, а потом попробуете перевернуть его? Тогда получится: “Общество может существовать только в симбиозе с преступлением”. Неужто и здесь перевертыш?Карелла лежал, погруженный в непроницаемый мрак своего сознания. Не подозревая, что противником его является человек, изощренный и в математике, и в логике, он сам вдруг начал мыслить логическими категориями.Карелла точно знал, что от него требуется сейчас что-то еще. Но он никак не мог понять, что именно, и это тоже мучило его, лишало его покоя.В своем озарении он прекрасно понял, что останется в живых. Знал он также, что рядом с ним в комнате есть кто-то, кому он обязательно должен рассказать о “Коммерческом банке” и, главное, о чертеже строительной компании Урбринджера, светокопию которого он видел в квартире на Франклин-стрит.Поэтому он с огромным усилием проговорил: “Ком-ма-ба” и тут же понял, что неправильно произнес это слово. Он никак не мог понять, почему ему так трудно выговорить его.Он попытался произнести другое слово, но у него получилось что-то вроде “У-ур... брик...”, и он предпринял новую попытку. “Убба... уб-ба... Урбрид... Урбринджер” – выговорил он наконец и откинулся на подушку, тут же окончательно потеряв сознание.Но рядом с ним в комнате была только Тедди Карелла, его жена. Глухонемая от рождения, она, глядя на губы своего мужа, старательно составила это слово: “Урбринджер”. Однако оно не значилось в словаре Тедди, и поэтому она решила, что это просто бессмысленное бормотание, горячечный бред.Она нежно взяла его руку, подержала какое-то время в своей, а потом поцеловала ее и бережно опустила на подушку, рядом со щекой раненого.И тут внезапно во всей больнице погас свет.Бомбы, подложенные Папашей на территории Восточной электростанции, начали срабатывать. * * * Рейф, словно опытный хирург, тщательно оглядел уже проделанную работу, прежде чем приступить к самой серьезной части операции. Он не поленился еще раз проверить при помощи тестера провода в распределительной коробке, выясняя, какие из них под напряжением, а какие отключены, удовлетворенно кивая каждый раз, когда получал подтверждение своим расчетам.– Все в порядке, – сказал он, будто бы обращаясь к глухому, но в действительности просто рассуждая вслух. – По этим, как и следовало ожидать, идет ток, все верно. Осталось соединить их напрямую, а все остальное – просто отрезать, и тогда путь для нас будет открыт.– Вот и отлично. Значит, приступайте, – нетерпеливо отозвался глухой.И Рейф занялся своим делом. Он быстро и умело соединил провода, а после, не глядя, вытянул руку в сторону глухого.– Кусачки, – скомандовал он.Глухой подал ему инструмент.– А что вы собираетесь делать? – спросил он.– Перекушу провода, ведущие дальше.– А вы уверены, что вы все сделали правильно?– Я думаю, что да.– Я не спрашиваю, что вы думаете! – резко проговорил глухой. – Вы ответьте мне: да или нет? Затарахтит эта чертова система, когда вы перекусите провода?– Нет, не думаю.– Да или нет?– Нет, – сказал Рейф. – Сигнал тревоги не сработает.– Ну, смотрите, – сказал глухой. – Тогда режьте.Рейф тяжело отдышался и поднес кусачки к путанице проводов. Быстрыми, четко рассчитанными движениями он сжал рукоятки кусачек и перерезал провода.Ответом на это была ничем не прерываемая мертвая тишина. Охранная система не сработала. * * * В снятом временно доме в Маджесте Чак нервно вышагивал взад-вперед по комнате, в то время как Папаша сидел, не сводя глаз с будильника, стоявшего на столе.– Который час? – спросил Чак.– Ровно полшестого.– Они должны уже выбраться из банка и находиться в пути.– Если только не произошло ничего плохого, – сказал Папаша.– М-да, – рассеянно протянул Чак и снова принялся расхаживать по комнате. – Послушай, включи-ка радио, ладно?Папаша включил приемник.“...вырвался из-под контроля на территорию складов, занимающих примерно половину квадратной мили вдоль берега реки, – проговорил диктор. – Вся пожарная техника, какую только удалось собрать со всего города, брошена в район бедствия. Пожарные героически пытаются предотвратить дальнейшее распространение огня. Идущий сейчас дождь отнюдь не облегчает задачу. Скользкие улицы только затрудняют работу людей и техники. Пожарные и полицейские вынуждены работать, пользуясь автономным освещением от машин, так как взрывы на Восточной электростанции оставили без света две трети улиц этого района; света нет также ни в домах, ни в учреждениях. К счастью, электроэнергия еще есть на вокзале “Юнион”, где после взрыва бомбы, подложенной под двенадцатый путь, сошел с рельсов поезд из Чикаго. Трагедию усугубило то, что одновременно с этим другая бомба взорвалась в зале ожидания. С огнем, который вспыхнул в багажном складе, удалось справиться, хотя обгорелые обломки его все еще дымятся”.Диктор сделал небольшую паузу, чтобы перевести дух.“Именно в настоящий момент мэр города и комиссар полиции проводят консультацию за закрытыми дверьми. На этой встрече речь идет о том, призывать ли в этот чрезвычайно трудный для города момент на помощь отряды Национальной гвардии. Однако, вероятнее всего, за рамками этого совещания останется немало других существенных вопросов, ответы на которые должны получить граждане нашего города, а именно: “Что же, собственно, происходит? Кто должен нести за это ответственность? И почему это происходит?” Вот те вопросы, которые должен задать себе каждый здравомыслящий гражданин нашего несчастного города, борющегося сейчас за свое существование. Диктор снова сделал паузу. “Благодарю вас за внимание и до свидания”, – сказал он.Папаша выключил приемник. Он вынужден был признаться самому себе, что испытал сейчас некоторую гордость за все содеянное. * * * Они выбрались из хранилища и, пробравшись по туннелю, вышли на свет ровно в семнадцать часов сорок минут. Они уже успели сделать по три ходки между банковским хранилищем и складским помещением, после чего, не теряя ни минуты, перенесли в машину картонные коробки, набитые пачками денег. Открыв заднюю дверцу рефрижератора, они расставили коробки в кузове. Глухой плотно захлопнул дверцу, и Рейф включил зажигание.– Погодите минутку, – сказал глухой. – Вы только полюбуйтесь на все это.Рейф глянул в указанном направлении. Небо над домами переливалось отблесками огня. На фоне его сияния дома в южной части района выглядели совершенно черными, а само небо за ними представляло собой зловещую мешанину красного, оранжевого, желтого, багрового. Казалось, что пламя успело пожрать не только небо, но и саму грядущую ночь. Издалека доносился протяжный вой полицейских сирен, пожарных машин и машин скорой помощи. Изредка раздавались глухие взрывы, которые сливались с пронзительными воплями сирен и тихим шорохом зарядившего дождя.Глухой удовлетворенно улыбнулся, и Рейф тронул грузовик с места.– Который сейчас час? – спросил Рейф.– Без десяти шесть.– Значит, мы пропустили паром в пять сорок пять.– Совершенно верно. А сейчас у нас остается пятнадцать минут на то, чтобы поспеть на паром, отчаливающий в шесть ноль пять. Я не вижу тут никаких затруднений.– Я тоже, – сказал Рейф.– Вы хоть представляете, сколько у нас в этом холодильничке за спиной находится денег? – спросил с улыбкой глухой.– Сколько же?– Более двух миллионов долларов, – глухой выдержал многозначительную паузу. – А ведь это, Рейф, чертовски солидная сумма. Как вы считаете?– Я тоже так считаю, – сказал Рейф, занятый своим делом. Он очень внимательно следил за дорогой и дорожными знаками. Они проехали уже восемь кварталов, но так и не увидели ни одного полицейского. Без них улицы выглядели как-то странно. Полицейские всегда были неотъемлемой частью городского пейзажа, но сейчас каждый поганый полицейский этого района наверняка находился в южной его части. Тут Рейфу следовало признать пальму первенства за глухим. И все-таки ему не хотелось ни мчаться на красный свет, ни превышать скорость. А кроме того, улицы были сейчас очень скользкими. Черт побери, он совсем не собирается разбиваться о какой-то дурацкий фонарным столб, когда в кузове его рефрижератора лежит такая куча денег.– Который час? – спросил он у глухого.– Без пяти шесть.Рейф не особо нажимал на педаль газа. Он включал сигнал поворота каждый раз, когда ему нужно было сворачивать в сторону. Один раз он запаниковал, услышав приближающийся сзади вой полицейской сирены, но полицейская машина обогнала их, имея, по-видимому, какое-то важное задание.– Похоже, что они все мчат в одном направлении, – проговорил глухой с довольной улыбкой.– Ага, – отозвался Рейф, у которого по-прежнему бешено колотилось сердце. Он был перепуган насмерть, хотя никому не признался бы в этом. Столько денег! А что, если вдруг случится какая-нибудь накладка? Глупо было бы засыпаться, да еще с такой кучей денег. – Который час? – спросил он, делая поворот, выводивший их прямо на стоянку у паромной пристани.– Одна минута седьмого, – сказал глухой.– А где же паром? – спросил Рейф, окидывая взглядом реку.– Придет паром, – ответил глухой. Он был в отличном настроении. Его план учитывал вероятность того, что по пути им могут встретиться полицейские. Ну что ж, они и были совсем рядом с ними, когда полицейская машина промчалась мимо, спеша к бушевавшему пожару. Зажигательные бомбы сработали просто великолепно. Может быть, ему удастся уговорить остальных несколько увеличить долю Папаши в качестве премии. А может быть...– Да где же этот проклятый паром? – нетерпеливо спросил Рейф.– Еще рано. Придет, когда нужно.– А вы уверены, что он отходит в шесть ноль пять?– Вполне уверен.– Дайте-ка я гляну на это расписание, – попросил Рейф.Глухой молча полез в карман, достал листок с расписанием движения парома и протянул Рейфу. Тот принялся бегло просматривать его.– О Господи! – воскликнул он с отчаянием в голосе.– Ну, что там еще?– Так он сегодня не ходит, – лихорадочно заговорил Рейф. – Тут рядом мелким шрифтом напечатано “Пр.д.” – праздничные дни. Это значит, что паром этот ходит только тринадцатого мая, четвертого июля и...– Вы ошибаетесь, – спокойно отозвался глухой. – Буквы “Пр.д.” стоят у того парома, который отходит в четверть восьмого. А рядом с тем, что отходит в шесть ноль пять, никаких пометок нет. Я это расписание, Рейф, вызубрил уже наизусть.Рейф снова сверился с расписанием.– О, да, – смущенно пробормотал он. – Все верно. Так куда же он провалился, черт побери?– Придет, придет, – заверил его глухой.– А который час?– Четыре минуты седьмого. * * * В Маджесте Чак прикурил очередную сигарету и склонился поближе к стоявшему рядом приемнику.– Пока нет никаких сообщений, – сказал он. – Они даже не представляют себе, что на них обрушилось. – Он помолчал. – Я считаю, что наша операция удалась.– А что, если нет? – спросил Папаша.– О чем это ты?– Что тогда нам делать? Ну, если они засыпались.– Об этом тут же скажут по радио. Весь народ сейчас только того и ждет, чтобы ему объяснили, что творится в городе. Такую информацию они постараются сразу же сообщить. Ну, а тогда мы тут же смоемся.– А что, если они сообщат полицейским, где мы находимся?– Они не засыплются, – сказал Чак.– Ну а вдруг... Да еще расскажут о нас, что тогда?– Они этого не сделают.– А ты уверен?– Перестань каркать, – окрысился Чак. Потом он помолчал немного и уже более спокойным тоном продолжал: – Нет, такого они не сделают. * * * Из зала ожидания вышел патрульный полицейский. Он окинул взглядом стоявший на стоянке маленький рефрижератор с мороженым, посмотрел на расстилавшуюся перед ним реку, глубоко втянул в легкие сыроватый апрельский воздух и, задрав голову, уставился взглядом в полыхающее багровыми отблесками небо в южной части города. Он совсем не ощущал себя фактором в теории вероятности. Он просто был одним из тех полицейских, которых то ли намеренно, то ли просто по недосмотру оставили на их обычных постах, вместо того, чтобы срочно перебросить в район бедствия. Он знал о том, что на реке Дикс полыхает огромный пожар, но в территорию его обхода входило примерно тридцать городских кварталов по берегу реки Харб, начиная с паромной пристани и вплоть до водонапорной башни на Сорок первой Северной. Он не имел точного представления о подлинных масштабах того, что творилось в южной части района, и уж конечно, ему не могло прийти в голову, что грузовичок мороженщиков, стоявший всего в трех метрах, скрывал в своем кузове два с половиной миллиона долларов.Он был зауряднейшим полицейским, который заступил на смену в три сорок пять дня и будет сменен другим таким же полицейским в одиннадцать сорок пять вечера, и он вовсе не ожидал каких-нибудь чрезвычайных событий вот здесь вот, у пристани паромной переправы, соединяющей Айсолу с другим сонным и спокойным районом города, который назывался Маджестой. Так, подбоченясь и запрокинув голову, он простоял еще немного, разглядывая небо, а потом неторопливой походкой двинулся по направлению к грузовичку с мороженым.– Спокойно, – шепнул глухой.– Он идет прямо к нам!– Спокойно!– Приветик, – сказал патрульный полицейский.– Привет, – самым любезным тоном отозвался глухой.– Дайте-ка попробовать этого вашего мороженого с орехами, – сказал патрульный. * * * С огнем на стадионе удалось наконец кое-как справиться, и лейтенант Бернс при помощи трех регулировщиков движения смог навести относительный порядок среди сбившихся кучей машин, после чего стал наблюдать за погрузкой в машины скорой помощи раненых, обгоревших и покалеченных в этой страшной давке. Одновременно с этим Бернс старался быть в курсе и прочих событий, происходящих во вверенном ему районе. Донесения, поступавшие вначале тоненьким ручейком, внезапно начали набирать силу стремительного водопада. Зажигательная бомба, подложенная в магазин красок и прочих товаров для живописцев, вызвала пожар, распространившийся на целый квартал. Бомба, подложенная в рейсовый автобус на Калвер-авеню, взорвалась именно в тот момент, когда автобус оказался на перекрестке, что немедленно создало огромную пробку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27