– А ты… вы кто?
– В угадайку играть не будем, – с трескучим смешком сказала Белла. Голос у нее был старческий, надтреснутый.
– Иоланда! – прошептал мистер Краплак. Можно было подумать, что он даже имени этого и то боится.
– Она самая! – прошипела Белла. Она резко раскинула руки, и то, что только что было фигурой маленькой хорошенькой девочки, окуталось серым туманом, а может, дымом и пропало в его крутящемся вихре.
– Видишь – не видишь, видишь – не видишь, – дребезжащим голосом приговаривала она. – Была – и как не бывало.
– Лучше бы мне и впрямь вас не видеть, – пробормотал учитель живописи.
– Бедняга Сэмюель! Самонадеянный Сэмюель! Ты возомнил, будто сможешь спасти своего дорогого братика? И не надейся, тебе это уже не удастся, – доносилось из дымного вихря.
Белла постепенно изменялась, и сквозь серую пелену проступало ее новое обличье. Из светлых кудряшек проросли седые космы, кукольное личико вытянулось, стало костлявым и морщинистым. Она делалась все выше и выше и вот уже превратилась в высокую каргу с пергаментной кожей и крючковатым носом.
Билли и рад был бы отвернуться или хотя бы зажмуриться, но у него не получалось. Вцепившись в дубовые перила, мальчик опустился на пол, съежился и затаился.
Мистер Краплак, неподвижно наблюдавший превращение, шагнул к старухе и протянул перед собой руку. На его раскрытой ладони лежала горстка камешков. И вдруг она начала светиться, все ярче и ярче, пока от камешков не полетели раскаленные докрасна искры.
Билли охнул и от потрясения чуть не уронил очки, но, к счастью, те двое внизу, в огромном пустом холле, были слишком поглощены друг другом и ничего не заметили.
– Подобные фокусы тебе не помогут, юноша, – высокомерно заявила старуха по имени Иоланда. – Рики был противным мальчишкой, всюду совал свой нос и получил по заслугам. А теперь твой черед расплачиваться.
– Еще посмотрим! – звонко воскликнул мистер Краплак и с размаху швырнул в старуху пригоршню раскаленных сверкающих камешков.
Ее седые волосы и серое платье затлели, Иоланда взвизгнула, а потом вдруг медленно и раздельно произнесла:
– Все, ты своего добился! Пронзительные глаза старухи впились в учителя, не отпуская его ни на секунду. Мистер Краплак сделал шаг вперед и пошатнулся. Еще шаг – и он остановился. Лицо его побелело, глаза стали пустыми и растерянными. Он отчаянно шарил по карманам, но сверкающие камешки, видимо, кончились, а руку вытащить мистер Краплак почему-то не мог. И двинуться с места тоже не мог. Кажется, он и дышал еле-еле, через силу.
– Это тебе наука, – назидательно сказала старуха. Пригладив волосы и отряхнув платье, она проследовала в музыкальную башню.
Мистер Краплак застыл посреди бескрайнего холла как статуя.
Внезапно раздался громкий писк; крупная крыса, выкарабкавшись у него из-за пазухи, спрыгнула на пол и торопливо засеменила прочь от хозяина – вверх по лестнице и прямиком к Билли.
– На помощь! – пищала крыса. – На помощь!
У ног Билли крыса замерла, подняла на него глазки-бусинки и умоляюще задергала носом.
– Билли! Помоги Босху! И хозяину! С хозяином плохо!
Билли осторожно поднял крысу и пристроил ее в карман.
– Я попробую, – дрожащим голосом пообещал он и стал спускаться в холл.
Учитель живописи даже не шелохнулся. Таинственные камешки разлетелись по полу, пришлось между ними лавировать. Правда, свечение их уже гасло и они стали похожи на остывающие угли.
Похоже, мистер Краплак Билли даже не видел. Беловолосый мальчик робко подобрался поближе и подергал учителя за рукав.
– Мистер Краплак, возьмите свою крысу. – Билли протянул ему Босха.
– Что? – Мистер Краплак недоуменно уставился на Босха. – Это еще что?
– Ваша крыса, сэр.
– Но… у меня отродясь не было никакой крысы.
Босх потрясенно пискнул.
– Сэр, она правда ваша, – настаивал Билли. – Вы сами ее назвали Босхом.
Мистер Краплак пошевелился, но все равно был сам не свой: не взглянув больше на своего питомца, он развернулся и пошел к выходу из академии.
– Убери ее куда-нибудь! – крикнул он, не оборачиваясь. – Выбрось эту гадость в помойку!
Если бы крысы умели падать в обморок, Босх бы сейчас рухнул без чувств кверху лапками. Во всяком случае, бедняга обмяк и стал как тряпичный. Билли бережно сунул его себе под свитер и помчался обратно в спальню.
– Погас. Все. Конец, – неразборчиво пробормотала несчастная крыса, когда Билли выпустил ее на свою койку.
– Кто погас? Кому конец? – не понял мальчик. – Ты про мистера Краплака?
– Как мертвый, – вздохнул Босх. – В нем свет погас.
До Билли начало доходить, что имеет в виду крыса.
– В смысле, он лишился души? Своего настоящего «я»?
Босх в ответ только дернул кончиком носа и понурился.
Билли и сам чувствовал себя прескверно: после увиденного его била крупная дрожь. Белла оказалась вовсе не девочкой, а древней-предревней старухой! И мало того что старухой, умеющей менять обличье, так еще и злой колдуньей! Вон она какой ужас сотворила с мистером Краплаком! Похоже, она гипнотизерша, как Манфред Блур.
– Два дара сразу, – прошептал Билли себе под нос, растянулся на койке и закрыл глаза. Жаль, что нельзя поехать домой и с кем-нибудь поговорить по душам, потому что у него, Билли, и дома-то никакого нет. Мистер Иезекииль наобещал что-то насчет усыновления и новых добрых родителей, но выполнять свое обещание явно не спешил.
– Кухарке скажи, – тоненько посоветовал крысиный голосок.
Босх сидел на груди у Билли и смотрел ему в глаза.
– Скажи кухарке, – повторила крыса. – Она много чего знает.
Стоило Босху помянуть кухарку, как Билли вдруг ощутил, что страшно проголодался. Он мигом скатился с койки и, прихватив с собой крысу, выскользнул из спальни.
Дорога в кухню вела через холл, и, к удивлению Билли, здесь уже горел свет, а пылающие камешки исчезли. Трудно было поверить, что какой-нибудь час назад тут летали искры и шел магический поединок. Билли заторопился в сторону столовой и кухни, но благополучно миновать комнату старост ему не удалось. На пороге возник Манфред Блур.
– Ах вот ты где, Билли, – сказал он. – Почему это ты такой взъерошенный? Что-нибудь случилось?
Билли замешкался, сообразив, что видеть превращение куколки Беллы в старуху Иоланду ему никоим образом не полагалось.
– Н-н-ничего, М-м-манфред.
– И ты ничего не хочешь мне рассказать?
Билли, возможно, и не отказался бы поговорить о Белле и мистере Краплаке, но тогда бы пришлось непременно упомянуть Босха. А мальчику страстно хотелось оставить крысу себе.
– Ничего, – помотал белой головой Билли.
– Совсем-совсем? И никаких новостей про Чарли Бона ты мне тоже не припас?
Черные глаза Манфреда зловеще сверкнули. Все в академии знали, что этот нехороший блеск означает опасность гипнотических чар. Но Билли гипноз не брал. Маленький альбинос обнаружил эту странность, еще когда только поступил в академию, – он попался Манфреду под горячую руку, и тот попытался попробовать на малыше свои способности, но тщетно. Отчего так получилось (то есть не получилось), Билли не знал, но подозревал, что гипнозоустойчивости обязан своим необычным красным глазам.
– Никаких новостей, – повторил он. Манфред разочарованно скривил длинное кислое лицо, потом оживился:
– А что это у тебя под свитером такое бугрится?
– Перчатки, – нашелся Билли. – Руки мерзнут.
– Бр-р-р! – противным голосом передразнил его Манфред.
– У меня вообще-то сегодня день рождения, – отважился Билли.
– Ничем не могу помочь, – бросил Манфред. – Подарков ты от меня не дождешься. Впрочем, если подумаешь как следует и вспомнишь какие-нибудь новости, то, возможно, у меня и найдется для тебя шоколадка.
Шоколад Билли любил до беспамятства. И сегодня в самом деле был день его рождения. Нужно было просто рассказать Манфреду обо всем увиденном и… отдать крысу. Но что учинит Манфред с беднягой Босхом? Страшно подумать. Билли вздрогнул, потом сделал жалобное лицо и сказал:
– Честное слово, день был – жуткая скучища.
– Ты просто безнадежен, – ядовито ответил Манфред. – Сам-то понимаешь, какая ты бестолочь?
– Извини, Манфред. – И Билли поспешил прочь.
– Ах, простите-извините, но на ваш праздник мы не придем! – глумливо крикнул староста ему вслед.
– Еще издевается… – пробормотал Билли, унося ноги.
Коридор с портретами… три столовые – для музыкантов, для актеров и для художников… ступеньки вниз, коридор, еще коридор – под землю, в главную столовую.
Очутившись в подземном зале, Билли обнаружил, что кто-то все-таки не забыл о его дне рождения. На столе музыкального отделения красовался пирог с восемью горящими свечками, и на нем глазурью было выписано имя Билли.
От неожиданности мальчик ахнул и плюхнулся на скамью, зачарованно глядя на пирог. Осмелевший Босх высунулся из-под свитера и тоже ахнул:
– Ничего себе! Пирог! Свечки! – (Для любой уважающей себя крысы свечки ничуть не хуже пирога.)
Из темноты выплыла кухарка и дрожащим от наплыва чувств голосом запела:
– С днем рожденья тебя!
– Ой, спасибо огромное! – Билли благоговейно задул свечки, загадал желание и отрезал себе большой ломоть пирога.
– Угощайся, угощайся. О, да ты и гостя привел! – Кухарка заметила Босха. – Где ты его взял?
Билли поднял глаза на ее участливое раскрасневшееся лицо и, неожиданно для себя, выложил все: и про Душкин пострадавший хвост, и про окаменевшего мистера Краплака с его погасшими искрами, и про ужасную Беллу, которая оказалась не менее ужасной Иоландой.
Кухарка задумчиво вытерла лицо краешком белоснежного фартука и присела рядом с Билли. Вид у нее был встревоженный, но, казалось, рассказ не слишком ее удивил.
– Значит, это все-таки она, – пробормотала кухарка. – То-то мне казалось, что с этой девчушкой что-то не так. Но как Сэм Сверк решился проникнуть в академию?
– Хотел найти младшего брата, – объяснил Билли.
– Рики? Так Рики все еще здесь? – Вот теперь кухарка удивилась.
– Да, то есть старуха сказала, что он тут. И еще сказала – никому его нипочем не найти.
– Силы небесные! Куда же заперли этого бедолагу? А я-то все беспокоилась, что сталось с Рики. Знать бы, где он… и сыт ли…
– Думаете, его голодом морят? – испугался Билли.
– Надеюсь, нет. – Кухарка обеспокоенно качала головой. – Ах, ну что же это такое творится! И что же нам делать?
Поднявшись, она разгладила фартук и потрепала Билли по голове:
– Угощайся, и гостя угости, только мой тебе совет: оставь пирога на потом. Я уберу его в холодильник, тебе еще и на следующие выходные хватит.
Она уже собиралась удалиться, но Билли окликнул ее:
– Подождите, пожалуйста! Кухарка обернулась.
– Я знаю, все считают меня шпионом и ябедой, – проговорил Билли, – но Манфреду и мистеру Иезекиилю я про то, что видел, ни словечка не скажу. Честно.
Кухарка вздохнула:
– Боюсь, они и так уже знают. А насчет ябед… лично я тебя не виню, Билли. В один прекрасный день у тебя обязательно будут новые мама и папа. И если этим не займутся Блуры, то я возьму дело в свои руки. Извини, я побегу, надо найти Душку и посмотреть, что там у него с хвостом. – Она устремилась прочь.
В узком коридоре, увешанном портретами, по ногам кухарки пробежал сквозняк. Значит, главные двери стоят нараспашку!
Кухарка прибавила шагу и выбежала в холл очень вовремя: садовник и привратник Уидон как раз выпустил из академии какую-то высокую фигуру и захлопнул двери.
– Могу я узнать, кто это был? – быстро спросила кухарка.
– Вам-то какое дело? – грубо бросил Уидон. Кухарка расправила плечи и ледяным тоном сказала:
– Я задала вам вежливый вопрос и имею право рассчитывать на вежливый ответ. Как минимум.
– Какие мы важные! – насмешливо процедил он.
– Вы ответите на мой вопрос или нет? – так же холодно спросила кухарка.
– И не подумаю. – Уидон с грохотом задвинул засов и был таков.
Кухарка мгновенно поняла, что в ловушку, расставленную Блурами и их прихвостнями, угодила еще одна жертва. Выслушав рассказ Билли, она почти наверняка знала, кому не повезло на этот раз.
И не ошиблась.
Мистер Краплак, с чемоданчиком в руке, пересек внутренний двор, затем прошел под аркой, соединявшей две башни академии, и по широкой лестнице спустился на пустынную мощеную площадь. Его взгляд приковали блестящие струи воды, которые изливались из клювов лебедей, украшавших фонтан. В последних лучах заходящего солнца брызги так и сверкали золотом, и это что-то напоминало…
Учитель живописи нахмурился, пытаясь вспомнить, зачем и почему он тут оказался и, кстати, кто он такой.
Но мысли ворочались туго. От раздумий его отвлек автомобильный рожок. Черная машина, отрывисто сигналя, ехала к нему через площадь, а седая дама за рулем махала рукой.
– Вас подвезти? – спросила она, распахнув дверцу.
– Меня? – Мистер Краплак задумался. – Да я, собственно, не знаю, куда ехать.
– Зато я знаю, – усмехнулась дама. – Ведь я – ясновидящая. Садитесь, Сэмюель.
– Может быть…
– Не может. И поторопитесь. Времени у нас в обрез. – Дама рассыпалась холодным смешком. – Кстати, будем знакомы – Юстасия Юбим, к вашим услугам.
Мистер Краплак с усилием потер лоб. Куда ему идти? Он покорно сел в машину. Дальше полагалось что-то сделать, только вот что? Он пошарил вокруг себя, чтобы пристегнуться.
– Бросьте это! – Юстасия пронзительно рассмеялась, и черный автомобиль с ревом помчался прочь от академии Блура.
На первой же переменке в понедельник, вешая свои синие плащи на крючок в музыкальной раздевалке, Чарли с Фиделио заметили, что под свитером у Билли Грифа что-то бугрится. И не только бугрится, но и копошится. Чарли, конечно, не преминул поинтересоваться:
– Что это там шевелится?
– Ничего. – Билли заелозил.
– Да будет тебе, Билли, твое «ничего» пищит. И ерзает, – вмешался Фиделио.
Билли, наверно, и дальше бы отрицал и упирался, но из-за воротника свитера показалась острая крысиная мордочка.
– Так это ж Босх! – узнал крысу Чарли. – Откуда он у тебя?
Билли на всякий случай отодвинулся, потом промямлил:
– Мистер Краплак мне его отдал… и просил за ним приглядеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33