По дороге в столовую Чарли заметил, что учителя все как один торопятся мимо учеников, втянув головы в плечи. А уж за завтраком педагоги, сидевшие на возвышении за учительским столом, и вовсе принялись прятать глаза – очень уж неуютно им было на виду у всех. Директор то и дело прокашливался, точно собирался о чем-то объявить, но каждый раз плотно смыкал губы и не произносил ни слова. Выглядел доктор Блур, мягко говоря, скверно: серовато-бледный и такой всклокоченный, будто с утра забыл причесаться.
Впрочем, следует сказать, что и многие ученики чувствовали себя ничуть не лучше учителей. Если переговаривались, то вполголоса и о пустяках, а больше молчали и старались не встречаться взглядами. Да, прошлая ночь выдалась просто фантастической, и тем не менее никто не горел желанием обсуждать поразительные события. Большинство обитателей школы стыдились, что так перетрусили, или же, подобно директору, слишком тяжело переживали свое поражение – ведь дать отпор таинственным магическим силам, которые всю ночь куролесили в академии, так и не удалось.
Чарли даже показалось, что всем до сих пор страшно, – по крайней мере, кто-нибудь то и дело оглядывался, точно боясь увидеть у себя за спиной взбесившийся призрак. Вообще можно было подумать, что академия заминирована, только никто не знает, где бомба и когда она взорвется. С каждым часом напряжение росло, атмосфера накалялась, и вечером, после ужина, в Королевской комнате разразилось неизбежное.
Последней каплей стал Танкред – осунувшийся от усталости после насыщенной ночи, он не скрывал довольной и даже самодовольной улыбки. «Ну и глупо!» – подумалось Чарли, у которого тоже были веские причины гордиться собой, но еще более веские – не пижонить перед врагами, по каковым соображениям он со смиренным видом уткнулся в учебник.
Одиннадцать одаренных как раз расселись вокруг стола, по обыкновению четко разделившись на два лагеря. Не прошло и минуты, как сияющая улыбка Танкреда довела Беллу до белого каления.
– Хватит ухмыляться, Танкред Торссон! – воскликнула она. – Думаешь, ты со своими жалкими сквознячишками заделался властелином мира? Размечтался! Да ты просто ноль без палочки!
– Да что ты говоришь? – Танкред улыбнулся еще шире. – Чья бы корова мычала. Слушай, я не понимаю, а что ты, собственно, перенапрягаешься и сидишь тут с этим фарфоровым личиком? Всем известно, какова ты на деле, старая карга!
Все присутствующие тут же вскинули головы и потрясенно ахнули.
– А ну возьми свои слова обратно, гад! – взвился Аза Пик, опрокинув стул.
– Ага, теперь-то ты расхрабрился, паршивая шавка? – ехидно поддел его Танкред.
Ощеренный Аза уже изготовился метнуться через стол и вцепиться врагу в горло, но Манфред вовремя ухватил рыжего оборотня за шкирку.
– Всем тихо! – рявкнул он. – Торссон, извинись немедленно.
– Еще чего! С какой это стати? – взъерепенился тот.
– Она первая начала, – рассудительно заметил Лизандр в поддержку друга.
– Я кому сказал? – повысил голос Манфред. – Считаю до трех. Или ты извинишься перед Беллой, или тебя ждет суровое наказание. Подумай-ка головой – что лучше? Ну?!
– И не подумаю! – бросил Танкред, смахнув со лба прядь потрескивающих наэлектризованных волос. Ветра он не поднимал, но, чтобы показать, что не сдает позиций, пустил в ход дождь. Несколько крупных капель простучало по столу, и все поспешно спрятали учебники и тетрадки.
– Фу-ты ну-ты! – Зелда Добински пренебрежительно фыркнула. – Эти сопли, по-твоему, называются дождем?
Лучше бы она этого не говорила. Под низким потолком тут же образовалась небольшая, но весьма грозовая туча, и из ее черного брюха на стол и на присутствующих хлынули толстые струи настоящего ливня. Все мгновенно промокли до нитки, а учебники с тетрадями превратились в какое-то мокрое месиво.
– Идиот! – С розовых губ Беллы сорвался низкий хриплый голос. – Кем ты себя возомнил, щенок?
Несмотря на плотную завесу ливня, глазам Чарли представилось жуткое зрелище, которое он потом долго не мог забыть.
Ангельское личико Беллы побурело и вытянулось в острое рыло. На голове вместо белокурых кудрей встопорщились острые уши, а хрупкие плечики в мгновение ока превратились в гигантские перепончатые крылья. Белла обернулась чудовищной летучей мышью, которая, визжа, как нож по стеклу, налетела на Танкреда. Тот пронзительно айкнул и юркнул под стол, где и встретился со всеми остальными. На поверхности остался лишь Аза – рыжий оборотень завороженно и восхищенно таращился на летучую мышь, а та кружила по Королевской комнате. С полок сыпались на пол книги, вдребезги разбились настенные часы, но, когда кожистое крыло задело портрет Алого короля, Чарли не выдержал и кинулся спасать портрет.
– Ни с места! – провизжала мышь.
Чарли было страшно, но почему-то он понимал: нельзя, чтобы портрет упал. Мальчик успел ухватить позолоченную раму, и разъяренная летучая мышь спикировала с потолка прямо ему на голову.
Как ни странно, спас Чарли доктор Блур – сам того не желая. Видимо, привлеченный грохотом и воплями, директор распахнул дверь Королевской комнаты, летучая мышь с разгона врезалась в нее и с душераздирающим воплем рухнула на пол.
– Ч-ч-что это? К-к-кто это? – залепетал доктор Блур.
– Дубина! – приподнимаясь, взвизгнула летучая мышь.
– О! Ах, это вы? Я вас случайно не…
– Не извольте беспокоиться, меня так просто не убьешь, – проскрежетала Белла-Иоланда, выпрямляясь. – Вы обратились ко мне за помощью, но, как я погляжу, сами себе скверный помощник. Слишком многое им сходит с рук!
Директор замер от омерзения, когда летучая мышь, волоча крыло, протиснулась мимо него в коридор. Отодвинуться доктор Блур не сообразил.
– Кое-кто еще за это поплатится! – донесся из темноты голос Иоланды.
Доктор Блур проводил Иоланду глазами, потом передернулся, оправил сбившийся плащ и обратился к одаренным, медленно и опасливо выползавшим из-под стола:
– Что за тарарам вы тут подняли? Вся академия трясется. Манфред, неужели тебе с ними не справиться?
– Я пытался, сэр. – Багровый от стыда Манфред вытянулся перед отцом. Ливень давно прекратился, но текло с Манфреда, как и со всех остальных, ручьем. – Но это была чрезвычайная ситуация.
– Да ты же насквозь мокрый! – удивился директор.
– Это все Торссон, – кивнул на нарушителя Манфред.
– Торссон, марш за шваброй и тряпкой. А вы что стоите? – обрушился директор на прочих. – Приведите комнату в порядок. И чтобы было тихо!
Было уже восемь вечера. Старшеклассники не изъявили ни малейшего желания заниматься уборкой. Доркас хныкала и жаловалась на головную боль, а Билли так откровенно клевал носом, что его тоже отпустили. Словом, в результате прибираться остались всего пятеро.
– Всегда всё мы… – вздохнула Эмма, засучивая рукава.
– Хотел бы я знать, кому именно она угрожала, – угрюмо пробормотал себе под нос Чарли, расставляя на полках книги.
– Скоро узнаем, – обреченно отозвался Лизандр.
Когда часы пробили половину девятого вечера, мисс Инглдью решила, что пора отвести Рики в «Зоокафе». К этому часу улицы скорее всего уже опустели, и Рики ничто не угрожало. Перед выходом предусмотрительная мисс Инглдью позвонила Комшаррам и справилась, все ли готово к прибытию мальчика-невидимки.
– И не сомневайтесь! – заверил ее мистер Комшарр.
Запирая дверь магазина, мисс Инглдью не обратила внимания на огромную летучую мышь, которая примостилась над входом в собор и мастерски слилась с остальными химерами. Рики, взволнованный предстоящей встречей с лазурным питоном, тоже ничего не заметил.
– Возьми-ка ты меня лучше за руку и не отпускай, а то еще потеряешься, – сказала мисс Инглдью невидимке. – Ты не против?
– Не против, – согласился Рики. – Знаете, вы чем-то похожи на мою маму. Я уже сто лет не держал ее за руку.
У мисс Инглдью перехватило дыхание, когда она, протянув руку в пустоту, почувствовала прикосновение невидимых пальцев, а ее собственные вдруг стали невидимыми. «Что ж, Эмма и остальные одаренные живут в своем особом мире, и, раз я с ними заодно, пора перестать удивляться», – в который раз напомнила она себе.
Не выпуская руку невидимки, мисс Инглдью торопливо зашагала по направлению к Лягушачьему переулку. Летучая мышь снялась с собора и полетела за ними, прячась в глубоких вечерних тенях. Ни Рики, ни мисс Инглдью ее не видели, но у обоих затылок обдавало неприятным холодком, как это обычно происходит, когда у тебя за спиной что-то не так, но что именно – ты не знаешь. Мисс Инглдью то и дело оглядывалась, но коварная летучая мышь всякий раз умело пряталась, сливаясь то с мусорным баком, то с фонарным столбом, то с вывеской. Правда, кое-кто из горожан все-таки углядел ее – не каждый день мимо окна пролетает невероятных размеров нетопырь. Один джентльмен даже позвонил в зоопарк, а другой – в службу спасения животных. Но ни там, ни там им не поверили и сказали, что таких огромных летучих мышей на свете не бывает. Оба джентльмена разобиделись не на шутку, услышав, что, верно, приняли за нетопыря воздушного змея или надувной шар. Особенно оскорбился тот, кому служители зоопарка предложили считать увиденное оптическим явлением и обратиться к окулисту.
На повороте в Лягушачий переулок мисс Инглдью оглянулась еще раз и ускорила шаг. Вот и «Зоокафе». В окнах было темно, и пальцы Рики задрожали у нее в руке. Мисс Инглдью позвонила, дверь тотчас распахнулась, и перед Рики возник небольшой взлохмаченный человечек в мохнатой жилетке. О чудо – он смотрел Рики прямо в глаза! Вот здорово! Давно бы так! У мальчика-невидимки сразу же камень упал с души. Он даже почувствовал себя так, будто его уже почти расколдовали.
– Это Рики, – объяснила мисс Инглдью.
– Вижу, – мягко сказал мистер Комшарр. – Приятно познакомиться, Рики. Прошу, прошу!
Он провел их через темное кафе в ярко освещенную кухню. На холодильнике, к удивлению Рики, сидели три огненных кота, а на коврике у стола крепко спал большой пес. Высокая длинноносая женщина деловито раскатывала тесто, и на плече у нее невозмутимо восседала черная крыса, с интересом следившая за скалкой.
– А-а! – приветливо сказала хозяйка «Зоокафе». – Вот и невидимка! Добро пожаловать, Рики Сверк. Меня зовут Онория Комшарр. Рада тебя видеть.
На самом деле миссис Комшарр, похоже, видела Рики далеко не так отчетливо, как ее супруг: она смотрела мальчику поверх макушки. Впрочем, может, это потому, что она такая высоченная, решил Рики. Интересно, почему такой коротышка решил жениться на такой великанше? При других обстоятельствах любопытный Рики не преминул бы выяснить это, но сейчас ему было не до вопросов. Его волновал только один-единственный вопрос, и мальчик-невидимка задал его:
– А питон… он тут?
– Вот здесь, дорогуша. – С этими словами миссис Комшарр кивнула себе под ноги, на большую плетеную корзинку, и продолжала лепить пирожки. – Я ему пока что песни пела. Бедняга, нелегкая у него жизнь.
– Простите, – робко начала мисс Инглдью, – а нельзя ли чашечку чаю, прежде чем мы… э-э-э… приступим?
– Ох, и о чем я только думаю? – виновато воскликнул мистер Комшарр. – Что я за невежа! Присаживайтесь, дорогая, прошу вас. – Он придвинул мисс Инглдью стул, и та с видимым облегчением уселась.
Взволнованный Рики от чая отказался и предпочел стоять: почему-то ему подумалось, что так питону будет легче его «лечить».
– А можно теперь его выпустить? – попросил он.
Миссис Комшарр, поставив пирожки в духовку, открыла корзинку, и глазам Рики предстал тот самый ужасный питон, который когда-то превратил его в невидимку. Но теперь питон выглядел совсем не так: яркая лазурь чешуи печально потускнела и стала отливать серебром – словно сединой. Кроме того, питон как будто стал меньше, да и выглядел гораздо дружелюбнее.
Серебристо-голубая голова змеи поднялась из корзины, и, завидев Рики, питон приглушенно засвистел, как птица. Рики не совладал с собой и попятился.
– Прелестное создание, верно? – умиленно сказала миссис Комшарр. – Дорогая, – обернулась она к гостье, – вам с сахаром и с молоком?
– Если можно, с молоком, но без сахара.
Рики вторично отклонил предложение почаевничать, и, пока остальные пили чай, он обошел вокруг корзины. Питон внимательно следил за ним блестящими черными глазами. «Он меня явно видит!» – обрадовался мальчик. Как только он остановился, питон выскользнул из корзинки и начал медленно, плавно обвивать Рики своими блестящими кольцами, начиная с ног и поднимаясь все выше. Невидимка затаил дыхание.
– Змея точно знает, что делает? – шепотом спросила миссис Комшарр.
– Будем надеяться, – отозвался мистер Комшарр. – Рики, ты как, готов?
– Да, – тихо ответил Рики. – Я думаю о том, как увижу брата. О возвращении домой, в Сверкающий замок. Знаете, почему он так называется? Потому что папа и мой брат умеют заставлять камни сверкать.
– А ты что умеешь, дорогуша? – спросила миссис Комшарр, точно врач, отвлекающий пациента разговорами по ходу какой-то болезненной медицинской процедуры.
– Я? Я просто играю на флейте, – откликнулся Рики, которому ни чуточки не было больно.
– Хотел бы я послушать твою игру, – проговорил мистер Комшарр.
Питон продолжал закручивать свои кольца в пустоте, но пока что из нее ничего не проступало.
– Сейчас я зажмурюсь. А то вдруг не сработает. Понимаете, ужасно боюсь, что не получится. Такое будет разочарование!
– Все получится! – заверили его взрослые. Мисс Инглдью тоже зажмурилась: смотреть на происходящее было слишком страшно. Время тянулось чересчур медленно, и ничего не происходило. Ничего не выйдет. Бедняжка Рики навсегда останется невидимкой. Но мисс Инглдью уже приняла решение: она отведет мальчика к себе домой и позвонит его родителям. В конце концов, отыскать сына-невидимку – это лучше, чем вообще его не найти. Мисс Инглдью на секунду приоткрыла глаза и увидела ноги. Сначала одну, на большом пальце которой сидел знакомый бутафорский паук. Потом показалась вторая нога. Босые, явно замерзшие и очень грязные ноги, которым срочно требовались носки и башмаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33