– Офелия плюхнулась на табурет. – Я жутко волновалась. Что же со мной будет, когда я выйду к зрителям?– Мне надо еще сделать одно важное дело, – сказала Корделия. – А чем ты намерена заняться?– Хочу уединиться где-нибудь и внести изменения в текст, – сказала Офелия. – Ты не станешь возражать, если я побуду здесь? В гримерной шумно и душно, туда постоянно кто-то заходит, все громко разговаривают…– Оставайся, конечно. А я пойду поищу мистера Шеффилда. Хочу добиться от него правдивого объяснения его попытки влезть через окно в кабинет управляющего театром.– Хорошо, ступай. Я подожду тебя здесь. Если сюда кто-нибудь внезапно войдет, я прикрою сценарий шалью, – сказала Офелия. – Меня наверняка примут за тебя и не заставят практиковаться в этом дурацком майском танце, который мы должны исполнить в финале.Корделия сдержала улыбку и спросила:– Ты уверена, что тебя не станут разыскивать по всему театру? Ты не боишься возможных неприятностей?– Ничего страшного не случится, – отмахнулась Офелия. – Постарайся не задерживаться, возвращайся скорее.– Я надеюсь уложиться в час!Сестра кивнула, и Корделия вышла из мастерской.На сцене Рэнсома не оказалось, зато две молодые грудастые блондинки фальшиво распевали веселенькую песню. Не оказалось его и в гримерной. По просьбе Корделии молодой человек, одетый в костюм стражника, сбегал на улицу, но Рэнсома не нашел. Тогда Корделия зашла и глубь здания и, обнаружив шаткую лестницу, спустилась по ней в подвал. Но и там ее ожидало разочарование: в темноте она не разглядела ни одного живого существа, кроме огромных крыс по углам.Она поспешно вернулась в коридор и собралась уже было пойти в свою каморку, но внезапно услышала чьи-то шаги. Корделия замерла, прижавшись к стене спиной, и вгляделась в полумрак. Глаза ее округлились от того, что она увидела.Рэнсом Шеффилд, склонившись над дверью кабинета управляющего, колдовал с замком, явно пытаясь его взломать.Значит, все-таки она права – он действительно вор! Глава 6 Как же ей поступить? Пусть мистер Неттлс хам и грубиян, мужлан и сутенер вдобавок, однако же он совладелец этого театра и его главный администратор. Не может же она Молча наблюдать, как его грабят!Ей следовало убежать отсюда и позвать кого-нибудь на помощь. Но она не могла сдвинуться с места, ей казалось, что ее ноги вросли в пол.Что ж, тогда надо кричать, и как можно громче, подумала Корделия, так громко, чтобы на ее пронзительные вопли сбежался бы весь дом. Ведь закричали же они с сестрой тогда, когда этот же вор пытался залезть в комнату администратора в первый раз. Она раскрыла было рот, чтобы крикнуть: «Помогите, грабят!»Но из ее груди вырвался только едва слышный писк.Что же с ней случилось, черт побери?Склонившийся над замком человек резко обернулся и, подбежав к ней, встряхнул ее за плечи.Корделия со страху громко охнула.– Тише, замолчите! Не поднимайте шума, это вовсе не то, что вы думаете, – прошипел он.– А что же еще? – шепотом спросила она.Похоже было, что от испуга голос у нее пропал надолго.Мало того, ее жутко трясло с головы до ног, то ли с перепугу, то ли по какой-то другой причине.Рэнсом Шеффилд продолжал крепко держать ее за плечи, так что вырваться ей бы не удалось, даже если бы она этого очень захотела. Разумеется, она не пришла в восторг от подобного грубого обращения с ней этого мужчины. Но ее словно пригвоздил к месту его пристальный лихорадочный взгляд из-под кустистых темных бровей. Тем не менее, по всему его поведению было нетрудно догадаться, что самообладания он не потерял.Очевидно, он привык не терять головы ни при каких обстоятельствах. Любопытно, задалась вопросом Корделия, в каком он чине? Капитан или майор? Вероятно, ему не раз приходилось вести в атаку своих солдат, глядя смерти в лицо таким же холодным взглядом. Она бы тоже пошла за ним и в огонь, и в воду, подумала Корделия, уверенная, что он защитил бы ее от любой беды.Неожиданно она почувствовала, что Рэнсом замер. И в следующее мгновение поняла почему: на лестнице грохотали чьи-то тяжелые и торопливые шаги. Черт побери, кто же это мог быть?– Проклятие! – тихо выругался Рэнсом. Корделия со страхом озиралась по сторонам.Чуть впереди них по коридору имелась еще одна дверь. Заметив ее, Корделия раскрыла было рот, чтобы предложить Рэнсому укрыться за ней. Но он покачал головой и прошептал:– Она заперта, я проверил.– Что же с нами будет? – прошептала Корделия, дрожа, как кролик, очутившийся на лугу без единой норки, над которым парит ястреб. – Мы в ловушке.Шеффилд мрачно ухмыльнулся. Отзвуки шагов становились все громче. А вдруг это сам управляющий? Корделии было страшно даже подумать о том, что он скажет, увидев их здесь. Как же им лучше оправдаться? Чем объяснить свое появление возле двери его апартаментов?Неожиданно Рэнсом наклонился и крепко поцеловал ее в губы. Все смешалось в голове Корделии, она оцепенела и затаила дыхание, чувствуя странное волнение во всем теле.Хотя дома, в Йоркшире, о них с сестрой и ходило множество скандальных слухов, до этого мгновения ее не целовал ни один мужчина. Правда, Офелия не отличалась такой скромностью и даже частенько рассказывала, какие неумелые и неловкие ее ухажеры. Но застенчивая и скромная от рождения Корделия никогда не позволяла себе подобного бахвальства и не одобряла вызывающего поведения своей сестренки.И вот теперь ее внезапно поцеловал мужчина, не испросив на это у нее разрешения. Нет, он определенно не джентльмен! Как это ни странно, его бесцеремонные манеры доставили Корделии удовольствие. По спине ее побежали, мурашки, по бедрам растеклось тепло, а соски грудей набухли. Но больше всего ее поразило то, что она с жаром ответила на поцелуй Рэнсома. Почувствовав это, он крепче прижал ее к себе. Сопротивляться Корделия не стала.Его сильные руки нежно поглаживали ее по спине, язык проник ей в рот, а грудь уперлась ей в бюст. Офелия сочла бы такое ее поведение неприличным, но сама Корделия не чувствовала уколов совести.Почему-то Рэнсом не спешил прервать поцелуй, да и она тоже не торопилась отпрянуть. Более того, ей хотелось еще плотнее прижаться к нему и бесконечно наслаждаться тем, что он бесцеремонно делал с ней, дурманя ей голову легким запахом красного вина. Ее щеки стали пунцовыми. Она тоже просунула ему в рот свой язычок и…– Какого дьявола вы здесь делаете? – рявкнул кто-то ей в самое ухо.Она подпрыгнула от испуга. Рэнсом выпустил ее из объятий и отпрянул. Только тогда она вспомнила, что разъяренный человек, испепеляющий ее взглядом, – управляющий театром. И растерянно захлопала глазами. Красный от ярости, господин Неттлс продолжал:– Нет, я вижу, чем именно вы тут занимаетесь. Но позвольте узнать, почему вы делаете это возле моих апартаментов? Разве внизу мало укромных уголков?– Нам было необходимо кое-что обсудить, сэр, вот мы и поднялись сюда, надеясь, что уж здесь-то нам точно никто не помешает, – ответил за Корделию Рэнсом Шеффилд, проявив редкую находчивость и прекрасное актерское мастерство.Корделия потупилась, Рэнсом взял ее за руку и увел к лестнице, не произнося больше ни слова. Молчала и Корделия, хотя и была готова впасть в истерику. Неужели Рэнсом ее поцеловал ради того, чтобы избежать объяснений с Неттлсом? Если так, то как она должна отреагировать на его поступок – разрыдаться или расхохотаться?Корделия попыталась собраться с духом и мыслями, лишь когда очутилась наконец за кулисами и услышала гул голосов актеров. Нельзя было допустить, чтобы Рэнсом видел, насколько сильно она потрясена и взволнована всем случившимся с ними. И продемонстрировать ему, что она сохранила толику гордости.Он явно был не новичок в общении с женщинами и поцеловал ее самым нахальным образом только в силу необходимости, что само по себе свидетельствовало не в его пользу. И как только Рэнсом повернулся к ней лицом, Корделия заявила:– Это вы ловко придумали, мистер Шеффилд. У вас, очевидно, большой опыт в таких делах. Разве не так?– Возможно, так оно и было поначалу, – ответил он, даже глазом не моргнув. – Однако же вы не только не стали сопротивляться, мисс Эпплгейт, но даже сами пылко ответили на мой поцелуй. Поэтому мы квиты.– Я поступила так, чтобы вы не думали, что в нашей семье только одна моя сестра наделена актерским даром, – ответила она, глядя ему в глаза. Но ее колени предательски дрожали.Рэнсом подался вперед и, прижав ее рукой к стене, прошептал ей на ухо:– Вашей сестре до вас далеко, мисс Эпплгейт. Ваше актерское дарование так велико, что я чуть было не забыл о цели своей миссии.Корделия раскрыла было рот, чтобы спросить, какова же истинная цель его миссии, но Рэнсом повернулся и пошел прочь. Она схватила его за рукав. Он обернулся и взглянул на нее с удивлением.– Раз уж вы бессовестно использовали меня в своих интересах, мистер Шеффилд, – сказала Корделия, – тогда позвольте и мне поинтересоваться, зачем вы пытались проникнуть в апартаменты Неттлса.Он вскинул одну бровь и невозмутимо ответил:– А разве это не понятно? Я хотел облегчить его кошелек. Или вам в это не верится?Его серые глаза лукаво заблестели, но Корделии показалось, что он подтрунивает над ней.– Вы крепкий орешек, Рэнсом, – сказала она. – Придется все объяснить вам честно. Вот уже во второй раз я застаю вас на месте преступления. Как прикажете это понимать? По-моему, я заслужила объяснения.– Да, на этот раз у вас хватило ума не орать в полный голос, – кивнув, сказал Рэнсом. – Поэтому вы действительно заслужили внятного объяснения. Так вот, у мистера Неттлса хранится нечто такое, что представляет большую ценность для нашей семьи. И я намерен вернуть эту вещь.Озадаченная столь странным ответом, Корделия наморщила лоб и пытливо уставилась на Рэнсома. Его лицо стало холодным и отчужденным, словно бы между ними ничего особенного и не случилось. Воспользовавшись ее замешательством и молчанием, Рэнсом мгновенно ретировался.В следующий миг двое рабочих сцены, громко разговаривая, принялись менять декорации.Корделия ушла подальше от них, борясь с желанием догнать Рэнсома Шеффилда и потребовать от него более подробных объяснений. Ее губы дрожали от обиды, она поджала их и вернулась в свою крохотную швейную мастерскую. Там ее поджидала сестра.– Наконец-то ты пришла! – воскликнула Офелия. – Мне надо сходить узнать, будем ли мы репетировать майский танец. Кстати, Бесси просила тебя заштопать ее джемпер.Она убрала свои записи в карман и закупорила пробкой пузырек с чернилами.Корделия взяла у нее джемпер и рассеянно кивнула. Мысли о загадочном Рэнсоме Шеффилде мешали ей сосредоточиться на работе, вместо ткани она то и дело колола себе иглой палец. Зачем Рэнсом упорно пытается проникнуть в апартаменты Неттлса? И почему ее сердце начинает бешено колотиться, когда она видит этого заурядного воришку? Как он мог так опуститься? Неужели у него нет ни совести, ни силы воли?И как она сама пала настолько низко, что позволила ему поцеловать ее? Да еще на глазах у Неттлса? Не потеряют ли теперь они с сестрой работу? Корделия прекратила шить и сокрушенно покачала головой.Уже только одно то, что они устроились на работу в театр, могло бы стать предметом бесконечных пересудов в их родном городке. Актрис там считали едва ли не публичными девками, заслуживающими порицания. Корделия закусила губу и тяжело вздохнула. Не дай Бог, подумалось ей, кто-то узнает под маской Офелию! Тогда позора не оберешься, тем более что этот балаган можно назвать театром лишь с большой натяжкой.Со стороны сцены послышалась танцевальная музыка, исполняемая кем-то на стареньком фортепиано: мистер Неттлс экономил на оркестрантах и не оплачивал им репетиции. Четыре актрисы, исполняющие майский танец, запели что-то напоминающее хор дворовых кошек. Сокрушенно вздохнув, Корделия вновь взялась за шитье.Но мысли вскоре вернулись к волновавшему ее вопросу: что за фамильную ценность он так упорно пытается выкрасть из апартаментов управляющего театром?В этот день Неттлс отпустил актеров позже, чем обычно.На улице накрапывал дождь. Не имея денег на экипаж, сестры вынуждены были возвращаться домой пешком в толпе усталых трудяг, уныло бредущих по лондонским улицам после тяжелого рабочего дня. Девушек сопровождал Рэнсом Шеффилд.– Как-то странно ощущать себя одной из наемных рабочих, – сказала Корделия.– А мне кажется, что такой опыт еще пригодится нам в жизни. Именно так ведь и закаляется характер, – возразила Офелия, жизнерадостно поглядывая на изможденную женщину, ведущую куда-то своих шестерых детей и то и дело призывающую их не отставать. – Не так уж и часто женщина получает возможность самостоятельно зарабатывать себе на пропитание.– Ты, наверное, подразумеваешь дам благородного происхождения, – сказала Корделия. – А женщинам из низшего сословия поневоле приходится много работать, чтобы не умереть с голоду. Они шьют, пекут хлеб, трудятся в мастерских, на фабриках. Вместе с ними работают нередко и дети – об этом нам рассказывал вчера викарий. Бывает, что бедняжки даже торгуют свои телом.Она вспомнила, как два злодея пытались похитить их с сестрой и продать в бордель в день их приезда в Лондон, и зябко поежилась.– Какой ужас! – воскликнула Офелия.– Случается, что женщины вынуждены заниматься и куда более опасными делами, чем работа на фабрике, где легко стать калекой, если зазеваешься, – сказал Рэнсом.– Боже мой! – воскликнула Офелия. – Выходит, что нам еще повезло: в театре мне, во всяком случае, не отрежут палец, если я забуду какую-нибудь фразу.Ей было немного странно слышать такие слова от циничного кузена викария. Откуда ему было знать что-то о тяжелой жизни рабочего класса?– Осторожно, глядите себе под ноги! – воскликнул он, обходя дымящуюся кучку конских лепешек.До дома священника, где проголодавшихся девушек ожидал горячий ужин, оставалось всего несколько кварталов.– К тому же на фабрике не станешь лондонской знаменитостью, – язвительно сказала Корделия, когда они переходили улицу.С тех пор как Офелия получила роль, о чем она давно мечтала, разговора о грядущей славе между сестрами поубавилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36