https://wodolei.ru/catalog/mebel/rakoviny_s_tumboy/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Но прежде надо хотя бы сдвинуться с места. Джейм попыталась вытянуть захваченную ногу. Что-то в лодыжке хрустнуло, и она освободилась. Попыталась встать. Там, за яростью, маячила боль, но сейчас Джейм не замечала ее. Кто-то безустанно твердил: «Остановись, остановись, остановись». Чья-то рука ухватила ее за волосы и развернула голову.
В дюйме от ее глаз оказались другие глаза, и чей-то голос отчетливо произнес: «Ты хочешь погубить нас всех?»
Джейм моргнула. Лицо Клепетти было перепачкано и исцарапано. За спиной вдовы виднелись спешащие к ним через площадь Ротан и Гилли.
– Ты в порядке? – Вдова легонько встряхнула ее. – В порядке?
Джейм молча кивнула.
Клепетти вздохнула и откинула прядь волос.
– Хорошо. Теперь идем домой, дитя. Здесь больше нечего делать, а ты ушиблась.
Братья уже добежали до них. Вместе они подхватили Джейм и довели ее, сильно хромающую, до гостиницы. Никто не произнес ни слова, даже слуги, вышедшие из дверей «Твердыни». И никто не смеялся.
Только перед «Рес-аб-Тирром» молчание было нарушено. Джейм медленно раскладывала по полочкам свои смятенные чувства и, чуть успокоившись, обнаружила, что сидит на кухне, Клепетти склонилась над ее лодыжкой, а остальные, гневно переговариваясь, толпятся вокруг.
«Нет, вы видели… вы слышали…» Чей-то лепет из-за спин. «Чуть-чуть не убило…» Злой голос поближе. «А я давно говорил, в это время они слишком возбуждены…», «всего лишь ушиб и растяжение связок…»
Ага, это Клепетти и Тубан – вошли в поле зрения.
– Странные эти кенциры. – Голос вдовы теперь звучал отчетливо. – А эта девочка странная даже для кенциров. Только посмотри сюда…
Джейм сжала руки так, что хрустнули кости.
– Почему ты сказала, что я хочу погубить вас всех?
Все уставились на нее.
«Тело возложено на погребальный костер, – подумала она, – обратной дороги нет».
– Почему ты сказала так?
– Ну что? – Клепетти бросила взгляд на Тубана. – Ты расскажешь ей? Она заслужила право знать.
Трактирщик приподнял свои могучие плечи и уронил их в жесте полной беспомощности.
Клепетти презрительно фыркнула и сказала:
– Что ж, прекрасно. Если не хочешь ты, говорить буду я. Все, что ты видела, – результат необъявленной торговой войны, в которую вовлек нас Марплет сен Тенко. Началась она где-то год назад, когда он приступил к строительству «Твердыни», на что у него не было права – привилегией обслуживать весь этот район обладал Тубан, он оплатил ее. Мы отправились на совет Пятерых искать защиты, и нас послали к представителю Тверрди, Харру сен Тенко. Он нас даже не принял.
– Даже если бы он не был самым большим взяточником в магистрате, – перебил Ротан, – его жена ни за что бы не допустила разговора. Мы только потом узнали, что она – сестра Марплета.
– Поживее пошло, – раздался мрачный голос из-под буфета, куда закатился Гилли, чтобы его не раздавила Клепетти.
Вдова хмыкнула:
– Можно сказать и так. После этого начались подстрекательства. Для нас это было дико, мы поначалу сдерживались – и правильно, потому что вскоре выяснилось, что каждый раз, когда Марплет начинал нас провоцировать, где-то рядом рыскали один-два подкупленных Марплетом стражника. Если бы мы ответили ему, они донесли бы Пятерым, что это мы начали необъявленную торговую войну, и как зачинщики должны платить. Войны дороги. Один штраф – и мы уничтожены, и будем уничтожены, если попадемся в ловушку Марплета. Теперь ты понимаешь?
– Думаю, да, – проговорила Джейм. – Но почему вы не рассказали мне раньше?
– Это вот он, – ответила вдова, ткнув пальцем в Тубана, – он не хотел втягивать тебя. Тубан предпочитает думать, что если ни на что не обращать внимания, то все неприятности прекратятся и улетучатся. Но они никуда не деваются, и ни один бог не знает, что последует дальше. Теперь ты понимаешь, что все серьезно? – спросила она, поворачиваясь к трактирщику. – Теперь-то ты признаешь, что надо что-то делать?
На протяжении этой речи Тубан стоял, закрыв глаза, прислонившись к дверному косяку, как маленький мальчик, притворяющийся спящим в темной комнате, полной неведомых ужасов. Теперь, когда все домочадцы смотрели на него, он открыл глаза и произнес с величайшим достоинством, не обращаясь ни к кому лично:
– Пойду-ка я лучше проверю те новые бочки, – и удалился в погреб.
– Он даже не хочет говорить об этом! – Клепетти охрипла от возмущения. – Вы представьте, этот человек – хороший человек, один из лучших, а не может посмотреть в лицо очевидной опасности, а нам всем что, легче от этого? Если ты останешься здесь, детка, будь особенно осторожна, ты словно притягиваешь насилие, и кому-то от этого рано или поздно будет худо. Тут и к гадалке не ходи. Прими то, что происходит. Но помни, что Тубану трудно будет оставаться гостеприимным, если таверна рухнет ему на голову. Вот и весь сказ. – Клепетти всплеснула руками. – А теперь все брысь отсюда! У нас куча работы, а время не терпит.
Все разошлись, а Джейм осталась на кухне, держа ногу в тазу с холодной водой, вдыхая ароматы корицы, имбиря и прочих пряностей, которыми Клепетти заправляла пирог. Тут в кухню ворвалась Танис, до сих пор отсутствовавшая, и стала так порывисто обнимать и хвалить Джейм, что та вынуждена была спасаться бегством. Боль в лодыжке жестоко отдавалась по всей ноге при каждом шаге, голова кружилась от облегчения. Ожидание закончено. Она не покинет гостиницу. Теперь у нее есть дом.
Но, так или иначе, этого недостаточно.
Сидя на подоконнике и глядя на город, Джейм размышляла. Да, дом, но трактир никогда не заменит ей весь мир. У нее накопилось слишком много вопросов к Тай-Тести-гону, вопросов, на которые ни один чужак не может ждать ответа. Только узнав город, она узнает его богов. Необходимо найти путь к сердцу здешнего народа – так, как случилось это тут, в «Рес-аб-Тирре», – а как сделать это, не присоединившись к самой могущественной гильдии города?
Но стать вором! Ни один истинный кенцир никогда не допускал такой мысли. Но сколько раз ей говорили, что она недостойна называться кенциром, и никогда не станет им?! Ей пришлось идти с этим по жизни – по той жизни, что началась в замке. Одна лишь честь – так, как ее понимают в Кенцирате, – была ей защитой, и только летописец или священник могли бы сказать, возможно ли быть честным вором. Буква закона будет, без сомнения, грубо нарушена, но если не трогать дух…
Джейм внезапно усмехнулась. Кажется, она уже решилась. Утром она в первую очередь испросит благословения священника (ха!) и пойдет в тот гиблый лабиринт, который Писака называет домом. И если останется в живых, то Кен-цират обзаведется первым собственным настоящим вором.

Глава 3. В ЛАБИРИНТЕ

Той ночью Джейм спала глубоко и спокойно и утром с радостью обнаружила, что ее лодыжка почти здорова. Еще чуть-чуть – и с ногой можно уже не церемониться. Джейм спустилась в кухню рассказать домоправительнице о своих планах. Она ожидала, что ее будут отговаривать, но…
– Я давно предчувствовала, что ты уйдешь, – сказала вдова, запихивая в ее заплечный мешок необъятные куски хлеба с сыром. – Сладкая жизнь в клетке не для тебя.
Тубан тоже не возражал, но явно огорчился, а после перехватил Джейм у двери и украдкой сунул ей в руку три серебряных монеты. С улыбкой она поблагодарила его и покинула таверну.
Марплет сен Тенко сидел у окна «Твердыни», покуривая длинную трубку. Его большой полосатый кот, Клык, примостился рядом на подоконнике. Пока Джейм пересекала площадь, оба глядели на нее с одинаковым выражением – оценивающе, самоуверенно, немного удивленно. Ни тот, ни другой не любят убивать быстро – неожиданно поняла она. Этот человек будет играть с «Рес-аб-Тирром» до тех пор, пока его это забавляет – ни минутой дольше. Его насмешливые глаза вызывающе подмигнули на ее ответную улыбку, а она официально отсалютовала ему – поднятым кулаком и открытой ладонью, – как признанному врагу накануне битвы. И покинула площадь.
Она шла к дому своего бога – спросить священника, можно ли вступить в Гильдию Воров, не потеряв при этом чести безвозвратно. Множество богов Тай-Тестигона заставили ее задуматься о том, что составляло фундамент религии Кенцирата, об их вере в Трехликого бога. Но прошлой ночью она поняла, что неотделима от своего мира, даже стоя на самом его краю. Ей было ясно – к несчастью, слишком ясно, – как найти храм. Повинуясь порыву, она повернулась к восходящему солнцу.
Улицы разворачивались перед ней, извиваясь взад-вперед под ясным зимним небом. Большинство их вело на восток. Осознав, что если будет спешить, то не дойдет никогда, Джейм без суеты принялась распутывать клубок переплетенных дорог. Одни улицы лежали спокойно, опоясывая богатые дома или ограды садов, другие были заполонены ярко одетой толпой, в которой слонялись разносчики с лотками, предлагая желающим перебродившее кобылье молоко или засахаренную саранчу, а мимо проходили группами кающиеся, монотонно распевая о своих грехах. Но лучше всех, по мнению Джейм, был квартальчик переплетавшихся спиральных тропок, каждая из которых была посвящена разным отделам Гильдии Перчаточников. Здесь были перчатки из кожи, льна, шелка, окрашенные во все цвета земли и моря, обшлага их искрились драгоценными камнями или сияли золотой нитью. Одну особенно элегантную черную пару из кожи козленка Джейм в конце концов купила, благополучно потратив подарок Тубана. Перчатки скрывали ее отличие от людей, и это радовало.
За этими улочками дома выросли, стали больше и беднее. «Выглядит многообещающе», – подумала Джейм, вспомнив заброшенные развалины вокруг храма, но пока ничего, кроме сгущавшейся в воздухе тьмы, не напоминало окрестности жилища ее бога. Она взошла на невысокий холм, и с него открылся вид на узкий канал, бегущий по обугленным руинам Нижнего Города.
В городе, битком набитом богами, как Тай-Тестигон, нормальная жизнь для простых смертных только так и возможна – запирать некоторые существа в святилищах. А если вдруг кто-то сбежит, выйдет из стен храма – случится то, что случилось с Нижним Городом. Во всяком случае, шесть лет назад это стало очевидно – тогда нечто, чему не было имени, оказалось на свободе, и его не удалось загнать обратно. В конце концов жители, которым удалось выбраться, подожгли собственные дома за своей спиной. Но и эта последняя попытка очищения огнем провалилась, бедность и разруха поселились навсегда в этих местах.
Эту историю ей рассказывал Гилли. Джейм не знала, верить ли всему, но, без сомнения, что-то здесь было не так, даже после стольких лет. Чем дальше она шла, чем больше проплывало мимо нее угольно-черных зданий, изрытых трещинами и тенями, словно ранами и опухолями, тем более осторожной становилась. Шестое чувство пощипывало кожу и говорило, что Джейм в отсутствие хозяина вторглась в логово какого-то неизвестного, невообразимого… существа.
В таком месте странно было услышать плеск бегущей воды. Идя на звук, по-прежнему на восток, Джейм подошла к невысокому участку стены в конце улицы. За стеной вода падала на мостовую Обода, сравнительно нового района города, выросшего между внешней и внутренней стенами. Десятью футами ниже поток воды с ревом уходил в отверстие в мостовой, и радуга билась, но не могла вырваться из плена летящих капель.
– Это Поющая река? – спросила Джейм старика, что стоял рядом и глядел на водопад.
– Нет. Это канализационный слив.
– Но вода чистейшая!
– Ну, за этим, – он указал вниз, – присматривают старикашка Грязевик и его служители. Мы выбрасываем, они собирают. Кушать всем надо. Дерьмо для Грязевика деликатес, хотя жрет он все. А коли не веришь, пойди погляди с той стороны стены на его задницу.
Джейм подумала, что когда бы она ни расспрашивала о богах Тай-Тестигона, то всегда получает информации больше, чем ей хотелось бы знать. Но если уж этот старик настолько осведомлен…
– А не скажете ли, где мне найти храм Трехликого?
Плечи его так и подпрыгнули. Он развернулся, а Джейм отступила на шаг, опасаясь, как бы старику не пришло в голову ее ударить – такой злой вид у него был. Но тот, поспешно шаркая, удалился.
«Странная реакция», – подумала Джейм, провожая его взглядом. Некоторые, похоже, любят ее бога даже меньше, чем она сама. Она попыталась расспросить других жителей Нижнего Города, но большинство испугались и не говорили ни слова, а некоторые злились и тоже молчали. До сумерек она бродила, не видя ничего, кроме враждебных взглядов, немыслимой нищеты и самых болезненных и уродливых детей, каких только можно представить. Некоторые из этих маленьких калек увязались за ней, и к концу дня она обнаружила себя во главе оборванной хромающей процессии, не зная, идти ли ей помедленней, чтобы ее эскорт не утомился, или бежать, пока их не стало еще больше.
Однако проблема исчезла вместе с детьми, как только солнце закатилось за Хмарь. Каждый ищет пристанища, поняла Джейм, когда все вокруг нее погрузилось во тьму. Да, это не то место, где можно безмятежно гулять по улицам после захода солнца.
Блуждая, она все-таки вышла к Поющей реке, быстро бегущей по черному руслу, и, услышав неясную музыку вдали, отправилась вдоль левого берега, погружаясь в наступающий мрак.
На противоположной стороне реки тянулась вереница одинаковых, ярко освещенных домов – таких, как в Верхнем Городе. За ними, выше по течению, на маленьких, разделенных каналами островках, приютившихся между рукавами реки, были владения самых богатых.
С одного из сверкающих островков доносилась музыка, но это была не та яростная мелодия, прилетевшая к ней сквозь темноту Нижнего Города. Джейм шла, пока тянущиеся друг к другу руки реки не встретились и в пожатии большая поглотила меньшую. Последний остров, длинный и узкий, был окружен мраморной стеной и похож на корабль. Подобные мачтам шпили возносили к небу полощущиеся ало-золотые флаги. Множество людей, в масках и без, празднично одетых и оборванных, танцевали, охваченные безумием карнавала, пьяные орали хвалебные песни Сирдану Свят-Халве и великим, могучим и прекрасным ворам Тай-Тестигона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38


А-П

П-Я