У них просто не было сил для сочувствия. Круглые сутки они бродили по городу и дезинфицировали жилища, уничтожали трупы и выжигали инфекцию.
Заполыхали половицы, и языки пламени начали пожирать столы в обеденном зале таверны. В багровых отблесках медленно двигались черные тени карантинщиков. Неуязвимые для огня, они вновь и вновь нажимали на курки своих огнеметов, и пламя разгоралось всё жарче. Элька представила, как в огне обугливается беспомощное тело хозяина таверны веселого толстяка Авера и его не менее толстой и озорной жены. Еще вчера они грелись на солнышке рядом со своим пустующим заведением, а сегодня не смогли встать с кроватей.
Элеонора отошла от окна. По стенам метались красные всполохи, резко пахло гарью. Комната, которая еще совсем недавно была для нее чудесным райским уголком, превратилась в филиал адской канцелярии. А ее любимый Жак, волшебник, сумевший сделать из холодных покоев каменного дома теплое и уютное жилище, стал недвижимым чудовищем. Сначала болезнь лишила его возможности двигаться, а потом начала пожирать его плоть. Всё тело Жака покрылось глубокими зловонным язвами. Гниющая ткань студенистой слизью стекала с костей. Обнажившиеся зубы и ребра торчали наружу, и казалось, что на кровати лежит мертвец, но это только казалось. Жак был еще жив, и смерть не грозила его телу. Пепельная немочь одаривала кое-чем похуже простой физической смерти. Она убивала только душу.
Элеонора взяла со стола чистую тряпочку. Она методично несколько раз в день дезинфицировала язвы больного. Эта процедура не могла облегчить страдания Жака, но равномерные движения успокаивали ее саму. Элька давно выплакала все слезы, и ее глаза были сухи, как песок в пустыне. От этого она чувствовала себя еще хуже. Когда плачешь, становится немного легче.
Кто-то тихо постучался. Элеонора подошла к двери и откинула задвижку. Охрану давно сняли, но бояться всё равно нечего. Всё самое страшное, что могло случиться в ее жизни, уже случилось. Поэтому она без опаски открывала дверь кому угодно. Снаружи стоял доктор, облаченный в легкий прорезиненный комбинезон. В его руке покачивался пузатенький саквояж с медицинской эмблемой на кожаном боку: острый меч, охваченный хищными языками пламени. За спиной врача маячили фигуры карантинщиков с огнеметами наперевес. На их рукавах красовались точно такие же эмблемы.
– В чем дело, док? Я сменила флаг на дверях. – Элька недвусмысленно погладила рукоятку заткнутого за пояс бластера.
– Сегодня тринадцатый день, – мрачно заявил врач. Его голос сильно искажался дыхательной маской и напоминал поросячье хрюканье. – Тринадцатый день паралича. Вы понимаете, что это означает?
Элеонора кивнула. Она прекрасно знала, что это означает. Больной пепельной немочью на четырнадцатый день встает с постели. Его измененное инфекцией тело становится неуязвимым для оружия и, подчиняясь неведомому инстинкту, начинает истреблять всё живое вокруг.
– Войдите, – Элька уступила доктору дорогу. – А солдаты пусть пока подождут. Я скажу, когда будет можно.
Доктор вежливо прикрыл за собой дверь и приблизился к больному. Он заглянул в лицо Жака и пощупал его пульс рукой, защищенной толстой металлизированной перчаткой. Он действовал, как любой другой врач, за одним маленьким исключением – медицина бессильна против немочи. Единственное, что мог сделать лекарь, – это предотвратить появление живых мертвецов.
– Здравствуйте, ваше величество, король Тинор Четвертый, – прошептал врач и поклонился Жаку.
– Что вы сказали? – переспросила Элька, заглядывая ему через плечо.
– Король Тинор Первый вчера умер, – печально ответил врач. – Второй и третий клоны покончили с собой еще раньше. Сразу, как только заметили первые признаки болезни. Второй раз в истории Эстеи четвертый клон стал королем, и точно так же, как в те далекие времена, только на один день. Тысяча триста лет назад королем был Кельм Четвертый. Тогда на планете, как и сейчас, свирепствовала пепельная немочь, и точно так же четвертый клон короля властвовал всего один день.
Доктор достал из своего саквояжа перстень с печаткой и надел его на палец Жака. Кольцо плохо держалось на оголенной кости и со звоном упало на пол.
Элеонора выдернула из-за пояса бластер. Сегодня состоится ее последний бой. Он будет коротким и жестоким. Ей не суждено победить в этой схватке. Сегодня Элеоноре предстоит сделать всего два выстрела. Первый прекратит мучения Жака, второй – обеспечит ей возможность присоединиться к любимому в тех местах, откуда никто и никогда не возвращался.
Доктор обеспокоенно наблюдал за ее приготовлениями. Кто знает, что может прийти в голову сумасшедшей жене четвертого клона? К тому же инопланетянке.
– Скажите, док, почему я не заболела? – поинтересовалась Элька, нервно щелкая предохранителем бластера. – Я ведь не пользовалась никакими защитными средствами. Может быть, я не подцепила эту дрянь, потому что родилась на Земле?
– Я и сам много думал об этом, – невнятно пробормотал врач, – но как раз вчера я читал одну занятную летопись времен Кельма Четвертого. Ее написал придворный врач той легендарной эпохи. Мой прямой предок, между прочим, – с плохо скрываемой гордостью подчеркнул доктор. – Так вот, оказывается, к инфекции невосприимчивы грудные дети и беременные женщины. Это подтверждается и моими наблюдениями. Думаю, что подобный феномен связан с наличием специфических антител в кровеносных системах грудничков и еще не родившихся детей.
– Я не грудной младенец, – пробормотала Элька. – Следовательно…
– Вы беременны, ваше величество.
– Я думала, это простая задержка из-за стресса, – она закрыла глаза.
– Поздравляю вас. Хотя, конечно, ваш потомок никогда не сможет претендовать на престол, ибо не является клоном короля.
– Заткнись, док! – рявкнула Элька. – Не мешай мне думать.
Врач с тоской посмотрел на дверь, за которой дежурил взвод солдат. Может быть, они придут ему на помощь, если эта измученная женщина окончательно спятит?
Элька медленно нарезала круги по комнате. Ее взгляд бессмысленно скользил по цветастым гобеленам, закрывавшим серые каменные стены. Время от времени она задумчиво чесала затылок рукояткой бластера. Давно немытые волосы взъерошивались и застывали во взлохмаченном состоянии черными скользкими сталактитами.
– Скажи, док, аппарат для переливания крови у тебя с собой?
– Как всегда, – врач с готовностью похлопал рукой по саквояжу, не совсем понимая, зачем его об этом спрашивают. С тех пор как пришла немочь, ему еще ни разу не приходилось делать переливание крови.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнула Элька и распахнула дверь комнаты.
– Что вы задумали? – Доктор приподнялся со своей табуретки, но Элеонора даже не взглянула в его сторону. Она высмотрела на лестнице воина с самой значительной нашивкой на рукаве и поманила его пальцем.
– Лейтенант, войдите. У меня к вам дело государственной важности.
Крупного от природы парня скафандр высокой защиты сделал просто огромным. Боец карантинной службы едва сумел протиснуться в дверь. Он остановился на пороге, не решаясь пройти дальше и не зная, куда спрятать ствол огнемета. Находиться в присутствии коронованных особ с оружием в руках могли только охранники и телохранители. Он не был ни тем, ни другим.
– Не смущайтесь, лейтенант, проходите. Присаживайтесь. – Элька пододвинула ему стул.
– Не могу сесть, ваше величество. Устройство скафандра не позволяет, – застенчиво прогудел лейтенант.
– Ах да, извините, – понимающе кивнула Элька, хотя она прекрасно знала, что в скафандрах этого типа можно спокойно сидеть, лежать и даже кувыркаться. Просто боец не хотел отходить от придворного этикета.
– Слушайте меня внимательно, лейтенант, – она сделала паузу и вопросительно посмотрела на лицевую часть его шлема. Сквозь тонированное стекло не видно глаз, и солдат не поднял «забрало», как принято в подобных случаях. Немочь диктовала свои законы, которые были сильнее королевских указов и элементарного приличия.
– Лейтенант Соримэр. – Шлем слегка склонился в поклоне.
– Соримэр, слушайте внимательно мою просьбу. Вы, конечно, можете ее не выполнить и поступить по инструкции и вас за это только похвалят, ибо король, которого я хочу спасти, при смерти. – Элеонора посмотрела на Жака.
– Вы хотите спасти короля?! – хором воскликнули доктор и лейтенант.
– Это невозможно, – добавил врач и решительно замотал головой. – Полный бред с медицинской точки зрения.
– Слушаюсь и повинуюсь, ваше величество, – ответил Соримэр. Его голос звучал внушительно и отдавался легким эхом, будто он говорил в пустое ведро.
– Отлично. – Элька подошла к лейтенанту и положила руку ему на плечо. Для этого ей пришлось встать на цыпочки. Большой рост не относился к ее достоинствам. К тому же этот карантинщик оказался очень высоким. Почти таким же высоким, как Жак.
– Ты можешь отличить человека, который переболел пепельной немочью и изменился? Который готов убивать… Ну ты понимаешь?
– Вы хотите сказать, могу ли я узнать дарлока? – переспросил офицер. – Его даже ребенок узнает. Он похож вот на него.
Лейтенант махнул рукой в сторону Жака. Элеонора проглотила комок, который непонятно откуда появился у нее в горле, и, стараясь говорить спокойно, задала следующий вопрос:
– Твое подразделение сможет справиться с дарлоком?
– Безусловно, – карантинщик с готовностью щелкнул каблуками. – Если он свежий, то легко. Другое дело, когда дарлок застарелый. Тогда его кожные покровы затвердевают, и очень трудно бывает… – он смущенно умолк на полуслове.
– Слушай приказ, – Элька слегка выпятила грудь и немного приосанилась. – Я, Жак, то есть король Тинор Четвертый, и доктор останемся здесь. Выставь вокруг дома посты. Расставь людей так, чтобы мышь не проскочила. Арбалетчики на крышах и всё такое. Ну ты лучше меня знаешь.
– Да, ваше величество.
– Не забудь про канализацию. Перекрой все тоннели.
– Понял, ваше величество.
– Через двадцать четыре часа, если никто не выйдет, сожги дом и убей короля.
– Будет исполнено.
– То есть как это никто не выйдет! – Доктор взвился со своей табуретки и едва не подскочил до потолка. – Я не собираюсь оставаться здесь. Лейтенант, у вас же есть инструкция! В конце концов, вы должны подчиняться только мне!
Элеонора измерила врача взглядом и положила палец на спусковой крючок.
– Если доктор выйдет один и раньше, чем через сутки, убей его, – процедила она сквозь зубы. – Когда всё закончится, я тебя не забуду, лейтенант.
– Лейтенант Соримэр, ваше величество, – офицер еще раз щелкнул каблуками и вытянулся в струнку. Казалось, он стал еще выше, преисполненный гордостью от возложенной на него ответственной миссии.
– Я помню, Соримэр. Ступай.
– Постойте, а как же я? – Доктор попытался увязаться за лейтенантом, но дуло направленного на него лучемета заставило его застыть на месте.
– Ты нужен мне здесь, док, – сказала Элька.
– Зачем? – простонал врач, с тоской провожая взглядом карантинщика. – Отпустите меня, ваше величество. У меня двое детей. Ты хоть понимаешь, что обрекла меня на смерть, сука?! – неожиданно заорал он. – Солдаты теперь не выпустят меня!
– Остынь, – она ткнула врача лучеметом в грудь. – Остынь и приготовь всё для переливания крови.
– От кого и кому я должен переливать кровь?! – Доктор в отчаянии поднял руки к потолку, почерневшему от свечной копоти.
– Мою кровь ты будешь качать королю Тинору Четвертому, а его кровь закачаешь мне. Организуешь замкнутый цикл.
Врач бессильно опустился на пол и снизу вверх удивленно уставился на Эльку.
– Вы хотите, чтобы я… От вас… – он ткнул в Элеонору скрюченным пальцем. – К нему…
Врач перевел палец на то, что осталось от Жака.
– Это же просто протухший кусок мяса, нашпигованный смертельной инфекцией!
Эти слова стоили врачу двух зубов. Элька медленно вернула на пол пятку, которой нанесла молниеносный удар в челюсть доктора, вбив дыхательную маску ему в рот. Резко выдохнув, она повернулась к Жаку. Он действительно был похож на полуразложившийся труп с уже проступившими костями и раздутым от газов животом. Пустить в свое тело его кровь означало быструю и мучительную смерть, если не от инфекции, то от трупного яда. Смерть для нее и для их ребенка, но она должна использовать все шансы для спасения любимого. Если ее кровь действительно содержит антидот, то он может уничтожить заразу в теле мужа. Стоило попробовать.
– За работу, док!
Врач перестал ползать по дощатому полу, где он зачем-то собирал собственные зубы, и занялся делом. Открыл свой саквояж и разложил на столе инструменты, внушающие ужас любому непосвященному.
– Ваше величество, – прошепелявил он. – У вас еще есть шанс одуматься. Вспомните о том, что вы носите под сердцем единственного потомка принца Дкежрака.
Врач преднамеренно назвал ее мужа прежним титулом и именем. Он рассчитывал разжалобить Эльку, но она была непреклонна. Свежеиспеченная королева легла на кровать рядом с Жаком. Когда-то это было очень удобное супружеское ложе, теперь оно должно было превратиться в общую могилу, где их подвергнут огненному погребению.
Элька сама закатала рукав и подставила сгиб руки под острую длинную иглу.
– Может быть, вы измените свое решение? – еще раз спросил доктор, в нерешительности застывший над Элеонорой. – Может быть, будет разумнее ограничиться инъекцией порции вашей крови больному?
– Он весит раз в пять больше меня, и стакан моей крови ничего не изменит. Придется мне поработать фильтром. Начинай! – твердо приказала она и красноречиво щелкнула предохранителем на лучемете.
Холодный металл безошибочно вонзился в вену. Доктор хорошо знал свое дело. Недаром он слыл лучшим придворным врачом. Еще одна игла вошла в артерию. Через минуту доктор повторил те же манипуляции с Жаком. Загудел компрессор, и густая бурая кровь ее мужа толчками двинулась к Элькиной руке по прозрачной трубочке. Навстречу ей по другой трубке потекла алая и светящаяся жизнью кровь молодой женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86