— Так что же он сказал по поводу Джейсона? — повторил я.
Просперо Дженкс сдался.
— Он сказал, что тому придется уйти из «Саксони Фрэнклин». Это было одним из его условий нашего дальнейшего партнерства. Я должен был сообщить Джейсону, чтобы тот не появлялся в понедельник на работе.
— Однако вы этого не сделали, — заметил я.
— М-м... нет.
— Потому что, когда Гревил умер, вы решили украсть не только те пять камней, но и все остальные.
Мне даже показалось, что в его голубых глазах мелькнула улыбка.
— Ну посудите сами — такая возможность, а? — рассуждал он. — Грев бы не узнал. Страховка была бы выплачена. Никто не в накладе.
«Кроме страховой компании», — добавил я про себя и ответил:
— Бриллианты не были застрахованы. Не застрахованы они и сейчас. И обворовали бы вы именно Гревила.
Я почти сразил его, но не наповал.
— Ведь Гревил говорил вам об этом, разве нет? — спросил я.
Он вновь стал похож на провинившегося ребенка.
— М-м... да, говорил.
— В «Оруэле»?
— Да.
— Просс, — продолжил я, — не пора ли вам повзрослеть?
— Да вы сами не понимаете, что это значит. Повзрослеть — значит стать хозяином положения.
— Красть и не попадаться?
— Разумеется. Все так делают. Каждый наживается на чем может.
— Но вы же обладаете таким талантом, — произнес я.
— Конечно. Но я создаю это ради денег. Я делаю то, что людям нравится. Так или иначе я ем их хлеб, чем бы они мне ни платили. Разумеется, я испытываю радость, когда удается создать что-нибудь выдающееся, но я не стал бы приносить себя в жертву ради искусства. Камни оживают в моих руках. Я дарю им жизнь. Золото для меня, как кисть для художника. Все это само собой. И я смеюсь над людьми. Они так легковерны. В тот день, когда я понял, что все клиенты простофили, я и повзрослел.
— Не сомневаюсь, что вы никогда не говорили этого Гревилу, — заметил я.
— Я вас умоляю. Грев был как святой. Единственный исключительно порядочный человек, которого мне доводилось встречать. Я не хотел его обманывать и страшно сожалею об этом.
Я слышал, что его голос звучал искренне и верил ему, но никак не мог поверить в глубину его раскаяния, оно ни в коей мере не затрагивало его сущность и не меняло ее.
— Возле больницы святой Екатерины Джейсон напал на меня и украл пакет с вещами Гревила, — констатировал я.
— Нет, — тут же машинально парировал Дженкс, но в его глазах мелькнул страх.
— Тогда я решил, что это обычное уличное ограбление. Грабитель оказался ловок и силен. Мой приятель сказал, что он был в джинсах и вязаной шапочке, но никто из нас не видел его лица. Я не потрудился заявить об этом в полицию, так как ничего ценного в том пакете не было.
— Как же вы можете утверждать, что это был Джейсон?
Я не ответил на его вопрос прямо.
— Когда я пришел на фирму к Гревилу, чтобы сообщить о его смерти, — начал я, — я узнал, что в его офисе кто-то рылся. Вам известно об этом. На следующий день я узнал, что Гревил купил бриллианты. Я стал их искать, однако из офиса пропали и записная книжка с адресами, и еженедельник. У меня не было ни бумаг, ни документов, имевших отношение к этим бриллиантам. Я физически не мог их найти. Три дня я проискал их в сейфе вместе с Аннет и Джун, ее помощницей, убеждавшими меня в том, что в офисе не было никаких бриллиантов. Гревил уделял чрезвычайное внимание мерам безопасности. Вы сами рассказали мне, что бриллианты предназначались для вас, о чем я не знал, пока не пришел сюда. В компании всем было известно о моих поисках, и, должно быть, тогда-то Джейсон сообщил вам, что я ищу бриллианты, из чего вы сделали вывод, что я не знал, где камни.
Он наблюдал за мной, слегка приоткрыв рот, уже ничего не отрицая, лишь откровенно поражаясь тому, как логично все объяснялось.
— Сотрудники компании узнали о том, что я жокей, — продолжал я, — и Джейсон стал вести себя по отношению ко мне, на мой взгляд, довольно нахально, однако теперь я понимаю, что его наглость объясняется тем, что ему дважды удалось одержать надо мной верх, уложив меня на землю. Он не мог хвастливо трепаться об этом, но всем своим видом показывал уверенность в своем превосходстве. Я попросил сотрудников компании не говорить клиентам, что я не специалист по драгоценным камням, а жокей, чтобы не отпугивать их, но, думаю, Джейсон наверняка сообщил об этом вам.
— Почему вы так считаете? — Просс не сказал, что этого не было.
— Вы не могли пробраться в дом Гревила, чтобы обыскать его, потому что он как крепость. Разбивать окна было бы бессмысленным из-за внутренних решеток, к тому же подведенная к ним сигнализация напрямую соединена с полицией. Проникнуть в дом можно только через дверь, а ключи были у меня. Вы стали думать, как заманить меня туда, и подстроили это через моего тренера. Это, кстати, говорит и о том, что вы знали, что я жокей. Кроме сотрудников компании, никто этого не знал, и что я ищу бриллианты — тоже, так как я намеренно не рассказывал об этом никому. Вы сказали, что сообщите мне какую-то информацию о бриллиантах, позвонив домой к Гревилу, и я послушно поплелся туда, что было глупо.
— Но я не ходил к Гревилу домой... — возразил было он.
— Нет, не вы — Джейсон. Ловкий, сильный, в мотоциклетном шлеме, скрывавшем его рыжую шевелюру, он опять, как и раньше, уложил меня. Я видел, как он, уже убегая, перемахнул через калитку. Это не могли быть вы. Он перевернул весь дом вверх дном, но, как считает полиция, не нашел того, что искал, и я уверен, что это так.
— Почему же? — поинтересовался он и затем сказал:
— То есть...
— Вы хотели, чтобы Джейсон убил меня? — спросил я в лоб.
— Нет! Конечно, нет! — Похоже, ему действительно стало страшно от этой мысли.
— А он мог бы, — сказал я.
— Я не убийца!
Насколько я мог судить, на сей раз его возмущение выплеснулось наружу полностью, без остатка, его теперешняя реакция ни в какое сравнение не шла с той, когда я обвинил его в воровстве.
— Что вы делали два дня назад, в воскресенье после полудня? — спросил я.
— Что? — Вопрос скорее озадачил его, чем встревожил.
— В воскресенье днем, — повторил я.
— Что в воскресенье днем? О чем вы говорите?
Я нахмурился.
— Ладно, оставим. Вернемся к субботнему вечеру, когда Джейсон огрел меня по голове половинкой кирпича.
— Но он сказал... — начал было он и тут же осекся.
— Продолжайте, продолжайте, — спокойно сказал я. — Мы оба с вами знаем, что все было так, как я говорю.
— Да, но... что вы теперь собираетесь делать?
— Еще не знаю.
— Я буду все отрицать.
— Что вам говорил Джейсон по поводу кирпича? У него вырвался безнадежный вздох.
— Он говорил, что знает, как отключить человека на полчаса. Он видел, как это делается во время беспорядков на улице, и сам этим занимался. По его словам, все зависит от того, как и куда ударить.
— Это невозможно вычислить, — возразил я.
— Но он так утверждал.
«И не слишком ошибался, — добавил я про себя. — Я не уложился в его расчеты минут на десять, не больше».
— Он говорил, что потом с вами ничего страшного не будет, — сказал Просс.
— Он не мог знать это наверняка.
— Однако он оказался прав, не так ли? В его голосе словно мелькнуло сожаление из-за того, что я не получил травмы головы и сейчас мог сидеть здесь и беседовать с ним. «Как жестоко и безответственно, — думал я. — Можно ли простить такое? Гревил простил предательство; но что хуже?»
— Джейсон знал, какое окно в офисе нужно разбить, — сказал я, — и спустился с крыши. Полиция обнаружила там следы. — Я сделал паузу. — Он проделал это один или вы были с ним?
— Вы ждете, что я вам расскажу?! — удивленно воскликнул он.
— Разумеется. А почему бы нет? Вы же знаете, что такое «согласованное признание вины», и только что пошли на это, рассказав о пяти украденных бриллиантах.
Подавленно посмотрев на меня. Просс задумался в поисках здравого смысла, которого, если разобраться, у него было не так уж и много.
— Мы вместе, — в конце концов признался он без тени стыда.
— Когда?
— В то воскресенье. Ближе к вечеру. После того как он привез из Ипсуича вещи Грева, и все оказалось пустой тратой времени.
— Вы узнали, в какую больницу отвезли Гревила, — продолжал я, — и послали Джейсона украсть его вещи, потому что решили, что среди них могут оказаться бриллианты, так как Гревил сказал, что они у него, верно?
Приняв несчастный вид, он кивнул.
— В ту субботу Джейсон позвонил мне из больницы и сообщил о том, что Грев еще не умер, но объявился его брат, какой-то старикашка на костылях, что, впрочем, и хорошо, потому что добыча будет легкой... как на самом деле и оказалось.
— Да.
— Старикашка, — повторил он, взглянув на меня с легкой ухмылкой, и я вспомнил, как он удивился, когда впервые увидел меня в этой комнате.
«Джейсон, — предположил я, — видел меня только со спины и на расстоянии». Я, разумеется, даже не заметил, чтобы за мной кто-то крался: в тот момент я, наверное, не обратил бы внимания и на выстроившуюся по команде «смирно» половину команды корабля. Быть возле умирающего, видеть смерть — на этом фоне повседневная жизнь начинала казаться какой-то нереальной, несущественной, и это чувство не оставляло меня на протяжении еще долгих часов после нападения Джейсона."
— Ладно, — сказал я. — Итак, Джейсон вернулся с пустыми руками. Что дальше? Он пожал плечами.
— Я решил, что, видимо, не правильно понял Грева, тот не имел в виду, что бриллианты у него с собой. — Он нахмурился. — Однако мне казалось, что именно так он и сказал.
— Гревил направлялся в Харидж, — пояснил я, — чтобы встретиться с ювелиром из Антверпена, который плыл на пароме и вез с собой бриллианты. Двенадцать слезок и восемь звездочек.
— А, так... — Его лицо, на мгновение просветлев, тут же вновь помрачнело. — Я подумал, что стоило поискать у него в конторе, хоть Джейсон и уверял, что он никогда не хранил там ничего ценного. Но ради бриллиантов... такого количества бриллиантов... стоило рискнуть. Джейсона долго убеждать не понадобилось. Это отчаянный тип...
Я на секунду усомнился в соответствии подобного определения этого субъекта с точки зрения копрологии.
— Итак, вы поднялись на крышу в служебном лифте, — продолжил я, — и, свесив оттуда что-то типа маятника, разбили окно в помещении упаковки.
Он потряс головой.
— Джейсон принес кошки и веревочную лестницу, по которой добрался до окна, и разбил стекло бейсбольной битой. Когда он уже был внутри, я сбросил во двор крюки с лестницей, спустился в лифте на восьмой этаж и вошел через открытый Джейсоном служебный вход. Но мы не смогли попасть на склад из-за этих проклятых электронных замков, установленных Гревилом, по тем же причинам не проникли мы и в салон. И в сейф... Я пытался сломать дверь битой, но Джейсон сказал, что ее толщина шесть дюймов. — Он пожал плечами. — Так что нам пришлось перерыть бумаги... но ничего не удалось найти о бриллиантах. Джейсон разозлился... мы устроили там настоящий погром.
— Гм...
— И все это оказалось пустой тратой времени. Джейсон говорил, что нам нужно было разыскать какую-то штуку под названием «Чародей», но ее мы тоже не смогли найти. В конце концов мы ушли ни с чем. Я оставил эту затею. Грев был слишком осторожен. Я смирился с мыслью о том, что смогу получить бриллианты, только расплатившись за них. Затем Джейсон сообщил мне, что вы повсюду их ищете, и я вновь загорелся желанием. Вы не можете осуждать меня за это.
Я мог и осуждал, но мне не хотелось прерывать поток его излияний.
— И тогда, — продолжал он, — как вы сами догадались, я заманил вас в палисадник Грева, где Джейсону пришлось дожидаться вас довольно долго, и он был вне себя от злости. Попав в дом, он дал ей волю.
— Да, там он тоже устроил погром.
— Затем вы пришли в себя, включили сигнализацию, и Джейсон признался, что тогда он занервничал и не стал ждать, пока приедет полиция и наденет ему наручники. Так что Грев и здесь нас обставил... но и вас-то он тоже оставил ни с чем. — Он хитро посмотрел на меня:
— Вы ведь тоже не нашли бриллиантов?
Не ответив на его вопрос, я спросил:
— Когда Джейсон залез в машину Гревила?
— Когда он наконец обнаружил ее неподалеку от дома Гревила. Я искал ее возле гостиницы и по всему Ипсуичу, но, когда ехал туда. Грев, видимо, брал машину напрокат, потому что его собственная машина не заводилась.
— Когда вы об этом узнали?
— В субботу. Если бы бриллианты оказались в ней, нам бы не пришлось обыскивать дом.
— Он бы не стал оставлять на улице целое состояние, — заметил я.
Соглашаясь, Просс покачал головой.
— Полагаю, что вы там уже поискали.
— Да. — Я задумчиво посмотрел на него. — А почему Ипсуич?
— Что?
— Почему именно гостиница «Оруэл» в Ипсуиче? Почему он хотел, чтобы вы приехали туда?
— Понятия не имею, — безучастно ответил он. — Грев не объяснял. Он часто выбирал для наших встреч странные места. Как правило, это было связано с тем, что он натыкался на какую-нибудь фамильную ценность и хотел выяснить, пригодятся мне камни из этой вещицы или нет. Раз это была старая уродливая диадема с желтым невыразительным алмазом в центре, совершенно запущенного вида. Я сделал камню новую огранку и вставил его в хохолок птички из горного хрусталя, которую поместил в золотую клетку... сейчас она во Флориде, блестит на солнце.
Я содрогнулся от сожаления, что такой безудержный полет фантазии мог сочетаться со столь нечистоплотной алчностью и вероломством.
— В Ипсуиче он тоже нашел для вас какой-нибудь камень? — спросил я.
— Нет. Он просил меня приехать туда, потому что не хотел, чтобы нашему разговору помешали. Он сказал, что нам лучше встретиться в каком-нибудь тихом местечке. Я полагаю, это связано с тем, что он собирался в Харидж.
Я кивнул, поскольку тоже так считал, хотя это было и не совсем по дороге, которая ушла несколько южнее через Колчестер. Однако Гревил выбрал именно Ипсуич на свою беду.
Вспоминая все, о чем рассказал мне Просс, я чуть не вздрогнул от страшной, еще не подтвержденной догадки.
— После того как рухнули строительные леса, — медленно произнес я, — когда вы перебежали через дорогу и увидели, что Гревил смертельно ранен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42