Некоторое время Сульг хмуро разглядывал его; убитый был ниже ростом, но шире в плечах. Норлок нагнулся, быстро разрезал ремни, отодвинул чужой нож, колчан, полный полосатых стрел, и распустил завязки рубахи из тонкой мягкой кожи.
– Гоблины – не мясо! – на всякий случай подсказал овражник, вытянув шею, чтоб лучше видеть, что делает хозяин. – Хочешь съесть?
– Хочу снять рубаху, – сквозь зубы проговорил Сульг. Он задел локтем раненый бок и поморщился. – Моя теперь никуда не годится… а бродить по лесу голым по пояс – удовольствие небольшое.
Норлок стянул с мертвого лучника рубаху и отбросил в сторону. Карманы меховой безрукавки гоблина оказались набиты полосками сушеного мяса, которое Сульг, поколебавшись, признал вполне съедобным.
Овражник, приоткрыв рот, наблюдал, как хозяин надевает рубаху, снятую с мертвого гоблина, и завязывает ремешки на рукавах.
– Хватит глазеть, – бросил Сульг. – Неси мою куртку.
Овражник притащил располосованную чужим клинком куртку и сокрушенно вздохнул, разглядывая дыру.
– Плевать, – философски сказал норлок, осторожно, стараясь не задеть раненый бок, натягивая куртку и рассовывая по карманам вяленое мясо. – И так сойдет…
Застегнув перевязь с мечом, он убрал в ножны клинок Фиренца и проговорил:
– Так… Можно отправляться дальше. Дело за малым.
Сульг быстро оттащил трупы в кусты и бросил туда же оружие гоблинов.
– Идем, – скомандовал он овражнику. – Надеюсь, их не скоро хватятся. Но все же рано или поздно забеспокоятся, так что надо уйти как можно дальше. Захвати мою рубаху, пригодится.
Овражник поспешно подобрал мокрую тряпку и посеменил следом, испуганно оглядываясь на кусты.
Земли гоблинов замыкала длинная гряда, две вершины горы вонзались в низкое небо. Дальше начинались земли ктухов-звездочетов. Когда-то, очень давно, норлоку довелось видеть одного ктуха и даже говорить с ним. Сульг помнил разговор так ясно, словно он произошел вчера, но не потому, что звездочет сказал тогда что-то умное, а из-за того, что последовало сразу же за встречей. Норлок попал тогда в лапы хетхи, и смерти удалось избежать лишь чудом.
К вечеру Сульг был уже довольно далеко от того места, где произошла стычка с гоблинами. Несколько раз он останавливался и прислушивался, потом продолжал путь. Овражник выглядел вполне довольным жизнью: он ухитрился поймать несколько мышей, разжиревших к осени, и съел их на ходу. Крепкие зубы гнома без труда перемалывали кости, а в качестве закуски он уплетал лесные орехи, разгрызая толстую скорлупу точно белка. Про гоблинов он уже забыл. Сульг жевал сушеное мясо, раздумывая, что еще пара дней – и он ступит на землю амулета. Прожевывая жесткое мясо, он пытался представить, как выглядит чудовище-суон, охраняющее амулет, потом тряхнул головой. Что гадать? Совсем скоро предстоит его увидеть. Норлок прибавил шаг и тут же почувствовал, как по телу снова поползли теплые струйки: кровь никак не желала останавливаться. Он забрал у овражника влажную рубаху и прижал к ране. Пора искать место для ночевки – за ночь рана затянется и перестанет кровоточить. Сульг засунул в рот еще один кусочек мяса и поежился. Становилось зябко. В кармане лежали трут и огниво, но разводить костер было небезопасно, мало ли кто мог пожаловать, привлеченный запахом дыма. Сульг кинул комок ткани овражнику, и тот со всех ног бросился на поиски воды.
– Дойдем вон до той сосны, – сказал норлок, когда гном протянул ему намоченную в воде рубаху. – И будем отдыхать. Там гоблины нас не достанут.
Сульг сидел на камне, выкручивая мокрую тряпку. Кровь наконец-то остановилась, рана болела, но не сильно. Он привстал и огляделся. Позади лежала земля гоблинов, почти неразличимая в наступающих сумерках и вечернем холодном тумане. Слева возвышались горы, справа тянулось сухое болото, окутанное сизым дымом, – горящие торфяники. Впереди и чуть внизу темнел лес, за которым обитало чудовище, носившее в себе амулет.
Теперь норлоку стало ясно, почему все племя гоблинов не мчится за ним по пятам: торопиться им было некуда. Дойдя почти до границы их земли, беглец мог либо повернуть назад и добровольно отправиться в лапы хозяев, либо вскарабкаться в горы и там опять-таки рано или поздно наткнуться на гостеприимных обитателей здешнего края. Конечно, оставался еще путь вперед, но он был немногим лучше, чем предыдущие два.
Сульг мрачно разглядывал каменистые отроги пологих гор вдалеке, где хозяйничали ктухи, и поросший редкими соснами склон. Было ясно, что пробраться к амулету нет никакой возможности. Все пространство – от каменистой осыпи, где находился норлок, и до предгорья земель ктухов – было покрыто буро-зеленой шевелящейся массой влажных гниющих растений. Овражник вскарабкался на камень и замер, уставившись на вздыхающую и чавкающую бурую кашу. Глаза у него стали круглыми, точно он увидел гоблинов. Гном слез с камня и прижался к ногам норлока, как испуганная собачонка.
– Что это?
– Слуут, – неохотно сказал Сульг, чувствуя дрожь, сотрясающую щуплое тельце гнома.
Внизу, там, где начиналась узкая полоска пожухлой травы, валялись грязные скомканные тряпки. Норлок прищурился: похоже на клочья меховых штанов, которые носили гоблины. Чуть дальше валялся один башмак, за ним чисто обглоданная желтая кость. Кто-то все-таки пытался пройти через равнину, а может быть, просто неосторожно приблизился к опасному месту, и слуут поймал несчастного.
– Он живой?
– Конечно. – Сульг глядел вниз, досадливо прикусив губу. – Живой… живее не бывает…
– Пойдем туда? – с опаской спросил гном. – Как пройти?
– Никак, – буркнул норлок.
Бурая масса, похожая на ворох полусгнивших водорослей, на самом деле была опасным хищником, поджидавшим добычу: оленя, кабана, бурундука, любое существо с теплой кровью, неосмотрительно оказавшееся рядом. Подпустив их поближе, слуут атаковал «лапами», сформированными из лозы и веток, так стремительно, что жертва не успевала даже разглядеть молниеносного движения. Гоблин, оказавшийся неподалеку от слуута, скорее всего, не успел и крикнуть, как чудовище сбило его с ног и потащило в глубину холодной полуразложившейся массы. Последнее, что он слышал, захлебываясь слизью, было довольное чавканье слуута.
Сульг вздохнул.
Уничтожить слуута было невозможно: огонь не зажжет влажное, покрытое слизью «тело», а к холоду слуут был совершенно нечувствителен. Рубить мечом или топором – все равно что пытаться разрубить кашу. Самое умное – держаться от него как можно дальше, но как раз это в планы норлока не входило.
Сульг хмуро разглядывал слуута. Огромная масса ворочалась, чавкала, вздыхала: хищник беспокоился.
– Шевелится, – испуганно сообщил овражник, готовый дать стрекача, удрать подальше от чудовища.
– Чует кровь, – пояснил Сульг, мельком взглянув на комок окровавленной ткани, что валялся на камнях.
Овражник струхнул:
– Доберется сюда?
– Попытается. – Сульг поднялся с камня и направился к скале.
– Попытается? Съест?
– Не съест, но достать попробует. Почуял добычу. Но по камням он не пройдет. Будь мы на земле – сожрал бы за милую душу… А камни слуут не любит. Так что, если хочешь жить, – далеко не отходи.
Сульг сел под скалой, пошарил по карманам, вытащил несколько кусочков сушеного мяса, твердого, как камень, разорвал клыками и принялся жевать, поглядывая на равнину, где шевелился слуут, выбрасывая лапы из вязкой бурой массы, цепляясь за камни и неохотно отступая. Норлок размышлял, как обойти слуута и сколько времени может понадобиться на это. Нечего было и думать о том, чтобы допытаться обогнуть его по торфяникам: под тонким слоем зыбкой почвы таились огненные ловушки. Да и слуут вполне мог двинуться следом, ползучий хищник хоть и казался громадным ворохом гнили, но при необходимости мог передвигаться очень быстро, к тому же огня он не боялся…
Сульг отыскал последний кусочек мяса и отправил в рот. Придется повернуть назад, подняться в горы и попытаться обойти слуута горными тропами. Блуждать в незнакомых горах, кишащих гоблинами, опасно, но сгореть заживо в огненной яме или попасть в лапы слуута нисколько не лучше.
Овражник посидел, почесывая в голове, потом соскользнул с камня и исчез. Сульг проводил его рассеянным взглядом. Скоро гном вернулся, таща за хвост существо, похожее на здоровенную крысу. Подойдя ближе, он бросил добычу к ногам хозяина. Вид у овражника был чрезвычайно самодовольный. Сульг поглядел на него, перевел взгляд на мертвого зверя, бурого, мохнатого, с четырьмя черными полосами по спине.
– Ну? – спросил норлок.
– Каменная крыса! – гордо сообщил овражник. – Подходить близко страшно. Убил камнем – швырнул издалека.

– Молодец, – похвалил Сульг. Он наклонился и приподнял губу убитого зверя: блеснули длинные желтые клыки, острые, как кинжалы. – Ну и тварь…
– Ешь, – щедро предложил гном. – На двоих хватит. Каменные крысы жирные к осени. Много мяса и сала.
Норлок задумчиво рассматривал крысу.
– Я бы съел, конечно, – признался он, – да костер раз водить нельзя, гоблины учуют. А сырых крыс не ем.
Овражник расстроился. Он глядел на тушку, глотая слюнки, – не терпелось приступить к трапезе.
– Оставлю тебе половину, – твердо сказал овражник, упиваясь собственной щедростью.
– Договорились.
– Там внизу ручей, – сообщил гном, усаживаясь на землю и подтягивая крысу поближе. – Может, рыба?
– Поглядим…
Сульг откинулся на скалу и закрыл глаза. Навалилась усталость, к которой примешивалось чувство безысходности.
Неподалеку чавкал овражник, хрустел костями, причмокивал, облизываясь. Вскоре, с набитым ртом, он сообщил:
– Твоя половина!
Сульг приоткрыл глаза, поглядел на окровавленные останки крысы, на клочья бурой шерсти и усмехнулся:
– Оставь на утро. Хоть кто-то будет сытым.
– Нет, – твердо сказал овражник, тщательно облизывая грязные пальцы. – Твоя половина.
Наевшись, он долго бродил вокруг, затем вскарабкался на камень, разглядывая слуута. Бурая масса не шевелилась. Овражник слез с валуна и подошел к норлоку:
– Куда завтра?
– В горы, – не открывая глаз, ответил норлок. – Прямиком в гости к гоблинам. Они нас заждались.
Гном заволновался:
– Нельзя в гости к гоблинам! Убьют, разорвут на мелкие кусочки!
– Придется, – проговорил норлок неохотно. – Через слуута не пройдешь.
– Не пройдешь? – упавшим голосом переспросил овражник. – А попробовать?
Сульг вздохнул. Он стряхнул дрему, поднялся с камня, взял полуобглоданную крысу за хвост и направился к слууту. Остановившись на безопасном расстоянии, норлок размахнулся и швырнул тушку. Две огромные лапы взметнулись в воздух, раздался то ли всхлип, то ли чавканье, слуут колыхнулся и снова замер выжидательно.
Овражник глядел на норлока остановившимися глазами.
– Вот так-то! – назидательно сказал Сульг. – Нечего и пробовать. И двух шагов сделать не успеешь, как эта тварь сожрет. А справа – горящие торфяники, огненные ловушки. Сгоришь живьем, понятно?
Он вернулся на прежнее место под скалой. Раненый бок давал о себе знать, и норлок, сунув под голову свернутую куртку, улегся на каменистую почву, держа в поле зрения полосу редкого леса.
– Переночуем здесь. Скоро стемнеет, лезть в горы в темноте просто глупо. Может, гоблины сюда ночью не сунутся.
– А если сунутся? – опасливо спросил овражник. – Что тогда?
– Умрем, как герои, – пообещал Сульг.
Перспектива умереть героями привела гнома в сильнейшее беспокойство. Он бродил возле норлока, ковырял босой ногой камни, что-то сокрушенно бормоча под нос, и тоскливо вздыхал.
Сульг уже собирался сказать, что пошутил, когда овражник внезапно нарушил молчание:
– Вернешь меня на место? В овраг, где мой дом? Норлок хмыкнул и заложил руки за голову.
– Если не забуду, – сказал он.
Сульг хотел добавить еще что-то, но замер. Возникло неприятное тревожное ощущение чужого взгляда. Норлок медленно подтянул меч, осторожно повернул голову. Кто-то находился неподалеку. Кто-то, кому удалось проскользнуть через лесок так, что Сульг его не заметил и не учуял.
Он ожидал увидеть высыпавших из леса гоблинов с луками на изготовку, но никого не было. По-прежнему осторожно и медленно норлок поднялся, сжимая рукоять клинка, обшаривая настороженным взглядом большие валуны, россыпь камней поменьше, редкие деревья, лес, где уже сгущались холодные осенние сумерки. На опушке леса стоял волк.
Сульг опустил оружие, чувствуя облегчение. Это всего лишь зверь, рослый, крупный, с густой серой шерстью, тяжелыми крепкими лапами и седой мордой. Отъевшиеся за лето хищники пока что неопасны, вряд ли они станут нападать, когда в лесу для них полно еды.
Мгновение волк стоял, спокойно глядя на норлока желтыми глазами, потом повернулся и неторопливо затрусил к торфяному болоту. Сульг проводил его глазами. У кромки горящей равнины волк остановился, словно колеблясь, и оглянулся. Чувствуя внезапный холодок под сердцем, норлок встретил его взгляд, растерянно глянул на притихшего гнома, подхватил куртку и неуверенно двинулся следом, все еще сжимая в руке меч. Пройдя каменистую осыпь, Сульг остановился, с недоумением наблюдая за странным зверем. Неподалеку ворочался и чавкал слуут, выбрасывал лапы, стремясь нащупать близкую добычу. Впереди тянулись торфяники, плыл сизый едкий дым, пахло гарью. Норлоку чудилось, что он слышит рев и гул подземного пламени, не угасающего сотни лет.
Сейчас волк повернет назад. Он должен бояться огня, как любой другой зверь: Только Сульг подумал об этом, как волк ступил на зыбкую почву. Идти за ним – верная смерть.
Волк замедлил бег, оглянулся.
И Сульг, помедлив, двинулся следом, на ходу убирая меч в ножны. Овражник поспешил за хозяином, от ужаса заплетаясь в собственных ногах. Когда он растянулся в очередной раз, норлок ухватил его за шиворот, и гном повис в руке, оцепенев и на всякий случай поджав ноги.
Норлок шел над бушующим морем огня, сквозь подошву сапог ощущая горячую землю, пытаясь не думать о том, что творится там, в сердце огненного урагана, чувствуя, как по спине ползут ледяные мурашки, а сердце стучит так, словно хочет проломить грудную клетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48