– Это точно, – согласился Хуан-Карлос. – Да, и если увидишь своего соседа Шурика, передай, что я отложил для него все свежие сборники европейских ремиксов. Он просил, как он выразился, «какую-нибудь хрень, чтоб мозги разгрузить».
– Да, для разгрузки мозгов это то, что надо, – кивнул Квазиморда. – Хорошо, передам, если встречу. Ну, пока, Хуан-Карлос.
– Пока, Квази.
Квазиморда направился к выходу, а Хуан-Карлос снова нырнул под прилавок вместе с Кастанедой и его «Сказками о силе».
Третье стеклянное чудо
Квартира Квазиморды не изменилась за время отсутствия ее хозяина. Ну, разве что пыли прибавилось за день. Но, как мы помним, наш герой делал уборку редко, поэтому пыль он даже не заметил. Налив себе чаю, Квазиморда удобно устроился на диване в своей комнате и включил свой «всеядный» DVD-плеер «Elenberg», купленный за копейки в магазине «Эльдорадо». Горбун щелкнул пультом – и комнату заполнила музыка Бориса Гребенщикова. Рваный гитарный перебор точно отражал внутреннее состояние Квазиморды. Иногда одна фальшивая нота делает песню совершенной. Один знакомый рассказывал Квазиморде, что в Древнем Китае ваза с трещиной ценилась гораздо больше, чем безукоризненная ваза, выполненная без единого дефекта. Считалось, что ваза с трещиной более приближена к жизни.
«Да, – подумал Квазиморда. – Я тоже ваза с трещиной. Нет, не так. Я – осколки треснутой вазы».
Гребенщиков пел в своей пустоте:
Когда ты был мал, ты знал все, что знал,
И собаки не брали твой след.
Теперь ты открыт, ты отбросил свой щит,
Ты не помнишь, кто прав и кто слеп.
Ты повесил мишени на грудь,
Стоит лишь тетиву натянуть;
Ты ходячая цель,
Ты уверен, что верен твой путь.
Но тем, кто не спит, не нужен твой сад,
В нем нет ни цветов, ни камней.
И даже твой бог никому не помог,
Есть другие, светлей и сильней;
И поэтому ты в пустоте,
Как на старом забытом холсте:
Не в начале, не в центре,
И даже не в самом хвосте
Квазиморда чувствовал себя именно так, как второе стеклянное чудо. Правда, было непонятно, если он – второе стеклянное чудо, то каким же было первое? И почему стеклянное? Вероятно, потому что его просто разбить: швырнул об стену – и все, лишь осколки по полу. Песня кончилась, Гребенщиков запел что-то про изнанку зеркального стекла, а Квазиморда сделал большой глоток чая. Кисловатый «каркаде» идеально пролетел через горло горбуна, слегка замерзшее прохладным весенним вечером.
Квазиморда налил вторую чашку. И даже достал из шкафа пакет печенья. Утолив легкий голод, горбун взглянул на свой таинственный шкаф. Гребенщиков пел о звезде – Квазиморда всегда считал, что эта песня про него и Эсмеральду.
Моей звезде не суждено
Тепла, как нам, простым и смертным;
Нам – сытый дом под лампой светлой,
А ей – лишь горькое вино;
А ей – лишь горькая беда,
Сгорать, где все бегут пожара;
Один лишь мальчик скажет: «Жалко,
Смотрите, падает звезда!»
Моей звезде не суждено
Устать или искать покоя;
Она не знает, что такое
Покой, но это все равно.
Ей будет сниться по ночам
Тот дом, что обойден бедою,
А наяву – служить звездою.
И горький дым, и горький чай
«Да, наверно, Гималайский прав, – подумал Квазиморда. – И у нее тоже полно своих проблем. И я ничем не могу ей помочь. У меня тоже много проблем. И она ничем не может помочь мне. Единственная надежда, что нам обоим поможет Гималайский. А пока что вот так. Но почему я люблю ее? Почему не могу забыть о ней? Ну, это как раз понятно. Психика такого уродливого горбуна должна быть изуродована множеством психических травм, нанесенных в разное время при разных обстоятельствах. Но все это – из-за горба. Поэтому, чтобы совсем не сойти с ума, психика идет на отчаянный жест – залечивает раны безответной любовью. Причем я ведь сам все обставил так, что Эсмеральда никогда не сможет разбить мне сердце. Ведь я люблю ее на расстоянии и никогда не осмелюсь к ней подойти. Потому что если она пошлет меня во все направления, я этого не переживу. Меня уже посылали все, кому не лень, – и я это пережил. И выдержу все что угодно, кроме ее измены… Хотя о какой измене вообще можно думать, если мы даже с ней незнакомы?»
Подумав напоследок, что пора пролить волшебный бальзам на свою разорванную в клочья психику, Квазиморда снял с цепочки на шее ключ – и открыл хитрый замок, надежно сдерживавший дверцы шкафа. Что же было внутри?
Плакаты. Плакаты и постеры Эсмеральды. Один большой плакат был приклеен к внутренней стенке шкафа, пять или шесть постеров меньшего размера висели вокруг него. На маленькой полочке лежали два ее диска. И вдобавок в шкафу была всякая мелочь: календарики, блокноты, тетради, рекламные наклейки, вырезки из газет – на всем этом были фотографии Эсмеральды.
Увидев свою возлюбленную во всей красе, Квазиморда упал на колени перед шкафом и что-то зашептал себе под нос – видимо, беседовал с Эсмеральдой. Точнее, с образом Эсмеральды, ее призраком, выловленным из информационного пространства и живущим в шкафу.
– Как бы я хотел встретиться с тобой, – шептал Квазиморда. – Просто быть с тобой в одной комнате. Я хочу просто сидеть и смотреть на тебя. Даже если бы ты не замечала меня – так было бы лучше, ты бы не дрожала от ужаса при виде такого урода. Я бы просто смотрел на тебя. Смотрел бы и дышал тобой – как я дышал всеми красивыми девушками в метро. Но они – просто воздух, а ты – чистый озон. Как бы я хотел раз в жизни надышаться чистым озоном. Даже если бы сразу после этого я бы умер.
Подняв глаза на постер Эсмеральды, Квазиморда прошептал:
– Я бы умер за тебя, любовь моя. Правда, вряд ли это пошло бы тебе на пользу – ведь моя жизнь ничего не стоит. Но я дарю тебе мою жизнь – пусть она будет самой бесполезной вещью в твоем гардеробе. Но пусть она лежит у тебя. В пыли, на самой дальней полке твоего самого бесполезного шкафа, но пусть моя жизнь будет лежать у тебя. Тогда в ней, возможно, появится, хоть какой-нибудь смысл…
Ангел в метро
Проснувшись утром, Квазиморда обнаружил себя на кровати в позе индейских шаманов – подушка под животом, ноги на спинке кровати. Будильник распевал свою утреннюю песню. Подняв голову, Квазиморда огляделся. Шкаф был закрыт, ключ лежал на компьютерном столике.
– Ну, слава богам, – вздохнул Квазиморда. – Ничего не натворил – и на том спасибо.
Он не помнил, что происходило, когда он загнал себя в исступленный психический транс, чтобы побеседовать с Эсмеральдой. Видимо, побеседовали, потому что на полу валялся перевернутый стул.
Более-менее приведя комнату в порядок и выпив свой утренний чай, горбун принял душ, оделся и пошел на работу. Деваться было некуда – вся Москва и прилегающие деревни вплоть до Владивостока ждали дневного шоу Квазиморды по вторникам и четвергам. Ну, во Владивостоке это шоу, видимо, было вечерним.
Хуан-Карлоса ди-джей не увидел – почетный продавец-кастанедовец либо вышел за чебуреком, либо опять прятался под прилавком, в сотый раз перечитывая гениальное произведение дона Карлоса Кастанеды.
Выйдя на платформу, Квазиморда пошел вдоль рельсов, высматривая красивых девушек. Впрочем, рельсы его тоже очень интересовали.
«Так прыгнуть или нет? – думал горбун. – Нет, сейчас, пожалуй, не стоит. У меня уже появились две-три хорошие идеи для сегодняшнего шоу. Так что эфир сегодня проведу. А вечером можно будет и на рельсы помедитировать».
И, оторвав взгляд от рельсов, Квазиморда огляделся. Да! Чуть дальше, у колонны, остановилась очень приятная брюнетка. Горбун встал поближе к ней, стараясь быть как можно более незаметным, чтобы, когда поезд остановится, войти в вагон точно следом за ней. Получилось! Встав справа от красавицы, Квазиморда начал дышать. Уроки Свами Гималайского не прошли для него даром – и вместе с той энергией, которую он высасывал из красивых девушек, горбун научился считывать и информацию. Сейчас, надышавшись, он кое-что разобрал. За внешней красотой брюнетки скрывалась усталость, усталость от жизни. У нее какие-то неприятности в семье – кажется, кто-то из родственников долго и тяжело болеет.
Когда Квазиморда все это считал, девушка как будто бы почувствовала, что он с ней взаимодействует. Она дернулась и отошла на пару шагов влево. Поезд как раз затормозил на очередной станции, в другом конце вагона освободилось сиденье – и девушка буквально рванулась к этому свободному месту.
Наш герой успел лишь проводить взглядом удаляющуюся фигурку. И поразился, увидев на спине ее черной курточки рисунок в виде двух золотых крылышек.
«Ангел! – подумал Квазиморда, напоследок вдохнув остатки аромата ее ауры, висевшего в воздухе. – И верно, сосед Шурик что-то рассказывал о том, что все ангелы – женщины, мужчин среди них вообще нет. Ему можно верить – он ясновидящий, вечно траву курит».
Можно сказать, путешествие Квазиморды прошло приятно. Выйдя из-под земли на «Тимирязевской», он успел пару секунд полюбоваться на три красные высотки, освещенные косыми лучами Солнца, прорывавшимися сквозь многочисленные облака. Сохранив в памяти эту картину, горбун поспешил из подземки в надземку.
Маленькие белые вагончики медленно скользили по хрупкой монорельсовой конструкции, висящей в десяти метрах над землей. Горбун, стоя у окна, рассматривал нежные облака, плывущие над мягко пульсирующей Москвой. На долю секунды у Квазиморды возникло ощущение, что все это похоже на подводные пейзажи. Город будто коралловый риф, облака – волны на поверхности океана, а поезд надземки – белая рыбка, скользящая из одной пустоты в другую. Это ощущение было весьма новым для Квазиморды, но он не успел в этом разобраться, потому что поезд как раз повернул к телецентру, и наш герой ощутил уже привычный легкий страх. Квазиморда всегда боялся высоты, и каждый раз, когда вагончик, казавшийся невесомым, начинал поворачивать на хрупкой конструкции надземных рельсов, ему казалось, что сейчас весь поезд перевернется и свалится вниз. Что ж – тоже хороший вариант свести счеты с жизнью. Но вагон до сих пор ни разу не перевернулся. И всё же Квазиморде каждый раз становилось немного страшно, когда поезд проходил этот поворот. И наконец…
В шуме дождя, в шуме радиопомех…
– Ди-джей Квазиморда приветствует всех слушателей радио «ЕПРСТ», сделайте свой день добрым! И начните с малого – сделайте погромче ваши радиоприемники, потому что прямо сейчас, как и каждый вторник и четверг, начинается дневное шоу Квазиморды. Только что вы слышали «Belle». По понятным причинам это одна из моих любимых песен, и сегодня я решил начать шоу именно с нее. А сейчас, чтобы не дать вам заскучать, поставлю-ка я вам новый ремикс старого хита Сандры – одной из моих любимых певиц. Как ни странно, в последнее время мне часто приходится слышать эту мелодию из звонящих в метро мобильников, значит, песня вновь популярна в народе, что меня очень порадовало. Итак, поехали, Sandra, «Around my heart».
Включив музыку, Квазиморда откинулся на спинку кресла и автоматически начал переводить текст песни. «Иногда, возвращаясь в восемьдесят пятый, в июль, когда лето было жарким, и у нас все было оллрайт…» Дальше Квазиморда не все разобрал – не хватало знаний разговорного английского, да и разобрать на слух текст быстрой песни было сложно. Но во втором куплете горбун уловил смысл двух строчек: «Ты должен следовать за светом и однажды придет день, когда вы встретитесь лицом к лицу».
«Вот, блин! – обалдев, подумал Квазиморда. – Это ж опять про нас с Эсмеральдой. Правда, не пойму, причем тут восемьдесят пятый – мне тогда года четыре было. Или у меня опять глюки? Может, я вообще неправильно перевел – просто всплыла первая ассоциация, пришедшая в голову?»
Но подумать Квазиморде не дали – песня доиграла, и ему пришлось снова тараторить в микрофон:
– Это был ремикс «Around my heart» певицы Сандры. Если помните, прошлой осенью она приезжала с концертом в Москву – восхитительный был концерт, надо сказать. А сейчас у нас телефонный звонок, звоните нам, жалуйтесь на жизнь и делайте музыкальные заявки – ведь продолжается конкурс на самую оригинальную заявку, победителя я определю в конце месяца, то есть уже через неделю. Победитель конкурса получит два приглашения на московский концерт знаменитого Айби Рибы, который состоится шестого мая в «Олимпийском» при информационной поддержке радио «ЕПРСТ». Итак, послушаем, кто же нам дозвонился…
Кое-как успокоив очередного прыщавого подростка, собравшегося прыгать с Крымского моста из-за своих прыщей («Дорогой друг, после прыжка с Крымского моста в чистые воды Москва-реки количество прыщей на лице только увеличится»), Квазиморда включил «Tears of an angel» – шедевр электронной музыки из последнего альбома Майка Олдфилда. Видимо, на него повлиял виденный в метро «ангел» с золотыми крыльями на спине. Тем более, что у того «ангела», кажется, тоже был повод поплакать.
После «Слез ангела» Квазиморда вправил по-телефону мозги очередной закомплексованной фанатке Николая Баскова и объявил новую песню:
– А сейчас, дорогие мои, подарок для всех закомплексованных, несчастных и льющих слезы из-за неразделенной любви – старая, но очень актуальная песня Доминика Джокера «Шум дождя».
Горбун нажал кнопку – и в радиоэфир полилась музыка. Квазиморда беззвучно подпевал:
Ты далеко, за тыщи миль,
И для меня закрыт твой мир,
Твой вечный праздник – Голливуд.
Тебя уносит в ночь «Роллс-ройс»,
Ты ждешь признаний и геройств
И вряд ли вспомнишь, как меня зовут.
Конечно, ты забыла, ты же – суперстар,
А я – обычный парень, и круче не стал,
Но кто мог знать, что ты одна пойдешь –
И попадешь под проливной дождь.
Так ты вымокла под этим дождем,
И наугад постучала в мой дом.
Случайность – и все, нам забыть пора,
Но ты осталась до утра.
Пока Джокер распевал припев, Квазиморда задумался.
«И здесь тоже самое, – думал горбун. – Правда, Эсмеральда в мой дом никогда не заходила, но основную тему Джокер ухватил точно. Наверно, у него тоже была в жизни такая же несчастная любовь, как и у меня. Иначе откуда он все это знает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12