Чэрити недоверчиво посмотрела на хозяйку:
– Я на твоем месте не стала бы давать обещаний, которых не собираюсь выполнять. Но сделаю все возможное, чтобы привести сюда его светлость.
Она вышла, а Анабелла, оставшись в одиночестве, неожиданно поняла, что она готова на все что угодно, лишь бы избежать «ужина» с королем, именно потому, что втайне от самой себя не прочь «отужинать» с лордом Хэмпденом.
– Черт бы ее побрал! Мина, куда подевалась эта проклятая карета? – воскликнул Колин, выйдя из театра с графиней Фолкхем и оглядевшись по сторонам. Вся улица была забита экипажами. – Думаю, Фолкхему следует избавиться от этого кучера при первом же удобном случае.
– Почему? – с веселой улыбкой поинтересовалась Мина. – Только потому, что он не носится с сумасшедшей скоростью, как ты любишь, и не появляется перед тобой, едва ты этого пожелаешь?
– Нет. Потому что он заставляет тебя ждать на холоде, – несколько смягчившись, объяснил он.
Мина шутливо ударила его по руке сложенным веером:
– Хэмпден, ты самый большой мошенник из всех моих знакомых. Весь вечер ты хмурился и ворчал, а теперь надеешься откупиться от меня одной-единственной вежливой фразой. Постыдись! Я расскажу Фолкхему, что ты напрочь утратил свое остроумие.
Фолкхем будет наверняка доволен, ведь обычно его считали самым скучным собеседником в любой компании. Но сегодня Колин на самом деле вел себя не лучше неотесанного простолюдина, а все из-за Анабеллы, черт бы ее побрал. Он решил больше не ходить в герцогский театр, но неожиданно позволил Мине затащить его туда. Теперь Колин горько сожалел о своей сговорчивости.
Он непроизвольно прикрыл глаза и вновь увидел Анабеллу, танцующую в пленительном пастушеском костюме; облегающие брюки подчеркивали изящество ее бедер. Ему не хотелось вспоминать ее едкие, бессердечные слова. В танце Серебряного Лебедя он увидел столько чувственности, что по контрасту невольно вспомнил совсем иную Анабеллу, трепетную и заботливую девушку, дарившую апельсины маленьким побирушкам; вспомнил, как его очаровывал каждый ее жест, каждый таинственно-печальный взгляд.
Черт побери, как глубоко он увяз! Его, никогда не принимавшего близко к сердцу любовные похождения, околдовала прелестная лживая ведьмочка.
– А она красавица, – заметила Мина.
Колин открыл глаза и подозрительно посмотрел на свою спутницу.
– Кто?
– Актриса. Та, что танцевала.
– Вижу, Фолкхем опять не удержался и рассказал тебе о моих подвигах, – проворчал Колин.
– Конечно, – улыбнулась она. – Он все мне рассказывает. По-моему, ты первый раз по-настоящему влюбился, да еще в актрису.
– И вовсе я не влюбился, – словно провинившийся школьник, стал оправдываться он. – Эта девчонка еще более злоязычна, чем ты. И к тому же ненавидит меня.
– Позволь тебе не поверить. Когда актеры уходили со сцены, она так призывно на тебя посмотрела, что я даже пожалела бедняжку.
– Тебе это пригрезилось, – Колин заметил карету Фолкхемов и решительно переменил тему разговора. – Как ты думаешь, когда мы вернемся, Фолкхем по-прежнему будет изображать больного?
Мина рассмеялась. Ее позабавило нежелание Колина говорить об Анабелле.
– Конечно. Он скорее умрет, чем признает свою ошибку. Бедняга ведь и в самом деле думал, что если он скажется больным, то я не пойду в театр. Это уже не в первый раз. Но сегодня, на мое счастье, появился ты.
– Наверное, он сейчас проклинает себя.
– Не сомневаюсь. К тебе он не ревнует, но мечется по дому, представляя себе, как я флиртую с театральными завсегдатаями.
Колин промолчал, понимая, что его друг во многом прав, ведь и правда, театр стал местом сбора светских болтунов и фанфаронов, интриганов и сплетников. Разумному человеку в таком обществе делать нечего. Ему тоже следовало бы найти более достойное занятие, а не шпионить за девушкой, пусть даже его попросил об этом старый знакомый, которому он многим обязан.
Подъехавшая карета отвлекла лорда от невеселых мыслей. Но не успел кучер спуститься с козел, как к ним подбежала запыхавшаяся Чэрити Вудфилд.
– Лорд Хэмпден, мне надо с вами поговорить, – она выразительно посмотрела на Мину. – Наедине.
– Боюсь, что это невозможно, – отмахнулся от нее Колин. – Я уезжаю.
– Пожалуйста, милорд. Это очень важно для моей хозяйки. Уделите мне минутку.
Чувствуя, что Мина, сгорая от любопытства, наблюдает за ним, Колин вздохнул:
– Хорошо. В чем дело?
Чэрити снова покосилась на Мину.
– Это леди Фолкхем, жена моего ближайшего друга. Можешь говорить при ней.
Чэрити наспех сделала реверанс:
– Прошу прощения, милорд. Дело касается моей хозяйки.
– Я догадываюсь, – мрачно заметил Колин. – Что ей еще от меня потребовалось после того, как она при всех пыталась меня унизить?
Чэрити зарделась.
– Ей нужна ваша помощь в одном личном деле.
– Пусть позовет Сомерсета. Уверен, что он с удовольствием откликнется.
Он повернулся было к карете, но Чэрити схватила его за рукав.
– Милорд, умоляю вас! Я понимаю, вы вправе сердиться на нее после происшествия у сэра Джона, но бедняжке показалось, что у нее нет иного выхода. Она сама очень переживает и сожалеет о случившемся. Ей необходима ваша помощь. Пожалуйста, пойдемте к ней в уборную, она вам все расскажет.
– Если ей так уж нужна моя помощь, то почему она сама не пришла?
– В этом виновата я, понимаете, я боялась, что вы уйдете, не дав ей произнести ни слова.
– Я вижу, твоя хозяйка – изрядная трусиха. Но я, в отличие от нее, никогда трусостью не грешил.
– Поговори с ней, Хэмпден, – вмешалась Мина. – Что плохого тебе может сделать бедная женщина?
– Она вовсе не бедная женщина, – огрызнулся Колин, – и вполне способна постоять за себя.
– Видимость бывает обманчива. Иди, я подожду тебя в карете.
Колин вздохнул и… согласился.
10
На поверхности плавает мусор, а жемчуга таятся в глубине.
Джон Драйден. Все для любви.
Анабелла сидела одна в артистической уборной. Время для нее тянулось безумно медленно. Поначалу в уборную заглядывали актеры, воздыхатели актрис, в общем, обычная публика, но и они давно уже ушли, и театр, похоже, совсем опустел.
Ей вспомнился день, когда она впервые встретила Колина, вспомнились его соблазнительные поцелуи. Она провела пальцем по губам. Поцелует ли он ее еще когда-нибудь? А если он потребует больше чем поцелуй? В этом случае выбор у нее окажется весьма ограниченным – либо Колин, либо король. Сейчас ей казалось, что Колин представляет меньшую опасность. Может быть, он поможет ей, не требуя оплаты?
Анабелла безрадостно усмехнулась. После того, как она публично оскорбила его, следует почесть за счастье, если он вообще согласится помочь. За любую цену.
Раздался стук в дверь, и в уборную стремительно вошла Чэрити.
– Здесь никого нет? – она огляделась по сторонам. – Это хорошо. Я привела его светлость.
– Слава Богу, – выдохнула Анабелла.
Увидев Колина, она замерла. Никогда еще он не казался ей таким красивым. Волосы золотой мантией спадали ему на плечи; зеленые глаза источали холод; хорошо сшитый камзол подчеркивал мужественность его фигуры; тонкие чулки облегали мускулистые икры.
– Оставь нас одних, – приказала она Чэрити.
– Итак, мадам, что заставило вас просить моей помощи? – Колин ледяным взглядом посмотрел на Анабеллу. – Хотите уточнить рецепт изготовления «чая»? Или испытываете нужду в деньгах и решили получить кольцо?
– Я понимаю, что заслужила такое обращение, – тихо ответила Анабелла. – Я не имела права называть вас ублюдком, я не знала, что вы незаконнорожденный, иначе бы я никогда…
– Оставьте свои сожаления при себе. Я свыкся со своим происхождением, и меня оно не беспокоит. Но ваша выходка стала последней каплей в целом ряду обид, начиная с «чая», которым вы пытались меня напоить. Впрочем, я здесь по другому поводу. Расскажите, зачем вы меня искали, и я не стану утомлять вас своим присутствием.
Анабелла протянула ему принесенный Рочестером конверт. Прочитав письмо, Колин все тем же холодным взглядом посмотрел на нее.
– А при чем тут я? Вы, может быть, хотите посоветоваться, что надеть по такому случаю?
Анабелла вздрогнула, словно от удара, но нашла в себе силы спокойно ответить:
– Я не хочу идти, Колин. Не могу. Пожалуйста, помогите мне избежать этого.
Хэмпден был явно удивлен.
– Не хотите идти? Но почему? Половина лондонских актрис отдала бы собственный зуб за возможность согреть королевскую постель.
Анабелла принялась нервно теребить оборку платья.
– Я понимаю, это может показаться странным, но я не хочу.
– Почему?
Как объяснить ему, не срываясь на тон перепуганной девственницы, дрожащей перед первой брачной ночью? Собственно, таковой она и была. Анабелла решила испробовать совсем иной аргумент:
– Я не хочу быть замешанной в дворцовые интриги. Я совсем в этом не разбираюсь, и…
– Не говорите глупостей, Анабелла. Королю всего-навсего захотелось покувыркаться, его совершенно не интересует ваше поведение при дворе. Если он не сделает вас своей постоянной любовницей – что маловероятно, – то, получив желаемое, тут же отошлет с каким-нибудь подарком или просто даст денег и больше не станет вас беспокоить.
Она поморщилась. В его описании все выглядело похожим на отношения проститутки и клиента, хотя скорее всего он был прав. Анабелла все же не могла открыть ему настоящей причины нежелания идти на королевский «ужин» и придумала следующее:
– Мне кажется, я не смогу доставить удовольствие Его Величеству.
На щеках Колина заиграли желваки.
– Ну, уж тут я ничем не могу вам помочь. Мне не нравится читать лекции на подобную тему тому, кто использует мои рекомендации на радость других.
Уязвленная холодностью, с какой были произнесены эти слова, Анабелла вспылила:
– Черт побери! Колин, вы хотите, чтобы я легла с королем?
Он сжал кулак, смяв королевскую записку.
– Нет. Я не хочу, чтобы вы даже приближались к Карлу. Возможно, во мне говорит гордость, я боюсь, что он растопит ваше сердце, в чем я сам потерпел неудачу. В любом случае, я этого не хочу.
Анабелла отметила про себя, что какое-то чувство к ней у него все же сохранилось.
– Тогда помогите мне. Я верю, что вы сумеете что-нибудь придумать. У нас осталось около трех часов. Вы должны помочь мне.
Лицо Колина смягчилось, он некоторое время наблюдал за Анабеллой: грудь ее вздымалась от частого нервного дыхания, пальцы теребили оборку.
– Теперь честно признайте истинную причину, по которой вы не хотите «ужинать» с королем, – не сводя с нее глаз, вполголоса предложил он.
Глаза ее широко распахнулись.
– Какую причину? – пролепетала она.
– Конечно, не из тех, которыми вы пытались прикрыться. Я не верю, будто вас пугает, что вы не сумеете доставить удовольствие королю. Не верю и тому, что вы боитесь оказаться причастной к придворным интригам. Причина гораздо проще, и она все объясняет – вы девственница.
Анабелла совсем растерялась, но проговорила:
– Не понимаю, с чего вы это взяли? – она привлекла на помощь все свое актерское мастерство, стараясь изобразить записную кокетку, но это ей не удалось. – Я такая же девственница, как и вы.
– Речь сейчас не обо мне. Пожалуйста, не изображайте при мне разгульную особу. Со мной этот номер не пройдет, – Колин иронично прищурился. – Вы улыбаетесь как девственница, ваша походка… да все, что бы вы ни делали, кричит о вашей невинности. Именно это и притягивает к вам всех лондонских хлыщей. – Голос его посуровел. – Потому они и вьются вокруг вас: им не терпится грязными лапами схватить ваше нежное тело. Наш король, разумеется, не составляет исключение.
Не смея взглянуть ему в глаза, Анабелла с напускным легкомыслием отозвалась:
– Вы, конечно, не обращаете внимания на сплетни, иначе вам было бы известно, что все считают, будто я достаточно свободно веду себя со своими избранниками.
Впервые с того момента, как он вошел в актерскую уборную, на губах Колина появилась улыбка и в зеленых глубоких, словно океан, глазах засверкали веселые искорки.
– Прошу вас раз и навсегда запомнить, что я не похож на безмозглых придворных олухов. Я сам мастер по созданию слухов и тонких намеков. Отточив свое мастерство во Франции и Голландии, теперь я моментально замечаю любую фальшь, чем бы ее ни прикрывали. И для меня яснее ясного, что вы говорите неправду.
– Зачем же злым языкам понадобилось распускать обо мне подобные слухи? – прошептала она, стараясь не выходить из роли кокетки.
– Обычно слух появляется, если он кому-то нужен. В данном случае вам, – Анабелла явно испугалась, и Колин вновь улыбнулся. – Естественно, вы его и распространили. Иначе вы не стали бы опаивать снотворным снадобьем своих ухажеров или связываться с таким балбесом, как Сомерсет. А вот зачем это вам понадобилось… этого я пока не знаю.
«Черт бы побрал его проницательность», – подумала Анабелла.
– Вы можете думать о моем целомудрии все, что вам заблагорассудится, а я оставляю за собой право вести себя так, как сочту нужным. Своего мнения я не изменила и по-прежнему не желаю встречаться с Его Величеством. Возьметесь ли вы мне помочь?
Она робко подняла глаза и увидела по его лицу, что в душе Колина борются гордость и великодушие. Анабелла затаила дыхание.
– Разрази меня гром, если я вам не помогу! – воскликнул вдруг Колин. – Я не позволю возложить невинное создание на кощунственный алтарь нашего правителя.
У Анабеллы вырвался вздох облегчения.
– Спасибо, Колин, – она хотела поцеловать его, но не решилась, испугавшись, что он может превратно понять ее порыв.
– Не спешите с благодарностями. Моя помощь имеет свою цену, и вы об этом знаете, не так ли?
Дрожь охватила Анабеллу.
– Вы получите все, что пожелаете, – прошептала она, гордость не позволила ей сказать большего.
Оценив смысл ее обещания, Колин пристально посмотрел на нее и ответил:
– Ваше предложение соблазнительно, но боюсь, я не в состоянии его принять. На самом деле мне вовсе не нужна ваша проклятая невинность.
Изумленная Анабелла несколько секунд не могла подобрать слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35