Это не постулат мифологии, а, ско
рее, простое эмпирическое (то есть не-теоретическое) допущение, которое п
одчеркивает «единость» субъекта и объекта в мифологии. Ибо ни рассказч
ик, ни герои мифа не могут воспроизвести его в этом смысле; они или знают е
го, или находятся в нем. На самом деле, сотворение мифа столь же мифологич
но, как сотворение мира. Тогда единственное, что я способен сделать Ц эт
о раскрыть мое отношение к мифу или осознать его как некоторую объектив
ность (или факт) своего или чужого сознания.
.

2. Три сюжета: демонстрация ме
тода

Эти теоретические замечания о думании над мифом являются введением к п
остроению его феноменологии. В этом мы не можем начать сразу с себя и сво
его сознания и мышления в их отношении к мифу. Начать можно с конкретных
предметов (или тем) нашего мышления Ц самих мифов. Итак, давайте начнем н
аше долгое мифологическое путешествие с рассмотрения трех весьма насы
щенных сюжетов, или трех историй, которые содержатся в трех текстах, пото
м сделаем некоторые общие наблюдения и лишь затем предадимся феноменол
огическим размышлениям по поводу этих сюжетов и наших наблюдений над ни
ми.
Первая история хорошо известна. 18 февраля 3102 г. до Р.Х., накануне великой битв
ы на Поле Куру, Поле Дхармы, когда две армии уже были выстроены друг против
друга, Арджуна, великий воин и вождь Пандавов, просит своего колесничего
, друга и дальнего родственника Кришну, отвезти его в центр поля, чтобы он
мог видеть оба войска
''The Bhagavadgita in the Mahabharata, text and translation by J.A.B. van Buitenen". Chicago and London, University of Chicago Press, 1981 (The Bhagavadgita).
При переводе фрагментов Бхагавадгиты использовалось издание: [Бхагава
дгита. Книга о Бхишме. Сер. «Философские тексты Махабхараты». СПб, «A-cad», 1994 (Б
хагавадгита, 1994). С. 165-243].
. Когда Кришна делает это, Арджуна, видя среди врагов своих родствен
ников, старых друзей и наставников, исполняется отчаяния и говорит Криш
не, что ему лучше было бы быть убитым или стать жалким бродягой, чем убиват
ь тех, с кем он связан узами крови и дружбы.
Кришна объяснил Арджуне, что тот, так же, как и кто-либо другой, является Са
мостью (атманом), что никогда не было такого времени, когда он и
ли они не существовали, и никогда не будет такого времени, когда он или он
и не будут существовать, потому что Самость (атман) не может уб
ивать или быть убитой. Переходя из одного тела в другое, Самость лишь меня
ет свою одежду или, подобно птице, Ц гнездо, оставаясь всегда неизменной
и сама собой.
Он говорил также, что битва на Поле Куру Ц не простая, подобная многим, но
величайшая из битв; ею отмечен конец предшествующего (двапара)
периода времени (юга) и начало следующего (кали)
периода Ц периода, если можно так сказать, собственно историческо
го; что все другие битвы и войны, которые должны произойти в будущем, буду
т не более чем бессмысленными и ненужными имитациями этой, свидетелем (и
через свое вмешательство также устроителем) которой являетс
я Он, Высочайший Свидетель, Самость Всех Самостей (параматман).
Личность всех Личностей (пурушоттама). Бог Всевышний.
И наконец, Кришна объясняет Арджуне, что тот обязательно исполнит свое п
редназначение, что ему предопределено выжить в этой кровавой бойне и по
этому лучше всего без сомнений и спокойно совершить то, что должно. Получ
ив Божественное Наставление, Арджуна, как подобает, начинает сражение.
Вторая история имеет почти столь же точную датировку, хотя по сравнению
с первой известна не так широко. 13 октября 1806 года от Р.Х. Наполеон подошел к
Йене около трех часов пополудни и, вместе с маршалом Ланном, продвинулся
к Ландграфенбергу, совершая разведывательную операцию. Он намеревался
обозреть позиции неприятеля, однако из-за сильного тумана была плохая в
идимость. К рассвету следующего дня на узком плато находилось более 60 000 ч
еловек; в это же время, в долине Ц Сульт на правом, а Ожеро на левом фланга
х выстраивались в боевой порядок. Было известно, что принц Гогенлоэ долж
ен был оттеснить французов к ущелью на одном из флангов. К десяти часам д
евятнадцать немецких батальонов, начавших наступление, понесли тяжелы
е потери и отступили с поля боя. Их место заняли свежие формирования, но и
они в свою очередь подверглись нападению с фланга и были разгромлены. К
двум часам дня император направил свою гвардию и кавалерию для завершен
ия победы. К четырем часам все было кончено.
Когда немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель, живший в это вре
мя в Йене, увидел императора, въезжающего в город на белом коне, его внеза
пно озарило, что это и есть момент завершения человеческой истории, кото
рая была историей борьбы и столкновения частных человеческих интересо
в, с одной стороны, а с другой Ц историей борьбы и конфронтации между те
м, что является частным, со всеобщим и универсальным. Что Наполеон Ц это
полная победа над частным, открывающая дорогу постисторическому триум
фу всеобщего, однородного и универсального. Однако, завершая человеческ
ую историю, сам он не сознает этого, а он Ц Гегель Ц обладает не только з
нанием о том, что сделал и чем был Наполеон, но и зна
нием Абсолютной Идеи (Духа) и понимания ее, как он пишет в «Йенских семина
рах» и в «Феноменологии Духа». Таким образом, та сила, которая объек
тивно действовала через императора, одновременно объе
ктивно и субъективно присутствовала в Гегеле, понимавшем ее
как окончание (завершение) истории. Реализация Абсолюта совершается зде
сь в совпадении одного с другим Ц сражающегося (действующего) Наполеон
а и знающего Гегеля Ц в одном месте и времени. «Вот почему, Ц пишет Коже
в, Ц присутствие Йенского сражения в сознании Гегеля так несказанно су
щественно»
Kojeve, Alexandre. Introduction a la lecture de Hegel, Paris, Gallimard, 1990 [1947 (Introduction), p. 247
.
Третья история, рассказанная в «Старшей Эдде», едва ли поддается точной
датировке. Древнегерманский бог Один принес себя в жертву себе, пронзив
свое тело священным копьем и повесив себя на Иггдрасиле, Мировом Ясене («
Конь Одина»). Он висит девять дней и ночей на ветвях дерева, чтобы завоева
ть мудрость магических рун; не ест хлеба и не пьет меда. После этого велик
ан Болторн, дед Одина по матери, утоляет его жажду божественным медом пре
мудрости и передает ему магические руны
См.: The Elder or Poetic Edda, Part I, ed. and trans. by Olive Bray, London,1908,p.196-197.
.
Объектом элементарной феноменологии мифа является содержа
ние того или иного текста (в форме сюжета или ситуации), понимаемое как то,
что заключает в себе различные знания. Эта несколько неуклюж
ая и односторонняя характеристика должна предостеречь феноменолога о
т абсолютизации его собственного знания по отношению к знан
ию действующих лиц и повествователей тех историй, которые его интересую
т в качестве исследователя, поскольку сам «миф» является термином описа
ния содержания, и, тем самым, относительно независимым от ограничений ка
кого-либо конкретного жанра, литературной или фольклорной формы.

3. Различие в знании и различ
ные знания

Итак, что же они имеют общего, эти три наших сюжета, один из «Махабхараты» (V
Ц III вв. до Р.Х.), другой из «Йенских семинаров» и «Феноменологии Духа» (1806 г. о
т Р.Х.) и третий из «Старшей Эдды» (X в. от Р.Х.)? Событие каждого из них Ц это со
бытие получения знания, и в каждом из них различия в знании или различны
е знания Ц основные факторы, порождающие сюжет и определяющие ситуаци
ю. В первом сюжете великий воин Арджуна обладает знанием о том, что прибл
ижающаяся битва, сколь бы великой она ни была, все же является одной из мно
гих. Но Кришна сообщает Арджуне свое знание об этой битве как о Дхар
мической, единственной подлинной битве, знаменующей на
чало человеческой истории. Таким образом, Арджуна приобретает ино
е знание или, точнее, узнает о ней как об ином событии. Во в
тором сюжете великий воин Наполеон знает о приближающейся Йенской битв
е, что она является, опять же, одной из многих. Но Гегель знает, что эта битва
Ц последняя в мировой истории, что Наполеон играет роль первого в
семирного монарха, а сам он Ц роль самосознающего Абсолютного Дух
а. Гегель знает и участвует, тогда как Наполеон тол
ько участвует в философском сюжете. Гегель видит императора,
знание которого о битве и о себе самом не меняется, в то время как знание
Гегеля является, в тот момент, полным и совершенным. То есть он не может зн
ать больше того, что он знает, и они оставались бы отделенными друг от дру
га мирами, если бы не Абсолютный Дух, в смысле (или, скажем, «в сфере») котор
ого они совпали во времени и пространстве.
Наполеон как личность был деятелем, делающим, действующим лицом,
как и Арджуна, пока последнего не охватило отчаяние и не принесло е
му более высокое знание о себе самом и о его ситуации. Наполеон же осталс
я прежним, в отличие от другого, неизвестного ему Гегеля, кото
рый был Знающим. Они как бы распределили свои функции на мировой сцене; од
ин действовал и знал о своем действии, а другой знал мир как сцену действ
ия Абсолюта. Кто же третий в этой драме? Ц Сам Абсолют. Впрочем, в «Бхагав
адгите» мы видим слегка иную картину, хотя тоже с тремя участниками. Криш
ну как сына Васудевы и Деваки, как колесничего Арджуны, и его же как прояв
ление Кришны-Вишну, Абсолюта. Васудева, сообщающий знание, был фактическ
и не только высшим знанием Арджуны, но и его Самостью (атманом).
Будучи Самим Абсолютом, Он не мог знать иначе или больше, поскольку его зн
ание было абсолютным, но он явно мог учить людей различным знаниям, тогда
как Гегель (об этом он пишет сам) не мог научить кого-либо иному знанию, отл
ичному от своего, ибо, обладая знанием Абсолюта, сам он не был Абсолютом. П
одобная тройная структура знания дана нам и в третьем случае. Однако зде
сь сюжет определяется наличием двух различных знаний одного и того же л
ица Ц бога Одина. Его знанием о мудрости рун, которую он еще не обрел, и по
лученным им в итоге знанием самих рун, что приносит власть над всеми бога
ми, людьми и другими существами. Но кроме того, существует еще знание само
го мифа о мире, его начале, продолжении, конце (Ragnarrok) и последующей регенерац
ии, новом начале и т. д. Это «третье знание», которое условно может быть наз
вано «сверхисторическим», широко представлено в обеих «Эддах», хотя нел
ьзя быть уверенным в том, что оно составляет часть знания Одина, тогда как
в «Бхагавадгите» знание Кришны заключает в себе все, а гегел
евское знание не простирается за пределы истории, по ту сторону ее конца.


4. Что мы делаем, делая это?


Идея чистого содержания, мот
ив и три аспекта интерпретации

Здесь мы подошли к тому моменту, когда надо вернуться к началу нашего рас
суждения и спросить себя: чем мы занимались, интерпретируя эти три сюжет
а с точки зрения знания? Что было объектом нашего исследовани
я? Сюжеты? Но сюжет не дан нам в качестве первичного объекта; дана только
вещь, называемая «текст», а сюжет Ц это уже плод нашей интенци
ональной (и интерпретационной) сознательной деятельности: мы сами
абстрагируем из текста его содержание и затем представляем эту аб
стракцию в качестве сюжета (или ситуации). Хотя, конечно, сюжет уже предст
авленный Ц подобно трем сюжетам, приведенным выше, Ц может, в свою очер
едь, быть заново представлен текстом, имеющим полное право на самостояте
льное существование, и вся операция по извлечению содержания и интерпр
етации его в качестве сюжета (или ситуации) может быть произведена повто
рно и так, в принципе, до бесконечности. Мы еще рассмотрим эту проблему по
дробнее во второй лекции.
Таким образом, постольку поскольку мы включаемся в некие отношения с те
кстом (не говоря уже о сюжете и содержании), Ц мы попадаем в такое простр
анство, где неразделимы два сознания: наше и сознание текста (или сознани
е-в-тексте), то есть «мое» и «чужое» сознание. Значит, каким бы дословным н
и был наш пересказ содержания текста, сам факт (акт) сознавания его, факт (а
кт) тематической направленности нашего ума, будет фактом (акт
ом) порождения нами другого текста, текста интерпретации, который сразу
же оказывается единым с первым, интерпретируемым. Поэтому когда я (как, н
апример, в начале этого раздела) называю текст объектом, то имею в виду ли
шь его относительную объективность, то есть его инакость по отношению к
моему сознанию, интерпретирующему это как текст. Таким образ
ом, текст становится не только абстракцией в нашем сознании (т
о есть абстракцией, произведенной им), но и абстракцией нашего созн
ания, когда оно интенционально полагает или сознает самое себя как
другое сознание, как другую вещь, или, в конце концо
в, как другое вообще. Но что другое? Здесь мы опять до
лжны вернуться к нашим трем сюжетам и присутствующим в них знаниям, но т
еперь для того, чтобы начать понимание идеи мифа.
Оба наши воина, Арджуна и Наполеон, совпадают с соответствующими им знан
иями во времени и пространстве. То и другое знание Ц это знание об ином з
начении событий и их месте и времени, что предполагает знание о различии
в знании или о различных знаниях и о том, что одно знание уходит, когда пр
иобретается другое. То есть, повторю еще раз, Арджуна, который не знал о зн
ачении предстоящей битвы, ее начале, или самого себя в качестве участник
а битвы, будучи наставлен Кришной, узнает, что поле битвы есть Поле Дхармы
(битва Ц начало истории), а сам он Ц личность (пуруша) и Самос
ть (атман). Подобным образом и во втором случае Гегель («вместо
» Наполеона) является тем, кто неожиданно видит в сражении под Йеной коне
ц истории, в Наполеоне Ц практическое осуществление бытия Абсолюта, в с
ебе Ц его самосознание, а в самом этом событии мысли Ц конец философии.
1 2 3 4 5 6