотно прижатыми друг к другу пальцами.
– У вас как раз такая?
– Ага. Если что, она сама отключится.
Слайдер сделал паузу, думал, как получше сформулировать следующий вопрос.
– Кто еще работает с вами?
– Больше никто. Здесь я один со всем управляюсь. Ну а по субботам, когда тут самая запарка, нанимаем помощников. В основном школьники приходят. Но они занимаются только обслуживанием посетителей. А вся кухня на мне.
– Значит утренние порции жареного картофеля были приготовлены вами от начала до конца? – спросил Слайдер.
Брови Слотера, собранные у переносицы, внезапно раздвинулись.
– Постойте! У меня же оставалось несколько порций со вчерашнего вечера. И как я раньше не вспомнил. Вот я их и продал сегодня в первую очередь. Значит, эта штука была в бачке, с оставшейся картошкой. – Он искренне радовался тому, что загадка так просто разрешилась.
– А кто готовил картофель вчера – разве не вы?
– Я. Вы же знаете, что мне все приходится делать одному, – огрызнулся Слотер.
Круг замкнулся. Они вернулись в исходную точку. Тут присутствовала какая-то тайна, и Слайдеру подумалось, что на поверку она могла оказаться не такой уж интересной. Ведь кто-то мог взять да подложить палец в шутку.
– Давайте начнем еще раз с самого начала и постараемся ничего не пропустить, – сказал он спокойным голосом. – Прийдя сегодня утром на работу, вы зашли внутрь через переднюю или через заднюю дверь?
– Через переднюю половину. Я, как всегда, прошел через переднюю половину.
– И все было на месте? Может, вы заметили что-нибудь необычное?
– Все было в порядке. Раньше случалось, что к нам проникали в ночное время, главным образом, из-за игрального автомата. Однажды его выволокли через переднюю дверь прямо на улицу, можно сказать, средь бела дня – на нашей улице ночью светло, как днем. И никто ничего не видел, – добавил он с горечью. – Здесь никто ничего не видит.
Уж это было известно Слайдеру как никому другому.
– Но сегодня утром все было нормально? Чем вы занялись, после того как вошли?
– Стал работать в задней половине.
– И там тоже все выглядело, как обычно?
– Если бы что-нибудь изменилось, я бы наверняка заметил.
– Задняя дверь была заперта?
– А как же. Мне пришлось открыть ее, чтобы проветрить помещение. Там всегда тяжелый воздух – в этой комнате раньше было окно, но мне пришлось заложить его кирпичем. Чтоб мальчишки не лазили.
– Какой замок на этой двери?
– Йельский. И еще там две задвижки: одна внизу, а другая вверху. – Он, конечно, понимал, что все это уже не соответствовало современным требованиям, продиктованным бурным ростом преступности. – Ребятня, – добавил он, как бы себе в оправдание, – чего с них возьмешь.
– Когда вы пришли сегодня утром, дверь была заперта на замок и две задвижки?
Слотер ненадолго задумался.
– Да, на задвижки тоже.
– Вы в этом вполне уверены?
– Я всегда запираю дверь на задвижки перед тем как уходить. Вряд ли я оставил их незадвинутыми.
– Это мне ясно, мистер Слотер. Какую работу вы выполняли?
– Ту, что и всегда. Все приготовил.
– Что вы понимаете под словом «все»?
– Ну хорошо. Сначала помыл бадью для теста и сделал новый замес, потом порезал на куски рыбу, почистил и нарезал картошку. – Занявшись перечислением своих действий, он снова вспомнил о неразгаданной пока тайне и сокрушенно покачал головой.
– Каким же образом эта штука могла туда попасть? Я помню, как вчера утром нарезал картофель. А сегодня вдруг это. Другого хватил бы удар, а я всего лишь шишкой отделался. – Он осторожно потрогал больное место.
– И вчера, кроме вас, никто не работал в баре?
– Ну да. Помощники приходят только в пятницу вечером и в субботу. – Он вдруг резко поднял глаза вверх, как человек, которому пришла гениальная мысль. – Может, она сама себе его подложила, шутки ради, а? – сказал он с надеждой.
Но это блестящее предположение так и не было рассмотрено. В дверном проеме, соединявшем переднюю и заднюю половины бара, появился Атертон. Лицо его было бледно.
– Шеф!
Слайдер поднялся с места и сам подошел к Атертону. А тот, бросив в сторону Слотера многозначительный взгляд, кивком головы пригласил шефа проследовать за ним в заднюю комнату.
– Там какая-то гадость в дровяном сарае, – сообщил он шепотом.
Чтобы подойти к раскрытой задней двери, нужно было пересечь небольшую комнату, но Слайдер почувствовал неприятный запах, не пройдя и половины пути. Солнце было уже достаточно высоко и освещало соседние дома и маленький дворик, где можно было увидеть открытую мойку и множество набитых до отказа пластиковых мешков. Мешки были завязаны и аккуратно расставлены по периметру. Одуряющий запах гниющей рыбы мог быть переносим человеком только потому, что к нему примешивался едкий аромат, который, преодолевая на своем пути разделявший дворики забор, доносился из задней двери химчистки. Чистящие растворы не могли претендовать на высокое положение в разработанном Слайдером списке запахов по степени их приятности, но они значительно опережали в нем гниющую рыбу. Если речь вообще в данном случае могла идти о ней, а не о чем-либо ином.
Слайдер делал усилия, чтобы не дышать полной грудью. Обернувшись назад, он обнаружил за своей спиной Слотера, который, как оказалось, проследовал за ним в производственное помещение бара и был занят тем, что озабоченно разглядывал стоявшее там оборудование, как будто оно обладало даром речи и могло наконец ответить на мучивший его вопрос.
– Скажите, мистер Слотер, здесь всегда так плохо пахнет? – спросил Слайдер.
Тот несколько помедлил с ответом, потому что в своих мыслях был где-то далеко от этого места.
– Ну как сказать, – начал он, как бы извиняясь, – иногда подванивает, особенно в жаркую погоду. Это ведь рыбные отходы и все остальное. А мусорщик приезжает только два раза в неделю. Я завязал мешки потуже – кошки, понимаете, и всякая другая живность. Но запах все равно пробивается. Когда здесь работаешь, то постепенно привыкаешь и просто перестаешь замечать.
– Как, вы привыкли к этому запаху? – удивился Атертон. Слотер на несколько шагов приблизился к двери и осторожно при нюхался.
– Да, пожалуй, сегодня он посильней, чем обычно, – признал он. – Не пойму, может, я уже и нюх потерял. Если постоянно приходится жарить рыбу, то ее запахом пропитывается вся одежда.
– Меня заинтересовали эти мешки. Что может быть, например, в этом? – спросил Слайдер, выбрав на удачу один из мешков.
– Отходы, сами понимаете, – картофельные очистки, рыбные обрезки, объедки и вообще всякий мусор.
– Вы сами заполнили все эти мешки?
– Вроде как сам, – с долей осторожности согласился Слотер. Он вообще сделался сдержаннее в своем поведении. И не в последнюю очередь от того, что до него наконец дошло, насколько сильной была вонь, исходившая от мешков.
– Можно вас попросить развязать этот мешок?
Попросить-то да. А вот насчет развязать было уже сложнее. Но Слотеру ничего не оставалось, как только подчиниться. Он распутал веревку и в следующее же мгновение как можно дальше отстранил лицо от горловины мешка, как бы спасаясь от ударившего в нос тяжелого запаха. Верхний слой отходов представлял собой мешанину из поломанных и раскисших ломтиков картофеля и раздавленной рыбы.
– Это, кажется, сельди? – поинтересовался Атертон.
– Объедки, – уточнил Слотер с некоторым облегчением.
– А если мы их поднимем, то что окажется под ними? – изрек Атертон.
Сказав это, он оглянулся по сторонам в поисках метлы, а когда метла оказалась в его руке, перевернул ее и концом рукоятки отбросил часть мусора. Под слоем объедков обнаружилась ступня левой ноги.
– Проклятье, – едва мог выговорить остолбеневший от ужаса Слотер.
– Вот я и думал, не слишком ли спокойно было в последние дни, – пробормотал Слайдер.
– И эта мысль преследовала тебя неотступно, – подхватил Атерон.
– Я как раз боялся, что ты так и скажешь, – признался Слайдер, Вдруг, к удивлению обоих, молчавший в стороне Слотер зарыдал.
– Кажется, нам потребуются помощники, – сказал Атертон, пользуясь тем, что его слова не могут быть услышаны. По тому, как Атертон облизал свои губы и как у него подрагивали крылья носа, можно было судить о том, какое сильное отвращение он испытывал в данный момент. Но с равной вероятностью это могло свидетельствовать и об азарте охотника, что Слайдер отнюдь не исключал.
– Конечно, потребуются. Кому-то придется переворошить целый мешок дохлой рыбы в поисках вещественных доказательств, – согласился Слайдер.
– А сколько их здесь, этих мешков! Вполне достаточно, чтобы упрятать все тело, если речь идет о расчлененном теле.
– Вот именно, – сказал Слайдер. – Отведи Слотера в переднюю половину бара и присмотри за ним. А я тем временем вызову подмогу. И вот еще что. Прошу тебя будь с ним поласковее. Если тело спрятано где-то здесь, он не может не знать об этом.
– О'кей, – сказал Атертон. Его лицо вновь приобрело естественный цвет, а кровь прилила к мозгу. – Если тело спрятано где-то здесь, – как бы смакуя, повторил он слова Слайдера, – то у нас будет дело об убийстве.
– Ну и чему же тут радоваться?
– Как же, это ведь лучше, чем бесконечные кражи и хулиганства.
– Да, – отчасти согласился Слайдер. У него тоже поначалу участился пульс, когда впереди замаячила перспектива удачной охоты, но он всегда старался подавлять в себе то достойное осуждения чувство азарта, которое охватывает человека, когда он приступает к расследованию убийства. Ведь в конце концов речь идет о чьей-то смерти. – Ну так за работу!
* * *
Когда уехал наконец бродячий цирк – судебно-медицинская экспертиза, дактилоскопия, фотография, – Слайдер, не сходя с места, принялся осматривать производственное помещение бара. Это была небольшая темная комната, в которой дышалось с трудом даже при открытой наружной двери. Пол был кафельный, из уложенных в шахматном порядке красных и черных керамических плиток, потертых и побитых в течение многих лет. Стены были облицованы крупными плитками белого цвета. Вход со двора защищала массивная черная дверь из толстых досок, никак не сплоченных между собой. В трех дюймах выше замка виднелась пробоина – след того взлома, о котором упоминал Слотер. А оконный проем он заложил – довольно грубо, и даже не снял с кирпичной кладки наплывы раствора.
Две стены были полностью скрыты за полками, на которых хранились мешки с сухой смесью для приготовления теста, банки с фримаксовским кулинарным жиром, банки с яйцами в маринаде и корнишонами, картонные коробки с хрустящим картофелем и порошковыми напитками. Вдоль третьей стены располагался объемистый холодильник, набитый пирожками с мясной начинкой и баночными напитками. К нему была приткнута вместительная морозильная камера, но ничего зловещего внутри себя она не содержала – там хранились всего-навсего упаковки с рыбой, цыплятами и сосисками. Замыкался этот ряд стеллажами, которые были забиты доверху бумажными мешками, с картофелем.
Возле четвертой стены, с одной стороны от входа находилась огромная мойка с раковиной из нержавеющей стали, а в другой – металлический разделочный стол, над которым помещался впечатляющий набор мясницких ножей. В полу под разделочным столом был устроен сток, а сам пол имел уклон, так что его можно было поливать из шланга, что значительно упрощало уборку помещения. Рядом с разделочным столом возвышалась картофелечистка – огромный металлический барабан на массивной станине, которая выглядела, как гибрид старого корабельного нактоуза и деревообрабатывающего станка. А за картофелечисткой была овощерезка. Слайдер осторожно потрогал остро заточенную гребенку и поспешил отдернуть руку.
Затем он вернулся к раскрытой двери и выглянул наружу. Двор окружал высокий деревянный забор. В нем имелись ворота с висячим замком, которые закрывали въезд с аллеи. Вдоль противоположной стороны аллеи тянулась высокая кирпичная стена, за которой находились хозяйственные дворы магазинов, выстроившихся в ряд на соседней улице, являвшейся боковым ответвлением от главной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50