Но Уиллис знал дзюдо не хуже, чем уголовный кодекс, и мог повалить преступника на спину быстрее, чем шестерка дюжих полицейских с большими кулаками. Увидев револьвер в руке Вирджинии Додж, он сразу представил, как ее можно обезоружить.– Что у вас тут? – спросил он, обращаясь сразу ко всем.– У мадам с револьвером бутыль нитроглицерина в сумке, – сказал Бернс, – и она не прочь использовать его по назначению.– Неплохо. С вами не соскучишься, верно?Уиллис молча посмотрел на Вирджинию.– Можно снять пальто и шляпу, мадам?– Сначала положи на стол револьвер.– Мадам, вы меня пугаете до мурашек. У вас действительно в этой сумке бутыль с супчиком?– Да, действительно.– Я из Миссури, а у нас там все бравые парни. – Уиллис сделал шаг к столу, Клинг увидел, как Вирджиния Додж вдруг сунула свободную руку в сумку, и сжался, ожидая неизбежного, как ему казалось, взрыва. Но Вирджиния вынула руку из сумки, и в ее руке оказалась бутыль с бесцветной жидкостью. Она осторожно поставила бутыль на стол, а Уиллис оглядел бутыль со всех сторон. – Это может быть просто водичка, мадам.– Хочешь проверить? – спросила Вирджиния.– Я? Что вы, мадам! Разве я похож на героя?Он подошел к столу еще на шаг. Вирджиния поставила сумку на пол. Бутыль, вмещавшая примерно пинту, блестела в ярком свете ламп, свисавших с потолка.– Ладно, тогда положим пушку. – Уиллис отстегнул кобуру с револьвером от ремня и медленно положил ее на стол. Его глаза не отрывались от бутыли.– Похоже на представление в театре, верно? – сказал он.– Да еще с угощением. Если бы я знал, что вы устроите здесь такой торжественный прием, я бы переоделся.Он сделал попытку засмеяться, но осекся, увидев мрачное лицо Вирджинии.– Простите, я не знал, что здесь всеамериканский съезд гробовщиков. Что мне делать с задержанной, Пит?– Спроси у Вирджинии.– А, Вирджиния? – Уиллис расхохотался. – Ну и ну, сегодня у нас чудная компания! Знаете, как зовут мою? Анжелика! Вирджиния и Анжелика! Вирджиния – дева и небесный ангел. Ну как, Вирджиния, что мне делать с моим ангелочком?– Проведи ее сюда. Вели ей сесть.– Входи, Анжелика, – сказал Уиллис. – Вот тебе стул. О господи, это меня просто убивает. Она только что перерезала парню глотку от уха до уха. Настоящий ангелочек. Садись, ангел. Вот в этой бутылочке на столе нитроглицерин.– Что? – спросила Анжелика.– В бутылке. Нитроглицерин.– Нитро? Вроде бомба?– Именно, куколка.– Бомба! – повторила Анжелика. – Мадре де лос сантос!– Вот так, – заметил Уиллис, и в его голосе послышалось что-то вроде священного ужаса. Глава 6 Мейер Мейер, сидевший у окна и печатавший свое донесение, находился почти напротив входа, и ему было видно, как Уиллис провел пуэрториканкскую девицу в дежурную комнату и усадил ее на стул с высокой спинкой. Он наблюдал, как тот снял с нее наручники и засунул их себе за пояс.Лейтенант подошел к Уиллису, обменялся с ним несколькими словами и, подбоченившись, повернулся к Анжелике. Кажется, Вирджиния Додж позволит им допросить арестованную. Как любезно с ее стороны!Мейер Мейер снова терпеливо склонился над своим донесением. Он был уверен, что Вирджиния Додж не подойдет к его столу, чтобы проверить шедевр, над которым он мучительно корпел, и с полным основанием предполагал, что ему удастся выполнить то, что он задумал, особенно сейчас, когда в комнате взорвалась эта пуэрториканкская бомба. Вирджиния Додж, казалось, была полностью поглощена девицей – ее порывистыми движениями и потоком колоритных эпитетов, срывающихся с ее уст. Мейер не сомневался в том, что он осуществит первую часть своего плана так, что этого никто не заметит.Сомневался он лишь в том, сможет ли составить достаточно красноречивое сочинение.У него никогда не было хороших отметок по английскому языку и литературе, и он не умел писать сочинения. Даже в юридическом колледже его работы никто не назвал бы блестящими. Каким-то чудом он все же набрал достаточное количество баллов, выдержал экзамены и в награду получил поздравление от дяди Сэма в виде любезного приглашения отслужить свой срок в Армии Соединенных Штатов. Пройдя через дерьмо и болота своей четырехлетней службы, он был демобилизован как “отслуживший с честью”.Ко времени демобилизации он решил, что не стоит тратить драгоценные годы жизни на то, чтобы завоевывать клиентов. Офисы размером с собачью конуру и гонки на машине “скорой помощи” были не для Мейера Мейера. Он поступил в полицию и женился на Саре Липкин, с которой встречался еще во время учебы в колледже. Он еще помнил дразнилку: “Не прилипали друг к другу пары так, как Мейер прилип к Липкин Саре”. Дразнилка никогда ему не мешала. Он слушал, как его дразнили, и терпеливо улыбался. Все было правильно, он действительно прилип к ней, как она прилипла к его губам (Сара очень любила целоваться, и, может быть, потому он и женился на ней, вернувшись из армии).Решение оставить профессию юриста поразило прежде всего самого Мейера, но он все же наплевал на юриспруденцию и поступил на работу в полицию. По его мнению, эти профессии были связаны между собой. Как полицейский, он тоже стоял на страже закона, делая свое дело терпеливо и добросовестно. Он стал детективом третьей степени только на восьмой год работы в полиции. Для этого тоже надо было терпение. Теперь, терпеливо ударяя по клавишам пишущей машинки, он составлял свое послание.– Как тебя зовут? – спросил Бернс девицу.– Чего?– Как тебя зовут? Куаль эс су номбре?– Она знает английский, – заметил Уиллис.– Не знаю я инглес! – возразила пуэрториканка.– Она врет. По-испански она умеет только ругаться.Брось, Анжелика. Будешь нам подыгрывать, и мы тебе подыграем.– Я не знаю, что значит “подыгрывать”.– Ах, какая невинность! – сказал Уиллис. – Слушай, потаскушка, брось ты эти глупости. Не делай вид, что ты только что сошла с парохода. – Он повернулся к Бернсу. – Она живет в этом городе почти год, Пит, и занимается главным образом проституцией.– Я не проститутка, – возразила пуэрториканка.– Конечно, она не проститутка. Простите, забыл.Она работала целый месяц в швейной мастерской.– Я мастерица, вот я кто. Не проститутка.– Ладно, ты не проститутка, пусть будет так. Ты спишь с мужчинами за деньги. Это большая разница, согласна? Пусть будет так. Ну, а почему ты перерезала глотку тому парню?– Какому парню?– А их было несколько? – спросил Бернс.– Я никому не резала глотка.– Да? Кто же? – спросил Уиллис. – Санта Клаус? А куда ты дела бритву? – Он снова повернулся к Бернсу. – На нее натолкнулся патрульный. Но он не смог найти орудия убийства. Наверное, она бросила бритву в сток. Куда ты дела бритву?– У меня нет бритва. Я никому не резала глотка.– У тебя все руки в крови! Кому ты хочешь втереть очки?– Кровь от эти наручники.– О господи, это дохлый номер! – вздохнул Уиллис.“Вся беда в том, – думал Мейер Мейер, – что трудно найти подходящие слова. Тон должен быть спокойным, без дешевой мелодрамы и без нажима, иначе могут подумать, что это розыгрыш или творение шизофреника. Это должна быть искренняя просьба о помощи с ноткой отчаяния. Без этого никто мне не поверит и от всего этого не будет никакой пользы. Но если послание будет слишком отчаянным, тоже никто не поверит. Значит, надо быть очень осторожным”. Мейер посмотрел на внимательно слушавшую Вирджинию. “Мне надо спешить, – подумал он, – ей может прийти в голову подойти и проверить, что я делаю”.– Ты знаешь, кому перерезала глотку? – спросил Уиллис.– Ничего не знаю.– Тогда я открою тебе маленький секрет. Ты когда-нибудь слышала об уличной банде под названием “Арабские рыцари”?– Нет.– Это самая большая банда в нашем районе. Главным образом подростки. Кроме вожака банды, которому двадцать пять. Он женат, у него одна дочь. Его зовут Касым. Ты когда-нибудь слышала о человеке по имени Касым?– Нет.– В сказке это брат Али-Бабы, в жизни – вожак банды под названием “Арабские рыцари”. Его настоящее имя – Хосе Дорена. Знаешь такого?– Нет.– Он очень важный человек среди блатных, этот Касым. Вообще-то он дешевка, слабак, но среди уличных банд имеет вес. Есть еще одна банда под названием “Латинская колонна”, и члены этой банды вот уже несколько лет сильно не в ладах с “Арабскими рыцарями”. Знаешь, какое условие перемирия поставили эти латинос?– Нет, а какое?– Отдать им как трофей одежду одного из “Арабских рыцарей” и покончить с Касымом.– Кому это интересно?– Должно быть интересно тебе, детка. Парень, которому ты перерезала горло, – это и есть Касым, Хосе Дорена.Анжелика моргнула.– Это точно? – спросил Бернс.– Точно, Пит. Так вот, Анжелика, если Касым умрет, “Латинская колонна” поставит тебе в парке памятник. Но “Арабские рыцари” вряд ли одобрят твой поступок. Это куча злобных подонков, милочка, и им совсем не понравится, что ты порезала их вожака, приведет ли это к его преждевременной кончине или нет.– Чего?– Отдаст он концы или нет, все равно ты у них в черном списке, детка.– Я не знала, кто он.– Значит, это ты его порезала?– Да. Но я не знала, кто он.– Зачем же ты это сделала?– Он приставал ко мне!– Как?– Он начал лапать меня.– Ах, оставьте! – простонал Уиллис.– Лапал!– Да здравствуют непорочные девственницы! – воскликнул Уиллис. – Почему ты порезала его, детка? И на этот раз не рассказывай нам трогательные истории в рамке из сердечек и цветочков. – Он хватал меня за грудь на лестнице. У входа в дом, и люди смотрели. Вот я и порезала его.Уиллис вздохнул.Вирджиния Додж, казалось, устала от допроса. Она нервничала, но продолжала неподвижно сидеть за своим столом, держа в руке 38-й калибр. Бутыль с нитроглицерином стояла на столе перед ней. * * * Надо спешить, подумал Мейер, надо закончить, наконец, и действовать, не допуская ошибок. Если эта дама подойдет ко мне и увидит, чем я занимаюсь, она спустит курок и отстрелит мне полголовы. Сара должна будет сидеть положенные дни траура целую неделю. Во всем доме завесят зеркала и повернут к стене фотографии. Господи, это будет ужасно. Действуй, Мейер. Не стоит умирать в такой теплый день.– Значит, он хватал тебя за грудь? – спросил Уиллис. – За какую, правую или левую?– Это не смешно, – ответила Анжелика, – если мужчина лапает на людях, не смешно.– И ты полоснула его?– Si.– Потому что он схватил тебя за грудь, верно?– Si.– Твое мнение. Пит?– Чувство собственного достоинства не зависит от профессии, – ответил Бернс, – я ей верю.– А, по-моему, она нагло врет, – возразил Уиллис, – и когда мы все проверим, то наверняка обнаружим, что она крутила целый год с этим Касымом, а когда заметила, что он положил глаз на другую девчонку, резанула его бритвой. Это больше похоже на правду, а, детка?– Нет, я не знаю этот Касым. Он просто прошел мимо меня и снахальничал. Мой тело есть мой тело. Я продаю его, когда хочу, но не для такие свиньи с грязные руки.– Ура! Тебе действительно поставят памятник в парке. – Уиллис повернулся к Бернсу: – Как мы определим этот случай? Злонамеренное нападение?– В каком состоянии находится Касым?– Его отвезли в больницу. Кто знает? Весь тротуар был залит кровью. И знаешь, что меня убило. Пит? Вокруг него собралась куча детишек. Видно было, что они никак не могут решить, что делать – плакать, смеяться или кричать. Они как-то странно прыгали на месте, понимаешь, о чем я говорю? О господи, расти на этих улицах, видеть такое каждый день! Можешь себе представить?– Держи связь с больницей, Хэл, – сказал Бернс, – оформим ее потом. Сейчас мы не можем сделать больше... – Он повернул голову туда, где сидела Вирджиния Додж.– Хорошо. Ладно, Анжелика. Скрести ноги вместо пальцев и молись. Кто знает, может, Касым не умрет, может быть, у него есть какой-нибудь талисман.– Надеюсь, сукин сын сгниет в могила, – ответила Анжелика.– Добрая девочка, – сказал Уиллис, потрепав ее по плечу. * * * Мейер вынул из пишущей машинки свое сочинение. Оно имело такой вид:РАПОРТМЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯДетективы 87-го полицейского участкаУлицаФАМИЛИЯ ЗАЯВИТЕЛЯ, УВЕДОМИВШЕГО О ПРОИСШЕСТВИИЗахвачены женщиной, вооруженной револьвером и имеющей при себе бутыль с нитроглицерином.Инициалы заявителяАДРЕС ЗАЯВИТЕЛЯЕсли вы найдете эту бумагу, немедленно сообщите в полицейское управление! Номер – Центр 6-0800УлицаДЛЯ РАССЛЕДОВАНИЯ НАЗНАЧЕН ДЕТЕКТИВСрочно!ДЕТЕКТИВ 2 СТЕПЕНИ МЕЙЕРФамилия инициалы номер удостоверенияЗАДЕРЖАНЫМейер вынул копировальную бумагу и сложил голубые бланки вместе, потом прочитал первый экземпляр. Он читал его внимательно, потому что был терпеливым человеком и хотел, чтобы все было правильно с первого раза. Второго могло уже не быть.Окно возле стола было открыто. Наружная решетка, предохранявшая стекло от обломков кирпича, который любили швырять в окна обитатели окрестных улиц, не представляла каких-либо трудностей. Наблюдая одним глазом за Вирджинией Додж, Мейер скатал первый лист в узкий длинный цилиндр. Он лихорадочно просунул цилиндр сквозь отверстие решетки и протолкнул его наружу. Потом поднял глаза.Вирджиния Додж не смотрела на него.Мейер свернул второй лист и тоже протолкнул его сквозь решетку.Он просовывал сквозь отверстие третий и последний лист, когда услышал крик Вирджинии:– Стой, буду стрелять! Глава 7 Мейер отпрянул от полуоткрытого окна.Он сжался, ожидая, что сейчас раздастся выстрел и он упадет, а потом понял, что Вирджиния Додж смотрит совсем в другую сторону. Опустив плечи и вытянув вперед руку с револьвером, она вышла из-за стола, оставив бутыль с нитроглицерином, и подошла к барьеру.По другую сторону барьера застыл Альф Мисколо.Он стоял, слегка открыв рот, ко лбу прилипли курчавые черные волосы, голубые подтяжки натянулись на тяжелых плечах, рукава рубашки были закатаны, открывая мускулистые руки. Лицо его не выражало ничего, кроме безграничного удивления. Он вышел из своей комнаты, где весь день обливался потом над бумагами, подошел к барьеру, крикнул: “Эй, кто из вас уже освободился?” И вдруг увидел, что навстречу ему идет женщина с 38-м калибром в руке.Он повернулся и хотел бежать, но она завопила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17