Но обычного радостного визга они не услышали. Похоже, пса насторожило присутствие Рику. Услышав лай, из дома вышел Мило. Когда он увидел аптекарского сына, улыбка его моментально угасла.
Насупив брови, он неприветливо взирал на гостей. И даже не думал прикрикнуть на пса.
— Рику, ты прав, — сказал Мишель. — Что ж, придется с ним потолковать…
С напускной непринужденностью он направился к парню.
— Рику рассорился с компанией Пибрая, — сказал он, приблизившись к Мило. — Теперь он дружит с нами.
Но Мило оставался таким же мрачным.
— Зачем ты привел его? Он дразнил меня в школе. Чем он лучше других?..
Рику подошел поближе.
— Я же тебе ничего плохого не сделал, — заговорил он с обидой. — Я был с другими, это верно, но последние два года я вообще учусь в коллеже, а сюда только на каникулы приезжаю!..
Аргумент был не ахти каким убедительным. Но Мило, наверное, очень хотелось помириться с Рику, первым капдезакцем, предложившим ему дружбу. Во всяком случае, дуться он перестал.
Мило позвал всех троих на террасу. В этот момент на пороге дома показалась молодая женщина в льняном фартуке поверх строгого черного платья.
— В чем дело, Мило? — спросила она без тени улыбки.
Лицо у женщины было бледным. Мишель и Мило догадались, что это мама Мило, мадам Саразини.
— Это Мишель, Мартина и Рику, — коротко объяснил ей Мило.
Ребята поздоровались. Молодая женщина даже не улыбнулась.
— Вы не боитесь сюда ходить? — спросила она. — Разве дядя вам не запретил? — Она с трудом сдерживала эмоции. Лицо ее покраснело. Голос срывался от волнения. — Ведь наш дом — это воровской притон!.. — продолжала она. — Вы что, ничего не слышали? Мой муж в тюрьме!.. А я с детьми, естественно, разбойничаю на большой дороге… Я бы на вашем месте остерегалась сюда ходить…
Голос ее сорвался от нахлынувшего на нее горя. Она отвернулась, вынула из кармана фартука носовой платок и высморкалась. Этот жест, однако, не сумел скрыть от ребят слез, текущих по ее щекам.
Мило, сам чуть не плача, подбежал к матери, ласково обнял ее. Они тихо заговорили по-итальянски; о чем — гости понять, естественно, не могли. Наконец молодая женщина взяла себя в руки и повернулась к друзьям.
— Извините, что так вас встречаю… Я просто измучилась от сознания, что мой муж в тюрьме. Только из-за того, что не умеет постоять за себя…
Впрочем, вам этого не понять…
На крыльце показалась хорошенькая девчушка лет пяти-шести. Она застенчиво теребила подол своего платья.
Тронутая ее миловидной, по-детски наивной мордашкой, которой еще не коснулись обрушившиеся на семью невзгоды, Мартина подбежала к сестренке Мило и опустилась рядом с ней на корточки.
Оробев от такого приема, Мишель с Рику не знали, куда себя деть, что сказать…
— Мадам, — в конце концов выдавил из себя Мишель. — Вы говорите, ваш муж не в состоянии доказать, что не причастен к диверсии?
Госпожа Саразини задрожала.
— К сожалению, да, мой мальчик! Причем тот… или те, кто задумал бросить мужа за решетку, как нельзя лучше подгадали момент!
Смысл этих слов остался для Мишеля неясным. Из всего услышанного он вынес лишь то, что еще больше укрепило его сомнения: Саразини, скорее всего, стал жертвой тщательно спланированного заговора.
Устремив взгляд в открывающиеся с террасы бескрайние просторы, молодая женщина, словно разговаривая сама с собой, прошептала:
— Как назло, той ночью луна появилась поздно…
Мишель ничего не мог понять… При чем тут луна? Но он не решился задать новый вопрос: ведь у мадам Саразини это вырвалось явно непроизвольно, в приступе отчаяния…
— Простите меня, — вновь заговорила она, передернув плечами, словно пытаясь прогнать тяжелые, назойливые мысли. — Меня ждут дела… Оставайтесь здесь, сколько хотите.
Она скрылась в доме. За ней ушла и девчушка, несмотря на попытки Мартины ее удержать.
— Какая куколка! — воскликнула Мартина, подходя к Мило. — Почему ты не говорил, что у тебя такая хорошенькая сестренка?
Мило просиял, чувствуя, что похвала исходит от сердца.
— А какое красивое имя — Амелия! — добавила девочка…
Мишель первым встал, давая понять, что пора уходить. Мартине уже давно бросилось в глаза, что вид у него какой-то отсутствующий. Поэтому она не стала спорить, когда он вдруг засобирался домой.
Едва они расстались с Мило, Мишель остановился как вкопанный, прямо на лесной тропинке.
Знаешь… Чем дольше я размышляю, тем больше убеждаюсь, что Саразини невиновен, — начал он издалека.
А о чем это ты все время думал, пока мы были в гостях? — спросила Мартина. — Вид у тебя был ужасно рассеянный.
— Понимаешь… Будь Саразини виновен, мадам Саразини разговаривала бы с нами иначе. Либо он чудовищный лицемер, который обделывал свои де лишки втайне даже от домашних… либо его заманили в ловушку!.. — Несколько секунд помолчав, Мишель решительно произнес: — Знаешь, Рику, я кое-что утаил от тебя. И, наверно, зря… Только дай мне слово, что не проболтаешься. Это в самом деле очень серьезно. Я тебе говорил, что обещал молчать… Но сейчас мне кажется, тебе нужно знать все: вдруг сумеешь что-нибудь подсказать — ты ведь местный…
Рику дал ему слово молчать. И тогда Мишель рассказал, о чем проболтались жандармы.
Пока он говорил, признаки изумления на лице Рику становились все более явными.
Ну и дела! — пробормотал он. — Если бы это сказал не ты, в жизни бы не поверил…
А мне вот что не дает покоя, — вступила в беседу Мартина. — Хорошо ли жандармы искали человека, который им позвонил? В конце концов, им тоже бы не мешало установить, откуда у него эти сведения. Тем более что он тоже в какой-то мере несет ответственность за диверсию. Ведь поступи его сигнал раньше, взрывчатка не была бы пущена в ход!
Хм… Но откуда звонивший мог знать, что именно будет взорвано?..
Вот что, братцы, — сказал Рику. — Мы забываем про наш злополучный карандаш. Давайте поедем в город. Там куча всяких магазинов. Думаю, так или иначе мы разыщем тот, где продают анилиновые карандаши. А поскольку это покупка не самая распространенная, в конце концов мы узнаем, кто их приобретал, кроме Режи.
Отличная мысль! Прямо завтра и поедем! Может, удача нам улыбнется!..
* * *
Когда Мартина с Мишелем подошли к автобусной остановке, Рику был уже там.
Неподалеку с подчеркнутым азартом играла в шары компания Пибрая.
Время от времени Пибрай с Сезареном отпускали громкие шуточки, явно метя в Мишеля и двух его спутников. Надо сказать, остроты их были довольно топорными, несмотря на старательный гогот остальных членов компании.
Напустив на себя таинственный вид, Рику сообщил друзьям, что у него возникла одна мыслишка… Но вдаваться в подробности он отказался, как ни наседала на него Мартина.
А когда автобус подъехал к городу, он вдруг сообщил, что будет действовать в одиночку.
Вы пока идите по магазинам, — кратко распорядился он. — Я скоро вернусь.
Не больно-то это вежливо — секретничать, — нахмурилась Мартина.
Лучше займитесь карандашами, — бросил Рику через плечо и убежал.
Мишель рассудил, что ходить по магазинам вдвоем — бессмысленная трата времени.
Давай так: каждый начнет со своего конца площади, встретимся в середине. А там и Рику подойдет.
Как ты думаешь, куда он помчался? — спросила Мартина.
Не волнуйся, никуда не денется. Скоро все узнаем.
Они разошлись в разные стороны и начали обход. Площадь в городке была живописной. На ней расположились крытые торговые ряды, своды поддерживались мощными каменными колоннами. Слева к большой площади примыкала другая, поменьше, с монументом героям войны в центре и зданием почты в глубине.
Двойная шеренга платанов погружала площадь в густую тень. Осмотревшись, Мартина с Мишелем слегка приуныли. Глаз радовала только архитектура. Что касается витрин, то там на «сувенирных» полках лежал обычный ширпотреб, какой можно увидеть в любом городке, куда заглядывают туристы. Однообразие, причиной которого были фирмы-поставщики, коснулось даже продовольственных лавок. Мартине пришлось признать, что они как две капли воды похожи на лавки в любом другом уголке Франции.
— Слава Богу, хоть неоновых вывесок нет,—
вздохнула она. — Хотя это — до поры до времени!
Обход продолжался недолго. Канцелярские магазины торговали исключительно обычными карандашами. Периодически выныривая на улицу, Мартина встречалась глазами с Мишелем, который отрицательно мотал головой. Он тоже не обнаружил ничего интересного.
Мартина дошла до угла, за которым лежала вторая площадь. В этом месте торговый ряд обрывался, и фасады двух угловых домов выходили на две площади одновременно. Здесь, на углу, был еще один магазин. Мартина пропустила лавку с трикотажем и свернула на маленькую площадь.
Собираясь зайти в последний свой магазин, Мишель заметил Рику. Запыхавшийся, но чрезвычайно довольный собой, тот шел прямо к нему.
Тут к ним присоединилась и Мартина.
— Полная победа! — заявил Рику с воодушевлением.
Друзья дали ему немного прийти в себя и отдышаться, хотя сами сгорали от любопытства: что же такое сотворил их товарищ?
В общем, так… Когда ты рассказал о телефонном звонке, я сразу подумал, что жандармы знают больше, чем говорят!
Допустим. И что из этого?
— Что из этого? Считайте, что я только что был в жандармерии!
Рику наслаждался, глядя на ошеломленные лица друзей.
— В жандармерии? — недоверчиво переспросил Мишель. — Надеюсь, ты не допрашивал жандармов?
Рику пожал плечами.
— По-моему, я говорил, что учусь в коллеже.
Так вот, у меня есть одноклассник — сын жандарма. Его зовут Робер.
Мишель стал смутно догадываться, что к чему.
Ты был у Робера?
Так точно! Я зашел к нему, чтобы забрать книгу, которую якобы дал ему почитать перед каникулами. Естественно, он сказал, что я что-то напутал: никакой книги я ему не давал. А потом сам заговорил про капдезакские события. Мне даже не пришлось задавать наводящих вопросов.
Как так?..
Вот так. Я до того обнаглел, что помянул про телефонный звонок, представив дело таким образом, будто в Капдезаке это ни для кого не секрет. Он даже глазом не моргнул. А когда я сказал, что люди просто руками разводят, почему до сих пор не известна личность звонившего, он ответил, что, насколько он в курсе, жандармы его пока не нашли!
И это все? — разочарованно спросил Мишель.
Нет, погоди!.. Еще он добавил, что это не так-то просто; неизвестный звонил из глухомани по телефону, установленному дорожной полицией на случай транспортных происшествий.
Из глухомани, говоришь? — задумался Мишель. — Видно, не хотел, чтобы его застала полиция.
Так и есть. Полицейские выехали моментально, но птичка уже упорхнула. Не очень-то похоже на звонок автомобилиста, потерпевшего аварию. Теперь тебе ясно?
— Разумеется, ясно. У нашего господина Икс котелок варит. Он здорово все рассчитал… Поздравляю, Рику, ты гений!
Услышать похвалу из уст самого Мишеля было настолько почетно, что Рику зарумянился от удовольствия.
Чего уж там! Ерунда, — засмущался он. — Это все Робер…
И тем не менее ты сумел его разговорить.
А как ваши успехи? Есть что-нибудь?
Пока нет…
Я уже закончила, — сказала Мартина. — На моем участке никаких следов карандаша.
На моем тоже. Кстати, я только в этом магазинчике не был.
В скобяной лавке? — спросил Рику. — Давайте зайдем все вместе.
Ладно, пошли…

9

Трое друзей изучали витрину последнего магазинчика, который оставался на площади. Если и здесь неудача, им придется продолжать поиски и обшаривать город улица за улицей.
Мартина заинтересовалась деревянными сельскохозяйственными орудиями: вилами, граблями, ручными сажалками.
Такими вещами зимой промышляют горцы. Они живут в труднодоступных участках страны, — объяснил Рику.
Надеюсь, здесь, в Центральном массиве, снегопады не отрезают их от жизни? — спросила Мартина.
— Конечно, нет. Но высоко в горах — дело иное, там фермы часто отделены друг от друга многими километрами. Так что жители зимой сидят по домам и мастерят вот такие вещицы.
Наконец они вошли внутрь. И сразу почувствовали, что находятся в главном магазине города. И, очевидно, одном из старейших. На подобные мысли наводило обилие ящиков и стеллажей черного дерева; на них были прикреплены выписанные каллиграфическим почерком, хотя и выгоревшие от времени этикетки.
В лавке царил безупречный порядок; но от неизбежного для таких магазинов обилия разнообразнейших приспособлений и инструментов, развешанных по стенам до самого потолка, у непривычного человека разбегались глаза.
Устав от своих неудач, Мартина предоставила мальчикам самим вести разговор с приказчиком* пожилым мужчиной в серой рубашке, со странной манерой носить очки на лбу; на глаза он их опускал, лишь уточняя цены по толстенному гроссбуху.
Так что Мартина разгуливала по магазину и глазела на товары, выставленные на небольшом прилавке в глубине помещения. А Рику с Мишелем направились к главному прилавку.
У вас есть чернильный карандаш? — поинтересовался Мишель.
Анилиновый? — вежливо поправил его приказчик; «невежество» юных клиентов вызвало у него снисходительную улыбку.
Вот именно, — подтвердил Мишель, чувствуя, что они на верном пути, поскольку его просьба не натолкнулась на вежливый отказ.
Давненько их не спрашивали, — отвечал приказчик. — То ли дело во времена моей молодости!.. Правда, с той поры много воды утекло. Так вот: отправляясь на службу, новобранцы тогда непременно запасались анилиновыми карандашами, чтобы писать родным письма. Когда пишешь таким карандашом, буквы выходят жирными: раз-два — и страница заполнена.
Не переставая говорить, приказчик достал небольшой ящичек и поставил его на прилавок.
У меня только фиолетовые. Впрочем, я уж не помню, когда были другие. А можно задать вам нескромный вопрос: на что вы намерены его использовать? Надо полагать, не писать письма родителям? Для этого вполне годится шариковая ручка. Вы, наверное, здесь на каникулах?
Да, мы живем в Капдезаке.
В Капдезаке? Ну-ну! Красивейшие места, чудесная долина!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13