– Вы были близки с вашим отцом? – терпеливо повторил маркиз.
Эвелина тяжело вздохнула, стараясь вспомнить свою Прежнюю жизнь.
– Папа много работал. Много ездил по свету. Он был очень… занятым человеком. Иногда он не бывал дома неделями. Но он был моим отцом. Моим единственным родителем. Ну, не считая Салли…
– Салли?
Что-то шевельнулось у Эвелины в груди при одной мысли о веселом, румяном человеке, который старался заменить ей отца и мать.
– Это управляющий делами моего отца.
– И вы с ним сблизились?
– Очень сильно. Он практически вырастил меня.
– Какое отношение он имел к вашему воспитанию?
– Моя мать, ну… она не была создана для того, чтобы быть женой дипломата.
– Как это?
– Она ненавидела все эти перемены и переезды. Я знаю, ей не нравилось жить за пределами Англии. Каждый раз, когда отец получал новое назначение, у нее начиналась истерика. Она не могла привыкнуть к новым обычаям, новым людям, даже к новым домам. Она была англичанкой до мозга костей. И ей хотелось, чтобы все на свете тоже были англичанами.
– Есть такие семьи, которые остаются в Англии, пока глава семьи служит за границей.
– Но у нас было по-другому. Отцу хотелось, чтобы мы никогда не разлучались.
– Однако кочевать с места на место… Не иметь никакой стабильности в жизни…
– Ну и что в этом плохого? Зато я знакомилась с замечательными людьми, могла посещать экзотические страны.
– И где сейчас этот Салли?
Небо у них над годовой заволокло тучами, солнце скрылось. Эвелина оглянулась и увидела, что мисс Миртл и верзила лакей остановились неподалеку – так близко, что могли услышать их беседу.
– Вы думаете, будет гроза?
– Вряд ли, – сказал лорд Баркли, поигрывая набалдашником своей эбонитовой трости.
– Так когда же я буду иметь честь познакомиться с Салли?
– Не могу с вами согласиться. Мне кажется, начинается дождь, Нам лучше возвратиться назад, а то ваша матушка будет метать громы и молнии.
– Поздно, – небрежно заметил он, приветливо кивнув двум дамам – леди Баркли и леди Фонтейн, которые приближались к ним.
Миновав. Джастина с Эвелиной, обе дамы заговорщически переглянулись и принялись возбужденно перешептываться.
Маркиз осторожно заговорил:
– Ваше стремление к уединению мне вполне понятно. Но я осмелюсь просить вас, чтобы вы согласились составить мне компанию сегодня вечером, мисс Амхерст. Видите ли, мне нужна ваша помощь.
– Чем же я могу вам помочь? – с сомнением в голосе спросила Эвелина.
– Вы можете защитить меня от вереницы молодых крошек, которых моя мать будет расхваливать на все лады. Не важно, что матушка говорила до этого – эта женщина ведет против меня военную кампанию. А я занимаю оборонительную позицию в окопах.
– Ну что ж, в таком случае могу вам только посочувствовать. Я сама не хочу выходить замуж. Однако я не понимаю, чем я в этой ситуации могу быть вам полезна.
– Ваш траур, а также мои обязанности вашего сопровождающего оградят меня от нежелательного внимания со стороны дам.
Эвелина подняла бровь.
– И возбудят нездоровый интерес совсем иного рода.
– Ну и что плохого, если все подумают, что я вами интересуюсь? Главное – мы с вами знаем истинное положение вещей. – Он развел руками, – Мамаши, озабоченные тем, чтобы сбыть с рук своих дочек, на время оставят меня в покое. А моя мать…
– Будет готова, меня придушить!
– Прошу вас!
Эвелина посмотрела в его полные мольбы зеленовато-серые глаза. Эти несколько дней молодой маркиз был очень внимателен к ней и к ее положению, а его мать вела себя, как зубастая гарпия…
– Хорошо. Немного развлечений, которые предлагает светское общество, мне не повредят.
– Благодарю вас.
Дальше они шли молча.
Лорд Баркли в задумчивости потер подбородок.
– Знаете ли, это практически первый случай, когда я самым вопиющим образом ослушался свою мать. Кажется, вы оказываете на меня дурное влияние, мисс Амхерст.
– Подчас один небольшой грех оказывается полезен. Он закаляет волю и формирует характер.
– Или становится первым шагом на дороге в ад.
– А разве то, как вы живете сейчас, – это не ад?
Они обменялись улыбками.
В этот момент где-то вдали послышались раскаты грома.
– Насчет погоды вы не ошиблись. – Маркиз посмотрел на небо. Темные тучи сгрудились на горизонте.
– Я всегда умела предчувствовать приближающуюся грозу.
Но, к сожалению, от этого таланта Эвелины было мало проку.
Глава 4
Эвелина стояла на верхней ступеньке белой мраморной лестницы и с любопытством созерцала оживленную и шикарно разодетую толпу, которая прибыла в тот вечер на бал в Ковентри. Она смотрела на сверкающие бриллианты, замысловатые прически и нарядные платья дам – и манеры светской львицы возвращались к ней сами собой.
Как только Эвелине исполнилось пятнадцать лет, она вместе с отцом часто посещала светские мероприятия в разных странах мира. Языки, манера одеваться и нравы часто различались, но законы поведения в свете везде были одинаковы. С младых ногтей дочь дипломата усвоила истину, что ледяное спокойствие, прикрытое приятными манерами, является ключом к успеху в любом светском обществе.
– Как дочь высокопоставленного дипломата, вы, должно быть, побывали на множестве роскошных балов, – беззаботно щебетала леди Фонтейн, обмахиваясь кружевным веером и внимательно разглядывая танцующих.
Оркестр в это время играл веселую кадриль, и пары кружились по залу. Эвелина была рада, что благодаря ее трауру в этот вечер никто не посмеет пригласить ее на танец. Она поправила свое шелковое платье и раскрыла черный креповый веер, потому что в зале становилось душно.
Мисс Маделин Фонтейн – семнадцатилетняя девушка с блестящими глазами – встала на цыпочки, разглядывая нарядную толпу.
– Ах, мисс Эррингстон сегодня такая хорошенькая! Какие у нее оборочки на платье! А какая великолепная у нее прическа! Может, Эсме сумеет уложить мне волосы на такой же манер? О, мистер Дарбон! Вы только посмотрите на него! Ну и вырядился! Что у него за жилетка! Фи! Как ужасно! – Девушка захихикала.
– Идемте? – Баркли кивнул в сторону толпы.
Эвелина взяла предложенную ей руку, и они с маркизом стали спускаться по мраморной лестнице, дыша в затылок лорду и леди Фонтейн.
– Как много гостей! – радостно воскликнула Маделин. – Леди Уэллингсфорд будет довольна. О, а вот мисс Абернати! Она очаровательна!
Когда они влились в людской поток, Эвелина начала мысленно подбадривать себя. Она легко плыла в облаке из кисеи и кружева, опираясь на руку Баркли. В воздухе витали тяжелые ароматы: улавливались запахи розы, смешанные с мускусом, гвоздики, фиалки, лаванды. От обильного, бьющего в нос благоухания Эвелину начало мутить. Смех и разговоры слились в неровный гул. Проведя последние несколько месяцев в одиночестве и изоляции, бедная девушка чувствовала себя брошенной в ведро с водой только что пойманной, еще живой рыбой, со страхом и безысходностью ожидающей, когда ее начнут потрошить.
Баркли наклонился над ее ухом:
– Наверное, это чересчур для вас. Насколько я знаю, в другом конце зала обычно более спокойно.
Эвелина кивнула. Лорд Баркли что-то сказал своим кузинам и повел ее по длинному, заполненному людьми коридору в отдаленную часть бальной комнаты. Из-за давки Эвелину прижали к маркизу. Она старалась не замечать напряжения, которое испытывала при каждом прикосновении к его телу.
Эвелина была здоровой девушкой двадцати двух лет, а лорд Баркли – чересчур привлекателен. Однако девушке вовсе не хотелось, чтобы у него появлялись какие-то мысли на ее счет. В ее жизни и без того все слишком запутано. Не хватало еще нового осложнения в виде красавца маркиза!
Когда они покинули набитую до отказа бальную комнату и вошли в просторный, украшенный золотом холл, Эвелина вздохнула с облегчением. Люди сидели или стояли парами или группками по три-четыре человека, пили и неспешно беседовали. Мимо них проходил слуга с шампанским. Баркли взял у него два фужера и протянул один из них Эвелине.
Она медленно пила шампанское, наслаждаясь его терпким вкусом.
– Сеньорита Эвелина! Неужели это вы? – услышала девушка раздавшийся за ее спиной глубокий баритон и удивленно оглянулась.
К ней подбежал высокий темноволосый смуглый джентльмен, одетый в черный строгий костюм. Лицо Эвелины озарила улыбка.
– Анхель! Сколько лет, сколько зим!
Молодой человек схватил ее руку и поднес к своим губам.
– Сеньорита Эвелина, – сказал он по-испански. – Вы стали еще красивее, чем были, когда я видел вас в последний раз.
– С тех пор прошла целая вечность, Анхель, – ответила она также по-испански. В порыве чувств Эвелина наклонилась к молодому человеку и в знак приветствия расцеловала его в обе щеки.
Он плутовски улыбнулся, показав ослепительно белые зубы.
– Когда я видел вас в последний раз, вы отгоняли от своего отца эту ужасную сеньору Морпоренду.
– После того как я расправилась с ней, она больше не захотела оставаться с нами в одной стране.
– Она была настоящая ведьма.
– Ну а вы как? Как Мерседес? И что стало с сеньоритой Изабеллой?
Театральным жестом юноша прижал к груди свою руку в белой перчатке.
– Ах, друг мой, она разбила мне сердце!
Эвелина широко улыбнулась.
– Асами вы с тех пор успели разбить, наверное, не меньше сотни женских сердец.
– Ну, разве что всего несколько – то здесь, то там. Но не будем об этом. Я не люблю сплетничать.
Чтобы напомнить о себе, лорду Баркли пришлось прокашляться. Эвелина, спохватившись, снова перешла на английский. Только сейчас она сообразила, что Баркли во время ее разговора со старым знакомым, должно быть, чувствовал себя не очень уютно.
– Маркиз, я хотела бы представить вам моего дорогого друга сеньора Анхеля Ароласа.
Анхель поклонился, очаровательно покраснев.
– К вашим услугам, милорд.
– Откуда вы знаете друг друга?
– Мы с сеньоритой Эвелиной познакомились в те времена, когда мы были еще вот такими. – Молодой испанец поднял руку на уровень бедра, показывая, какого они оба были роста. – Я прав?
– Что касается вас, Анхель, вы были тогда намного меньше, – поддела его Эвелина. Она повернулась к лорду Баркли и объяснила: – Отец Анхеля – испанский дипломат. В течение многих лет мы виделись от случая к случаю.
– Благодаря сеньорите Эвелине жизнь в Кадисе стала сносной.
– Ваш отец сейчас в городе? – спросил маркиз, сделав еще один глоток шампанского.
– Я и сам точно не знаю, где он сейчас, – он поистине неуловим!
– Джастин! – раздался от дверей недовольный пронзительный голос.
Леди Баркли стояла в дверях с невзрачной молодой девушкой, с ног до головы одетой в фиолетовое… Даже перышки на ее тюрбане и те были ужасающе лилового оттенка.
– Ради Бога, удели мне внимание, Джастин. Мисс Феклсби требуется кавалер для танцев. – Мать лорда Баркли угрожающе нахмурилась.
Молодая девушка вспыхнула до корней волос и стыдливо отвела глаза.
Эвелина наклонилась к маркизу и прошептала:
– Ну ступайте же, милорд! Спасите бедную девочку. А я тем временем смогу спокойно побеседовать с Анхелем, не мешая вам.
Джастин был уже готов отказаться, как вдруг в комнату вошли три матроны и с любопытством стали наблюдать эту сцену. Баркли неловко поклонился:
– Итак, меня зовет долг. Но я скоро вернусь.
С гордо поднятой головой Джастин подошел к своей матери. Ее глаза вспыхнули злорадством. Молодая девушка вздохнула с облегчением.
– Давайте пойдем на свежий воздух: там мы сможем поговорить без свидетелей. – Анхель протянул Эвелине свою руку.
Вечерний воздух был прохладен и свеж. Он пах розами и хвоей. В темном безоблачном небе сияли звезды, и тускло светила луна. Они молча шли по тропинке в саду и слушали, как под ногами у них, шуршит галька. Эвелина вздохнула. Она знала Анхеля много лет и могла быть с ним откровенной. До определенной степени.
– Я слышал о вашем отце, Эвелина, – сказал он по-испански. – Он был очень хорошим человеком. Я искренне соболезную вашему горю.
Эвелина медленно кивнула.
– Спасибо.
– Признаться, я очень удивился, снова встретив вас в Англии.
– Почему?
Юноша поджал пухлые губы.
– Мой отец рассказал мне… о том, что случилось.
– Это было… так ужасно! Каждый раз, когда я вспоминаю об этом, мне становится нехорошо.
Анхель бережно положил руку на плечо Эвелины и нежно обнял девушку. От него пахло пряным дорогим одеколоном. Эвелина уткнулась носом в его плечо, наслаждаясь мгновением покоя, а затем медленно отстранилась.
– Я запрещаю себе думать об этом. Но это сильнее меня.
Он кивнул.
– Я всегда боялся, что когда-нибудь мне придется столкнуться с тем, что случилось с вами. Мой отец… Ну… Все это часть их работы. Но тем не менее…
Отец Анхеля тоже работал осведомителем. Все это понимали, но было не принято говорить об этом вслух.
– Вы не испытываете ненависти к англичанам из-за того, что они сделали с вашим отцом? – спросил молодой человек.
Эвелина нахмурилась и ничего не ответила.
Анхель тяжело вздохнул.
– Папа сказал, что вашего отца убили свои.
– Н-но этого не может быть! – воскликнула она, сама не замечая того, что невольно перешла на английский.
– Британцы думают, что он совершил государственную измену. Мой отец этому не верит. Я тоже. Но кто знает, как было на самом деле?
Эвелина недоуменно заморгала.
– Да об этом даже подумать смешно!
– Да.
– Как кому-то могло такое прийти в голову! Я руку готова дать на отсечение, что мой отец не изменник. Он бы скорее умер, чем совершил предательство!
– Не понимаю я этих англичан. Иногда мне кажется, что они… – Анхель покрутил пальцем у виска. – Как по-английски «chiflados»? Сумасшедшие? Но они наши союзники. И нам нужна их помощь, чтобы освободить нашу страну.
Эвелину охватило смятение, Как мог кто-то подумать, что ее отец – предатель? Она бессильно опустилась на холодную, каменную скамейку.
– Все это так страшно!
Анхель сел рядом с девушкой.
– Что вы собираетесь делать?
Она качала головой, все еще не желая верить.
– Ради всего святого, как мог кто-то хоть на минуту представить, что отец может быть изменником родины?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40