Если кто-то в состоянии гнева убивает человека, то страдает от этого не его жертва – не говоря, естественно, о кратком миге, а тот, кто совершил преступление. Я полагаю, – продолжала Фоска, – что прощение можно заслужить, даже не говоря о нем ни слова. Оно приходит с течением времени, с мудростью, с пониманием себя. Как только вам становится ясно, что вы способны на те же самые поступки, за которые ненавидите других, вы больше не сможете ненавидеть этих людей, не ненавидя самого себя. Наступит день, когда у вас хватит храбрости поговорить со своей женой, и тогда вы обнаружите, что она уже простила вас в своем сердце точно так же, как вы, по-видимому, простили ее.
– Я простил ее, сотню и сотню раз. Как вы думаете, она когда-нибудь полюбит меня?
– Этого я не в силах сказать, синьор. Любовь заслужить труднее, чем прощение.
– Вы очень добрая, – улыбнулся он. – Ваш муж очень счастливый человек.
– Он не согласился бы с вами, – сказала Фоска.
– Тогда, значит, он слепой глупец, – с горячностью сказал Алессандро. – Слабоумный идиот! Меня не удивило бы, если бы я узнал, что он член правительства!
– Да, он действительно в правительстве, – рассмеялась Фоска.
– Как я и думал, болван. Какая ирония в том, что те люди, которые обладают энергией и проницательностью и могут стать прекрасными руководителями, чаще всего добиваются власти лишь после того, как становятся старыми, бездеятельными и близорукими. Порой я думаю, что мне следовало бы остаться простым моряком. Море – это небольшое королевство, все усилия жителей которого направлены на сохранение порядка, что позволяет им сохранить и жизни.
– Вы были моряком? – спросила Фоска, обрадовавшись тому, что они сменили тему беседы.
Алессандро кивнул.
– Несколько лет. Своеобразная школа жизни. Мой отец воспитывал меня старомодными методами… Это и объясняет присущее мне стремление придерживаться старомодных манер. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, отец направил меня в университет в Падую. В семнадцать я был зачислен в военно-морской флот младшим лейтенантом на боевом судне.
– Таким молодым! – воскликнула Фоска. – Ваши родители, по-видимому, хотели ускорить ваше возмужание?
Он рассмеялся.
– Нет, я полагаю, они пытались замедлить его. У меня тогда была любовная история с девушкой неподходящего происхождения.
– Ваша первая любовь!
– Да. Я вознегодовал на отца за то, что он вмешивается в мою жизнь. Однако, к счастью, у человека, собиравшегося сражаться с турками, оставалось очень мало времени на то, чтобы предаваться грусти. И я очень быстро оправился от сердечной боли.
– Вас за неделю произвели в адмиралы? – поинтересовалась Фоска.
– Нет, на это потребовалось четыре года, – ответил он. – За это время я дослужился только до капитана.
– Это мне внушает уважение.
– Мне очень повезло – среди моих подчиненных оказались знающие люди, которым удалось компенсировать мое невежество.
– По моему разумению, вы излишне скромны, – мягко пожурила его Фоска.
– Я опровергаю ваш вывод! – рассмеялся Алессандро. – Теперь, спустя четверть века, я способен посмотреть на себя с некоторой степенью объективности. Я был невежественным и неотесанным, как любой двадцатилетний молодой человек. Не грубым, но честным.
– Ну а чем вы занялись после того, как покорили военно-морской флот? – спросила Фоска. Невероятно, но она не знала фактически ничего о первых шагах своего мужа по служебной лестнице.
– Закончив военную службу, – сказал Алессандро, – молодой венецианец прикомандировывается к одному из наших многочисленных посольств в Европе. Он становится секретарем – или фаворитом – какого-нибудь старого олуха, которому он должен выказывать свое внешнее уважение и раболепие. Пусть даже и относится к тому с презрением. Старый олух, то есть посол, – продолжал делиться своим дипломатическим опытом Алессандро, – прекрасно знает, что страна, которую он представляет, то есть Венеция, обладает в международных делах малым весом и малой значимостью и что его миссия на иностранной почве сводится лишь к тому, чтобы извлекать для себя удовольствия и не впутываться в дрязги. Работа секретаря состоит в том, чтобы помогать ему в этом, приглаживая разлохмаченные плюмажи его шляпы, умиротворяя разгневанных любовниц и порой доставляя своего шефа домой с приема, на котором тот слишком много выпил. Мне повезло, поскольку меня сначала назначили в лондонское посольство, а затем в Париж.
– Действительно, вам сопутствовала удача! – восхищенно заметила Фоска. – Вам помог ваш отец?
Алессандро кивнул.
– Да, он ради меня использовал свое влияние… А для чего, собственно, существуют отцы? Именно ему я обязан знанием английского языка и своей любовью ко всему французскому.
– Мой дорогой, вас, очевидно, привечали французские красавицы, – поддела его Фоска.
– Я был неотразим! Молодой, энергичный, дерзкий…
– Красивый и богатый, – весело добавила она.
– Настоящий щеголь! Я разбил тысячу сердец и столько же раз разбил свое.
– А мадам Помпадур числилась среди ваших завоеваний? – с хитринкой в голосе спросила Фоска.
– Вот вы уже начали меня поддразнивать, – горько проронил Алессандро. – Я же не настолько стар!
– Тогда вы не должны рассуждать подобно старым олухам, – отрезала Фоска.
– Хотите сказать, что мой почтенный возраст вас не отталкивает? – скептически спросил Алессандро.
– Почтенный возраст! – Она внимательно посмотрела на него. Да, в волосах его появилась седина, но она ему шла. Смягчала жесткие линии его сухопарого лица, которое мягкими волнами обрамляли волосы. Когда Алессандро улыбался, то в уголках глаз появлялись лучики морщин, что делало его весьма привлекательным.
– Судя по вашей внешности, – невозмутимо сказала Фоска, – я не дала бы вам больше сорока лет.
– Вы умеете льстить, – сказал, усмехнувшись, Алессандро. – Я мог бы ввести вас в заблуждение!
– Очень легко. Разрешите дать вам совет, синьор. Когда вы пытаетесь привлечь молодую женщину, которую способен отпугнуть ваш истинный возраст, то вообще не упоминайте о годах. В противном случае вы внушите ей, что возраст играет важную роль. А это вовсе не так.
– Благодарю вас, – сказал он покорно. – Я это запомню.
– Надеюсь, вы не принимаете мое желание дать вам совет за самонадеянность.
– Отнюдь нет. Я принимаю ваши предложения, синьора. Вы превосходите меня во всех отношениях… кроме возраста, – поспешно уточнил он.
Они вместе рассмеялись. Он перегнулся через стол, взял ее руку в свою и поднес к губам. Их глаза встретились. Фоска почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Внутри разлилась какая-то особая тяжесть. Фоска тут же напомнила себе, что напротив нее сидит не обычный ухажер, а ее муж, которого она презирает.
– Я считаю вас совершенством во всех отношениях, – мягко сказал Алессандро, целуя ей ладонь.
«Если бы речь шла об игре, – подумала Фоска, – я сейчас же вскочила бы, сняла маску и продемонстрировала бы ему, что он занимается любовной игрой со своей собственной женой. Он бы устыдился своего раболепия перед ней и того, что проявил себя трусливым льстецом. Как он осмеливается совращать меня!»
Она отняла руку.
– Мне нужно идти, – твердо сказала она. – Уже очень поздно…
Он встал и подошел сзади к ее креслу.
– Конечно, синьора, не следует вызывать подозрения у мужа.
– Вы правы.
Он нагнулся и поцеловал ее в затылок. Она вздрогнула.
– Прошу вас, не делайте этого! – сказала она. – Я этого не люблю.
– Простите, – прошептал он. – Рядом с вами я забылся. – Но Алессандро не остановился. Он положил ладони ей на плечи и стал медленно опускать рукава платья, корсаж сполз с груди. Он охватил ее руками и почувствовал, как напряглись ее соски.
– Прекратите, умоляю вас!
Фоска вскочила и повернулась к нему. Он тут же обнял ее и стал целовать. Ею моментально овладел страх, и, когда его губы впились в ее рот, она в глубине души обвинила его в вопиющем нарушении договора. Ее тело предало ее, она расслабилась от шампанского и еды и с радостью отдавалась его поцелуям. Алессандро встал, чтобы снять с нее маску. Она схватила его за руку.
– Не надо, пожалуйста!
Он перегнулся через стол и задул свечу.
– Для любовников, – сказал он, – темнота сама по себе маска. – Он вынул булавки, прикрепляющие маску, и вытащил шпильки из копны волос. Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее.
– Подождите, не убегайте, – шептал он, целуя ее мягкими, короткими поцелуями.
– Но мой муж, – безвольно пробормотала Фоска, – что будет, если он…
– Наплюйте на вашего мужа, – проворчал Алессандро. – Если он достаточно глуп для того, чтобы хотя бы на минуту оставить вас без присмотра, то заслуживает того, чтобы ему наставили рога. Он не хочет вас. А я хочу. Хочу…
Он запустил пальцы в ее распущенные волосы и покачивал ее голову из стороны в сторону, сосредоточенно и неторопливо целуя ее. Она сама погружалась в сладкое забвение желания.
«Это не может быть Алессандро, – вертелось в голове. – Я же презираю его, ненавижу. Я не вынесла бы его прикосновений. Это кто-то другой. Я пьяна. Я безумна. Мне все это снится!»
Фоска откинула голову назад и хрипло засмеялась.
– Мне снится абсурднейший сон, – сказала она. – Я не могу проснуться. Разбудите меня, пожалуйста.
– Нет, не разбужу. Если это приятный сон, то вы должны уступить ему. Отдайтесь ему. Насладитесь им.
– Но вы не понимаете, – с трудом выдохнула она. – Я не… не та, за кого вы меня принимаете. Вас обманула моя маска.
– В небольшом обмане ничего плохого нет, – заверил он. – Если только он содействует истинной любви.
Она почувствовала, как его пальцы движутся вдоль ее спины.
– Что вы делаете?
– Раздеваю вас.
– Вы делаете это очень умело.
– Я стал делать это лучше после того, как изменилась мода и исчезли корсеты. До того кончалось все тем, что я запутывал в узлы шнурки от корсета и тем самым превращал все в бесцельное занятие.
– Я не верю вам, – мягко засмеялась она. – Вы родились, уже зная, как совратить женщину.
– Это делается вот так. – Он опустил голову и поцеловал ее грудь. Она затаила дыхание и закрыла глаза. Он подхватил ее на руки и отнес в гостиную.
– Для старика вы очень сильны, – пошутила она, сбросив с себя платье, которое опустилось до колен.
– Должен поддерживать себя в форме. Мне удалось выяснить, что юным дамам нравится, когда их путь заканчивается в постели.
– Так именно туда вы меня и несете?
– Да. А вы возражаете?
Они прошли через затемненную гостиную и попали в небольшую спальню. Он нежно положил ее на постель и полностью раздел.
– Все это очень странно, – сказала она, лениво потягиваясь, пока он раздевался сам. – Я должна возражать. Но я этого не делаю… Ужин был прекрасен…
– Прошу вас, не считайте, что вы мне за него чем-то обязаны. – Он лег рядом с ней и стал ласкать ее.
– Я все-таки обязана вам. Отдаюсь за клубнику.
– То была очень дорогая клубника. Как хорошо, что вы не моя любовница. У вас такой колоссальный аппетит.
Он целовал ее шею, плечи, грудь, живот, внутреннюю сторону бедер.
– Надеюсь, вы так же жадны, когда дело доходит до любви?
– Еще больше, – вздохнула она. – Вы никогда не сумеете удовлетворить… – Она тихо застонала, когда его рука приподняла ее бедра.
– Я был бы очень плохим хозяином, если бы допустил, чтобы мои гости уходили голодными, – услышала она.
Фоска почувствовала обжигающее пламя его рта, целовавшего источник ее желания, и конвульсивно содрогнулась.
– Прошу вас, пожалуйста. Ну же, возьмите меня сейчас, – шептала она. Но он медлил, пока не почувствовал, что Фоска дрожит. Тогда он накрыл ее своим телом, и неистовая дрожь поглотила их обоих.
– Я должна просить прощения, – сказала она через несколько минут. – Я недооценила ваши возможности. Позвольте мне когда-нибудь ублажить вас тем же способом.
– Принимаю ваше приглашение, – сказал он. – Если только вы сможете немного подождать.
Она проснулась перед самым рассветом и выскользнула из постели. Он все еще спал, одной рукой прикрыв голову и приподняв колено. Он спал беспокойно и что-то бормотал во сне, но не разбудил ее. Уже давно Фоска так крепко не спала.
Она внимательно смотрела на него при блеклом предрассветном свете и покачивала головой. «Какой странный сон, – думала она. – И он еще не кончился».
Ее одежда была разбросана по всей небольшой квартире. Она подобрала ее и быстро оделась. В тот момент, когда Фоска прикрепляла к волосам ленточки маски, он совершенно обнаженный появился в дверях спальни.
Вы уходите? – проворчал он, опершись на дверной косяк.
– Я должна. Я сделала для себя правилом уходить от любовников до рассвета. По утрам выгляжу ужасно.
– Совсем нет. Вы красивы. – Он скрестил руки на груди. – Вы еще придете?
Она внезапно почувствовала усталость.
– Не знаю, – сказала она. – Я не решила, что делать. Он подошел к ней, обнял ее, прикоснулся к подбородку.
– Это был прекрасный сон. Не допустите, чтобы он испарился. Приходите еще раз. Сегодня вечером. Скажите, что придете. Клянусь, я не буду пытаться снять с вас маску.
Она взяла его руку и на мгновение задержала ее. Потом ушла из «казино», так и не дав ответа.
Попозже, в этот же день, Фоска выходила из учебной комнаты Паоло во дворце и в холле встретила Алессандро. Она почувствовала, как ускорилось ее сердцебиение, и уже было открыла рот, чтобы что-то сказать.
Но он прошел мимо, не показав, что заметил ее, и не произнес ни слова.
Глава 14
ЛАБИРИНТ
– Мы больше никогда не встретимся, – сказала Лиа.
Она и Лоредан брели по мосту Риалто. Они были погружены в беседу и вряд ли замечали изобилие товаров, выложенных по обе стороны моста, или слышали выкрики купцов и разносчиков.
– Я не удивляюсь, – продолжила она. – Я знала, что наши отношения долго не продлятся. И тем не менее чуть-чуть больно. Будто идешь к хирургу вырвать зуб. Приблизительно такое же чувство. И сколько бы ты ни бодрилась, боль не уменьшится.
Алессандро увел ее в сторону от лотка крысолова, на котором рядами красовались его отвратительные трофеи, и оттолкнул протянувшуюся руку нищего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57