— Этот мальчик — определенно лев, ловкий и опасный, вот кто такой Джон Роулетт. Большой, бесстрашный лев.
Он покачал серебряной головой и рассмеялся. Невада смеялась вместе с ним. Потом она спросила:
— Будете ли вы и Джонни снова играть сегодня вечером?
— Я не могу говорить за Джонни, но мы были приглашены на крупную игру, — он откинулся на спинку стула. — Борьба будет очень жесткой. Это будет игра, на которой противники заставят Джонни показать все его способности игрока высшего класса.
Невада почувствовала себя увереннее, у нее появилась надежда. Дотронувшись до руки Короля, она задала следующий вопрос:
— Эти… господа, будут они… э-э… возражать против присутствия леди на игре?
Король Кэссиди накрыл ее руку своей ладонью. Его серебряные брови вопросительно поднялись.
— Ты говоришь о леди, с которой я знаком? — поддразнил он Неваду.
— Это не настоящая леди. Могу я прийти на игру с Джонни?
— Моя дорогая, — со спокойной уверенностью ответил Король, — если у Джона Роулетта достаточно денег, он может привести с собой весь гарем, лишь бы женщины вели себя тихо и не заглядывали в чужие карты.
Она была единственной женщиной среди присутствующих. Она спокойно сидела на бархатном табурете справа от стула Джонни, ее рука по-хозяйски лежала на его правом плече. Небольшой салон с темными стенами из красного дерева, винно-красным ковром и маленьким баром был определенно предназначен для мужчин, но Невада чувствовала себя как дома. Ее не беспокоили запахи виски, дым сигар и случайно вырвавшееся проклятие неудачливого игрока. Находясь в окружении мужчин, Невада вела себя непринужденно и была счастлива провести ночь с Джонни, Королем и четырьмя другими опытными и серьезными игроками в покер.
Реакция на ее присутствие поначалу была различной. Король Кэссиди и богатые скорняки из Нью-Йорка, братья Ноланы, не возражали. Но филадельфийский стальной магнат рассердился и отказывался играть в присутствии Невады, на что Джонни невозмутимо ответил:
— Если леди уйдет, я тоже уйду.
Богатый филадельфиец, боясь упустить смуглого игрока с Миссиссипи, быстро передумал и согласился. Еще в игре участвовал красивый и богатый белокурый молодой человек из штата Огайо, отпрыск семейства, производящего экипажи, который направлялся в Англию, чтобы жениться на отдаленной молодой родственнице королевы Виктории. Белокурый юноша улыбчиво приветствовал Неваду и глупо потратил большую часть времени, изучая ее, а не свои карты.
Джонни, невозмутимый, как и всегда во время игры в покер с высокими ставками, невольно взволновал Неваду, время от времени дотрагиваясь до маленькой ручки, лежащей у него на плече, пожимая ее, поднося к своим теплым губам или просто поглаживая пальцами. Для игрока с каменным лицом это не означало ровным счетом ничего, кроме желания привлечь удачу, которую она приносила ему. Ни на секунду он не заподозрил, что его простые движения заставили сердце Невады биться быстрее.
При очередной сдаче Джонни откинулся назад, чтобы немного расслабиться, и небрежно положил свою длинную руку на колени Невады. Его спокойные черные глаза ни на мгновение не отрывались от зеленого стола, а смуглые пальцы тем временем бездумно гладили и пожимали ногу Невады через шелковое платье и дотрагивались до чувствительного местечка под коленом. Невада задыхалась от радости.
Позже, когда Джонни снял пиджак, расстегнул воротник и подвернул рукава, Невада так настроилась на малейшие движения его плеча, что могла бы определить, какие карты у него в руке, даже не заглядывая в них. Это сильно взволновало ее. Только она одна знала, когда Джонни был в напряжении. Противники, сидящие вокруг стола, видели игрока, который в продолжение всего длинного вечера только поглаживал свои черные усы и сонно опускал густые ресницы, оставаясь спокойным и невозмутимым.
Выражение его лица не менялось независимо от того, какие он получал карты. Но теплые твердые мускулы под пальцами Невады, сжимаясь и расслабляясь, делились с ней его секретами. Это было замечательно опьяняющее, неописуемое ощущение. И Невада, не отрывая глаз от смуглого неподвижного лица, находящегося так близко от нее, испытывала такое наслаждение, как будто они с Джонни занимались любовью.
Ее пристальный взгляд медленно проник под белую рубашку, наполовину открывшую его смуглую грудь, и она почувствовала, как участилось ее дыхание. Что сделает Джонни, если она тихонько подвинет руку с его плеча вниз, тревожно спрашивала она себя. Пытаясь предугадать его реакцию, она мудро решила дождаться подходящего момента.
Пришла очередь Джонни сдавать карты. Ловкими и уверенными, как у хирурга, руками он собрал карты, лежащие на гладком зеленом сукне лицевой стороной вверх. Его лицо было почти скрыто облаком густого сигарного дыма. Джонни раздал игрокам тщательно перетасованные карты и положил перевернутую колоду перед собой. Он поднял свои карты. Быстрым уверенным движением он развернул их ровно настолько, чтобы посмотреть, и снова сложил все вместе. Это было проделано так быстро, что Невада не успела даже взглянуть, что он себе сдал.
Сигара все еще дымилась, зажатая в ровных белых зубах, в черных глазах нельзя было ничего прочесть. Он ждал первой заявленной ставки. Невада не отрывала ладони, прижатой к его плечу, и знала заранее, прежде чем пришел черед Джонни отвечать, что он собирается поднимать банк.
— Ваша очередь, Роулетт, — сказал один из братьев Ноланов.
— Отвечаю на вашу сотню, — сказал Джонни, — и поднимаю еще на пятьсот.
Он передвинул фишки на зеленом сукне. Игра была жесткой и тяжелой. Ни один из игроков не выбыл. Груда фишек в центре стола росла все выше и выше.
На последнем круге Король Кэссиди, белокурый уроженец Огайо и один из скорняков Ноланов выбыли. Джонни остался со вторым Ноланом и филадельфийским стальным магнатом. Рука Невады мягко скользнула по плечу Джонни. Вперед и назад. Приостановившись, она подождала, чтобы посмотреть, не мешает ли она ему. Внимание Джонни было настолько поглощено напряженной игрой, что он даже не заметил, когда ее пальцы скользнули в открытый ворот его белой рубашки. На какой-то момент она задержала руку на выступающей ключице. Затем, сдерживая частое дыхание, Невада поднялась со своего табурета и встала прямо позади Джонни. Она медленно и настойчиво продвигала ладонь ниже и ниже, пока не остановилась прямо над сердцем Джонни. Там ее рука и осталась, сердце Джонни тяжело ударялось в ее открытую ладонь.
Невада совершенно не сознавала, что возбуждало ее больше: щекотание его густых вьющихся волос на груди, тепло его тела или биение его сердца. Это было то же неистовое биение, которое она чувствовала в ту ночь на «Игроке», когда они занимались любовью. И теперь, как и тогда, оно смешалось с ее собственным, оно проникало через кончики ее пальцев, как тогда через ее обнаженные груди.
Если мускулы его спины рассказали Неваде лишь о напряжении Джонни, то его сильно участившийся пульс сообщил ей намного больше. Слыша удары своего собственного сердца в горле, Невада стояла, прислонившись к спинке его стула, зная наверняка, что ее опасный лев собирался забрать всю огромную сумму денег, лежащих на столе, не имея достойных карт в руках.
Сердце Невады состязалось с Джонни, игра ужесточилась, груда фишек выросла еще больше, напряженность в комнате стала почти осязаемой. Ей казалось, что это никогда не кончится, ни один из оставшихся игроков не отступит. А если они не отступят, Джонни будет проигравшим.
Второй из братьев Ноланов наконец покачал головой и бросил карты:
— Господа, для меня это слишком.
Стальной магнат из Филадельфии усмехнулся. Невозмутимое выражение лица Джонни Роулетта осталось без изменений.
— Как вы, Роулетт? — спросил стальной магнат. Джонни ответил на ставку улыбающегося филадельфийца, хотя его сердце бешено билось под рукой Невады. И еще поднял. Улыбка исчезла с лица его противника. Он взволнованно выпрямился на стуле и снова изучил карты. В комнате стояла мертвая тишина. Никто не произнес ни слова, даже не шевельнулся.
— Проклятье, — наконец взорвался оставшийся в одиночестве филадельфиец и сердито отбросил карты. И почти сразу же спросил:
— Может, вы покажете свои карты?
Джонни не ответил. Только лишь спокойно и уверенно взглянул на него. Потом специально для одной Невады раскрыл свои карты так, чтобы никто, кроме нее, не мог их видеть. Пара двоек. Семерка бубен. Король треф. И туз червей. Невада ни улыбкой, ни вздохом не выдала своих чувств. Но ее пальцы непроизвольно сжались над барабанящим сердцем Джонни.
Лев блефовал. И победил.
Глава 20
Неприятности начались в Лондоне.
День их прибытия выдался прекрасным. Яркое солнце, столь редкое на Британских островах, сияло в безоблачном небе, приветствуя сверкающий белый пароход «Звездный свет», когда он вставал на якорь в Саутгемптоне.
Невада с разгоревшимися от возбуждения щеками и сияющими глазами стояла среди пассажиров у перил, одной рукой вцепившись в Джонни, а другой махая собравшимся на берегу. Плавание прошло замечательно. Джонни проводил почти все время с ней. Он был весел и очарователен, и Невада решила, что надо только еще немного подождать, и его сердце будет полностью принадлежать ей.
На пристани Джонни поторопил их занять места в вагоне поезда, который должен был доставить их в Лондон. Поезд был переполнен, они не смогли найти мест, чтобы сидеть вместе. Джонни нашел пару кресел и настоял, чтобы Король Кэссиди и мисс Анабел заняли их. Затем он взял за руку Неваду, боясь, что она отстанет, и потащил ее за собой в поисках места.
Этот вагон был полон. Следующий тоже. Поезд уже трогался, когда Джонни отыскал одно незанятое кресло в передней части вагона, рядом с дремлющим пожилым мужчиной. Джонни с Невадой устремились к этому креслу. Она заняла место, а Джонни, уверяя ее, что ему и так хорошо, стоял в узком проходе, оперевшись плечом о стену, а локомотив уже набирал скорость. Усталость от длинной ночи за покером сказывалась: темная голова Джонни вскоре опустилась на грудь, его сонные глаза закрывались. Невада вскочила с кресла и подергала его за рукав.
Джонни открыл глаза:
— В чем дело?
— В тебе, — сказала она с улыбкой. — Ты падаешь от усталости. Занимай кресло, а я буду стоять. Я ни чуточки не хочу спать.
Джонни устало покачал головой и закрыл глаза:
— Садись на место, Невада.
— Я придумала, — сказала она. — Ты сядешь в кресло, а я к тебе на колени. Я не очень тяжелая.
Сонные черные глаза снова открылись. Джонни усмехнулся.
— Я действительно немного устал.
И Джонни осторожно протиснулся мимо спящего старика, скользнул в кресло и посадил Неваду к себе на колени, обняв ее длинными руками и сцепив пальцы.
— Тебе удобно? — спросила она.
Откинув голову на высокую спинку кресла, он улыбнулся:
— Разбуди меня в Лондоне.
— Конечно, — ответила она и довольно улыбнулась, когда его густые ресницы несколько раз вздрогнули и неподвижно улеглись на высоких смуглых скулах.
Джонни спал беспробудно. Он ни разу не проснулся за всю дорогу до Лондона, а Невада, слишком возбужденная, чтобы спать, наслаждалась каждой милей пути.
Оставив позади промышленные пригороды Саутгемптона, поезд бежал по пышно-зеленой сельской местности Англии, и Невада Мэри Гамильтон подумала, что никогда не видела ничего более приятного. Кроме этого смуглого красивого лица в нескольких дюймах от ее собственного. Она провела много времени, любуясь Джонни так же, как и Англией. Это была замечательная забава — сидеть у него на коленях и неторопливо изучать дорогое лицо, которое во сне выглядело почти мальчишеским. Она тщательно исследовала его, чего Джонни никогда не допустил бы, если бы не спал.
Невада впервые заметила крошечный белый шрам на дюйм ниже его правого уха. И еще один — под его подбородком. Бессознательно сморщив губы, Невада боролась с искушением поцеловать эти крошечные белые шрамы. Кроме них, в лице Джонни не было никаких недостатков. Черные как смоль волосы, разметавшиеся по лбу, гладкое, оливкового цвета лицо, прямой нос, красиво вылепленные губы под аккуратными усами. Джонни Роулетт был образцом красоты для обожающей его молодой женщины, которую Джонни небрежно обнимал во сне.
Джонни не проснулся даже тогда, когда поезд прибыл на станцию, и Невада вынуждена была громко позвать его:
— Джонни, мы приехали. Просыпайся.
Все еще не открывая глаз, Джонни бессознательно пожал широкими плечами, опустился пониже в кресле, крепче обнял Неваду и облизнул губы. Ее собственные губы теперь находились не больше чем в паре дюймов от его. Невада задрожала.
— Джонни, — сказала она снова, более громко.
— М-м-м? — промычал он и стал медленно просыпаться. — Где мы? — спросил Джонни, пытаясь сосредоточиться.
Она улыбнулась и мягко уперлась в его широкую грудь, отодвигаясь.
— Джонни Роулетт, ты самый беспробудный соня в мире!
— Да, мне об этом уже говорили, — ответил Джонни, выпрямился, отпустил Неваду и поправил волосы. — Мы на месте?
— Да, мы уже в Лондоне.
— Тебе понравилась поездка по Англии? — спросил он, позевывая.
— Больше, чем ты думаешь.
На вокзале Король Кэссиди попрощался, но обещал навестить их на этой неделе, и Невада заметила, как вспыхнула мисс Анабел, когда Король поцеловал ее руку и спросил, понравилась ли ей поездка. Джонни усадил Неваду и мисс Анабел в кэб, и Невада наслаждалась поездкой по Лондону с уже отдохнувшим Джонни, глазея на достопримечательности.
Экипаж остановился перед внушительной гостиницей на Брук-стрит, и Джонни помог ей сойти на тротуар. Слуга в ливрее приветствовал их и пригласил в «Кларидж», кланяясь и спеша широко открыть перед ними тяжелые двери гостиницы. Внутри их тепло приветствовал учтивый администратор гостиницы, и Невада, внимательно осмотрев роскошную обстановку, решила, что ей понравился Лондон.
Но потом она вошла в надушенный лифт гостиницы и лицом к лицу столкнулась с высокой, потрясающе красивой женщиной с волосами цвета спелой пшеницы и глазами, подобными изумрудам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42