– Можете сообщить мне прямо в участок. Моя фамилия Атертон.
Девушка, кивнув головой, стала удаляться, и детективы с чистой совестью заспешили прочь. Они бежали, не оборачиваясь, и Атертон каждую секунду думал, что вот-вот ему в спину промеж лопаток вонзится большой кухонный нож, посланный мастерским броском. Выбравшись на освещенную солнцем улицу, он первым делом заметил, что обе ладони его были сплошь покрыты испариной.
– На какой ляд тебе понадобилось спрашивать про его зубы? – возмущенно проговорил Ким, когда они уже подходили к тому месту, где стояла машина Атертона. – Спросил бы лучше про его портного... или в какую школу он ходил.
Атертон встряхнул головой.
– Мы обнаружили труп, – сказал он кротко. – Об опознании не может быть и речи. Если, конечно, нас не выручит то обстоятельство, что убитый имеет азиатское происхождение.
– Обнаружили где-то здесь?
– На заднем дворе рыбного бара, – сказал Атертон, указывая большим пальцем руки в сторону бара «Дейв». – В начале дня в среду.
Ким негромко присвистнул:
– Предупреждать бы надо, дорогой.
* * *
Слайдер, решивший после разговора с девушками, что теперь самое время поговорить с хозяйкой, спустился на нижний этаж, где, кроме квартиры миссис Салливан, была еще комната для стирки и кладовая, и застал ее за гладильной доской с утюгом в руке. Ловко орудуя тяжелым утюгом, она одновременно дымила папиросой, зажатой в самом углу ее рта. Глаза Кэтрин, спасаясь от едкого табачного дыма подскочили под самый лоб, а с чадящего кончика папиросы на гладильную доску время от времени просыпалась кучка серого пепла. Иногда она ее замечала и смахивала легким движением руки, но чаще – просто впечатывала в блузку, находившуюся в данный момент под ее горячим утюгом.
– Так вас интересует, значит, тот китаец? Очень даже симпатичный молодой человек, обходительный такой. А звали его Ли Чанг. Но он совсем недолго тут останавливался. Съехал на прошлой неделе... да, в понедельник.
– Неожиданно съехал?
– Нет, что вы. Предупредил за целых две недели. И отъезд его меня нисколько не удивил. Все, как обычно: собрал вещи после обеда в понедельник и в шесть часов отбыл.
– А кто был до него?
– Сейчас затрудняюсь сказать, как его звали. Припоминаю только, что его имя на письме было довольно длинным и в нем много иксов. Но теперь они уже пишут не так, как раньше. Вообще, многое изменилось за последнее время. А я помню еще те годы, когда Пекин был Пекином. Но с ним мы прочти что и не были знакомы. Он держал себя так, знаете ли, особняком. Немного неприветливый, но в целом – вполне приличный господин. А вот до него – правда уже трудно сказать, сколько лет тому назад – у нас останавливался Питер Линг. Я была просто в восторге. Он говорил мне: «моя мама»... На прощанье подарил мне коробку шоколадных конфет «Блэк Мэджик». Правда ведь, приятно? Но сами по себе эти конфеты мне не слишком-то нравятся, – совсем разоткровенничалась Кэтрин, набрасывая на спинку стула только что выглаженную зеленую блузку и выдергивая из стоящей на полу корзины блузку красную. – У них начинка чуть-чуть твердоватая. Вот «Дэари Бокс» – это как раз то, что нужно. Я предпочитаю их всем остальным. Но он не мог ведь этого знать. В таких случаях, я всегда себе говорю: дорог не подарок, а его внимание...
– Скажите, эту комнату наверху, по соседству с комнатой Ронни, вы нарочно держите для китайцев? – спросил как бы невзначай Слайдер.
Но его вопрос оказался слишком неожиданным для Кэтрин. Похоже, она и сама раньше никогда об этом не задумывалась. Кэтрин поначалу даже сделала попытку сходу на него ответить, но язык отказался ей повиноваться и заплетался до тех пор, пока она не отутюжила подмышки очередной кофточки.
– Да, действительно, трое и все в одной и той же комнате... Вполне возможно, что это простое совпадение. Но с другой стороны, китайцы тоже ведь могли обмениваться между собой кое-какими сведениями насчет свободного жилья. Поэтому затрудняюсь ответить. Но если говорить по существу, то я бы предпочла иметь в этом доме только таких постояльцев. Они хоть проблем не создают... И после себя, между прочим, никакого мусора в комнате не оставляют.
– Значит, китайцы как-то договаривались между собой, когда нужно было устроить кого-нибудь из соотечественников? – Кэтрин пробурчала что-то прямо в мундштук папиросы, и Слайдер имел возможность истолковать это по своему выбору: либо как утвердительный ответ, либо как выражение полного безразличия к затронутой теме. – Как они узнавали, что эта комната пустует? Вы публиковали объявления?
– Я на этот вопрос ответить не могу, – просто и ясно растолковала она Слайдеру. – Такими вещами я не занимаюсь.
– А кто занимается? – Никакого ответа. – Кто присылает сюда новых постояльцев, когда освобождаются комнаты?
– Я лишь присматриваю за домом, делаю уборку и меняю постельное белье. Мне платят только за это. И в прочие дела я не лезу. Вы что, хотите, чтобы меня вышвырнули на улицу после того, как я проработала здесь десять лет? – гневно заключила она, придавливая утюгом трепещущую красную блузку.
Слайдер решил, что настал тот момент, когда нужно, как говорится, немного надавить.
– Мне известно, миссис Салливан, что в вашем доме как минимум три девушки занимались проституцией. Если верить утверждениям, например, Мэнди, вы лично беседовали с ней, перед тем как предоставить ей комнату, и получили совершенно ясное представление о характере ее занятий.
Кэтрин отставила утюг в сторону и впервые вынув папиросу изо рта – чтобы иметь возможность открыто взглянуть в лицо Слайдеру – произнесла:
– Дом абсолютно чистый, постояльцы ни в чем серьезном не замешаны. А склонности девушек – это их личное дело. Если им нравится проводить каждую ночь с новым партнером, то в этом нет ничего противозаконного.
– Проституция действительно не запрещается законом, – согласился Слайдер, – но лица, содержащие бордель, подлежат уголовному преследованию, так же как и те, что зарабатывают деньги аморальным путем.
– Да я ни пенни еще не взяла ни с одной из этих девушек! И не собираюсь, если хотите знать. Я искренне верующая католичка и не позволю себе никогда замарать руки в грехе. Стыдились бы лучше, говорить такое честной женщине.
Возмущение Кэтрин выглядело вполне натуральным, и можно было не сомневаться в искренности ее слов. Но все же за всем этим Слайдер сумел различить едва уловимую примесь страха. Значит, он попал в точку.
– Я верю каждому вашему слову, Кэтрин. Но кто может положиться, что вы встретите такое же отношение и со стороны представителей закона. Особенно, если вам в прошлом уже случилось совершить одну или две небольшие оплошности.
Это было попадание в десятку, хотя Слайдер, можно сказать, стрелял наобум. Кэтрин прекратила всякое сопротивление и с затравленным видом уставилась на гладильную доску.
– Поверьте, я вовсе не намерен причинять вам какие-либо неприятности. Мне нужна сейчас только помощь, которую вы вполне в состоянии оказать. Если вы честно ответите на несколько моих вопросов, то у вас вообще никаких проблем не возникнет. Не забывайте, я расследую очень серьезное преступление. Думаю, вам не очень будет приятно, если у вас возникнут какие-нибудь осложнения в связи с этим делом.
– Хорошо. Что вы хотите у меня спросить? – произнесла Кэтрин смиренным тоном.
– Мне нужно получить от вас самые подробные сведения о гостивших в вашем доме китайцах.
– Если вы взяли под подозрение Ли Чанга, – сказала Кэтрин, – то даже зря. Он вполне достойный человек. Американский гражданин. Работал здесь на базе НАТО.
– В Нортвуде? – спросил Слайдер, и тут же получил ответ в виде утвердительного кивка головой. Задавая этот вопрос, Слайдер даже не подозревал, что, будучи произнесенным вслух, это слово само найдет свое место в выстраиваемой им цепочке. Нортвуд был расположен практически по соседству с Чорливудом. А кто-то уже упоминал однажды это место, и не где-нибудь, а в доме, где он сейчас находился. – Расскажите мне о комнатах. Что вы делаете, если какая-нибудь из комнат освобождается?
– Комнатами на первых двух этажах занимаюсь лично я, – сказала она с видимым облегчением. – Публикую о них объявления, а иногда и сама узнаю, кто хочет поселиться у нас. Так что все зависит от меня.
– Но это не распространяется на верхний этаж, как я понимаю. Вы действительно не можете никого поселить в тех комнатах, где жил Ронни и китайцы? – Она отрицательно покачала головой. – Какой порядок действует, когда освобождается одна из них?
– Людей присылают.
– Кто присылает?
– Хозяин.
– А кто хозяин?
Она открыла рот, намереваясь что-то сказать, но тут же опять его закрыла. По выражению лица Кэтрин, было легко понять, что она хотела бы ответить на вопрос, поставленный Слайдером, но не решалась нарушить табу, установленное раз и навсегда.
– Постараюсь вам помочь, – сказал Слайдер, всем своим видом подтверждая свое расположение к собеседнице. – Однажды вы рассказывали Мэнди – как это нам стало известно от нее самой, – что хозяин очень богатый человек и что живет он в большом собственном доме в Чорливуде. Этот дом очень напоминает голливудскую виллу, и рядом с ним есть плавательный бассейн. Вы можете сейчас подтвердить эту информацию?
Кэтрин наконец, после продолжительной паузы, вновь обрела дар речи:
– Я там ни разу не была.
– А другого ответа я от вас и не ждал. Меня не удивляет и то, что Ронни ему так глубоко и, главное, искренне был благодарен. Он ведь получил от своего хозяина все, что нужно простому человеку: работу и крышу над головой. Бедный Ронни. Как тяжело ему было сознавать, что он подвел своего благодетеля. Так тяжело, что он в конце концов не выдержал и покончил с собой.
– Что верно, то верно, – согласилась Кэтрин.
– Однако вот что странно, – решил порассуждать Слайдер, – такой большой человек, а почему-то не хочет, чтобы люди знали, что этот самый дом, где мы сейчас с вами находимся, тоже принадлежит ему. Тут ведь есть все что нужно для нормальной жизни, и при том за весьма умеренную плату. Чего в конце концов он стесняется? Я, на его месте, наоборот, гордился бы.
– Ну, а если я скажу вам, он потом не узнает? – засомневалась Кэтрин.
– А я ведь и не прошу вас вовсе сообщать мне какие-то секреты. Если хотите знать, меня больше не интересует даже имя этого господина.
– В том-то все и дело, что имени называть нельзя, – сказала она.
– Но я собираюсь пойти еще дальше. Теперь у меня к вам вообще не будет никаких вопросов, – сказал он. – Ну разве я не замечательный коп? А вы за это никому не скажете, что я задавал вам какие-то вопросы. Вы мне это обещаете?
– Когда нужно, я умею держать язык за зубами, – отчеканила Кэтрин.
– Мне и самому теперь это ясно, – сказал Слайдер.
Глава тринадцатая
Andante Dollaroso
От самой развилки на магистрали узкая проселочная дорога шла под уклон между двумя невысокими грядами, поросшими буйной растительностью. Ветви деревьев, переплетаясь, образовывали над ней сплошной зеленый свод, и этот участок, длинною в несколько сотен ярдов, по существу представлял собой своеобразный зеленый тоннель, в самом конце которого неожиданно открывался широкий простор долины Чесс Уолли. За спуском следовал поворот направо, и вскоре впереди можно было увидеть виллу Колина Кейта, стоявшую несколько в стороне от дороги. Въезд на территорию, обнесенную со всех сторон забором, преграждали высокие ворота из толстых металлических стержней, управлявшиеся дистанционно незримым оператором. С внутренней стороны к их решетчатым створам была приделана прочная стальная сетка – на тот случай, видимо, если их вздумает преодолеть какой-нибудь грабитель, страдающий анорексией. Дальше, посыпанная гравием дорога подымалась вверх, огибая обсаженные кустами рододендрона пригорки, так что самой виллы с этого места вообще не было видно.
Слайдер въехал на затрещавший под шинами гравий и остановился прямо против ворот. В тот же миг на одном из столбов вздрогнула небольшая телекамера и стала поворачиваться в его сторону. Подождав, пока она окончательно не наведет на него свой выпуклый стеклянный глаз, Слайдер вылез из машины и во весь рост распрямился. Его легкие тут же наполнились чистейшим деревенским воздухом, пропитанным ароматами погожего майского дня, а в ушах зазвучало птичье многоголосье: воркованье горлинки на ближнем дереве, дружный хор воробьев, дроздов и зябликов чуть подальше – и все это в сопровождении неистового лая множества собак, доносившегося с какой-то отдаленной точки внутри огороженной территории.
Слайдер вплотную приблизился к воротам. По правде сказать, они были для него своего рода сюрпризом. Потому что, несмотря на то, что он слышал от Бэррингтона и Фергюса об исключительном богатстве Кейта, он так до конца и не отдавал себе отчета, с фигурой какого масштаба ему приходится иметь дело. Обыкновенные смертные, даже те из них, кто не вправе был жаловаться на свою судьбу, так основательно свою собственность, как ему казалось, не защищали. Ворота представляли собой совершенно непреодолимую преграду, если только, конечно, какой-нибудь отчаянный сорвиголова в форме полицейского не решился бы протаранить их на своей бронированной патрульной машине. И уж совсем лишней в таком случае представлялась прикрепленная к ним металлическая табличка с силуэтом добермана-пинчера и надписью: «Осторожно! Территория охраняется собаками без поводка». Особенно сильное впечатление на Слайдера – так что он даже непроизвольно поморщил нос – произвело сочетание слов: «собаками без поводка», – потому что напомнило ему, с какой осторожностью он должен делать каждый свой шаг.
Пока телекамера разглядывала Слайдера, вытянув в его сторону свою длинную морду, он разглядел на одном из столбов зарешеченное переговорное устройство. Слайдер нажал на кнопку, и после некоторого сипения и урчания спрятанный за металлической сеткой динамик сказал человеческим голосом: «Слушаю вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50