Состоится ли процессия, будет ли праздник?
Но Мишель, Даниель и Артур не падали духом.
– Не может быть, чтобы все наши труды пропали даром, – сказал Мишель.
Прежде чем вернуться на хутор, они зашли домой, чтобы собрать вещи, а также приготовиться к завтрашней «корриде», если, конечно, та состоится.
Мишель разложил свои вещи на раскладушке и одну за другой складывал их в рюкзак. Когда на глаза ему попался конверт со сделанными вором снимками, ему захотелось взглянуть на них еще раз.
Это заметил Артур.
– Можно получить карточку на память?
– Конечно. Я закажу еще один комплект.
– А тебе не вернут фотографии, которые в полиции?
– Может быть, и вернут. Если, конечно, их не подшили к делу как вещественные доказательства. Впрочем, их всего семь. Ту, передержанную, этот малый оставил себе… Ой!…
Мишель оборвал себя на полуслове.
– Ты – чего? – буркнул Даниель.
– Погоди. Интересно, зачем ему этот снимок? Посмотри-ка…
Артур и Даниель придвинулись к Мишелю поближе, чтобы тоже увидеть фотографию.
– Хорошо бы понять, что он хотел запечатлеть, – сказал Артур.
– Если приглядеться, вроде какие-то палки, – пожал плечами Даниель.
– Допустим, эта фотография очень важна для вора – ведь в полицию он ее не отнес. Под предлогом, что она испорчена.
Мишель подошел к окну, друзья – за ним.
– Скажи-ка, Артур, тебе ничего не напоминают эти палки?
Артур взял карточку.
– Нет, честно говоря, не знаю… Мишель улыбнулся.
– А тисы во дворе Гратто?
– Тисы… Да, действительно, ты прав. А белая палка, вот эта, голову даю на отсечение, это рукоятка какого-то инструмента.
– А по-моему, это ориентир, – заявил Даниель.
– У меня тоже возникла такая мысль, – кивнул Мишель. – Скорей, бегом! По дороге захватим старшину Дюкора.


* * *

Через четверть часа трое ребят и полицейский входили в сад Гратто.
– Надо найти какой-нибудь щуп, – сказал Дюкор.
Подобранная во дворе железная мешалка для бетона была выпрямлена, плитки подняты, глина под ними прощупана.
Под первыми двумя – после той, которая маскировала вход в подземелье, – не было ничего.
Но третья подтвердила гипотезу Мишеля. Щуп уткнулся в какой-то твердый предмет. Очень скоро Артур обнаружил, что это инструмент, кирка Гратто. Частыми ударами они принялись долбить глину и вскоре заметили свертки, завернутые в вощеную бумагу.
Старшина Дюкор развернул один. Не слишком удивившись, он извлек на свет часы, ручки, драгоценности – одним словом, все, что пропало во время краж, которые приписывались цыганам.
А тем временем молодые люди, сменяя друг дружку, перелопачивали аллею. Ни один из найденных свертков не был достаточно объемистым, чтобы вместить в себя охотницу.
«Разве что они припрятали ее в другом месте», – подумал Мишель.
Но вскоре из глиняного панциря был вытащен криво сколоченный ящичек. Под крышкой – все та же вощеная бумага, затем полиэтилен и, наконец, стружка, вновь вселившая в исследователей надежду.
Не успели они вытащить горсточку стружки, как показалась золотая фигурка в уборе из драгоценных камней.
– Стоп! – воскликнул старшина. – К упаковке не прикасаться, забираем ее в участок! Мои люди закончат розыски. Поехали!


* * *

На площадь вступила процессия, отдаленно напоминающая праздничное шествие.
В поведении старшины, который нес перепачканный в земле сверток, было нечто такое, что притягивало внимание окружающих.
К тому же его так распирало от радости по поводу успешного завершения дела, что он не в силах был удержаться и не оповестить любопытных.
– Мы нашли охотницу, – объявил он. – Цыгане тут ни при чем, равно как и во всех предыдущих кражах.
Новость переходила из уст в уста, и меньше чем через час весь город с окрестностями знал, что воскресное шествие состоится.


* * *

Потерпев полный провал, трое виновных поспешили во всем признаться.
А несколько часов спустя старшина Дюкор рассказал ребятам, как все произошло в действительности.
Главным зачинщиком являлся Саваль. Гратто показал ему план подземелья, который за два года до того выкрал у господина Сегоналя. Мало-помалу в их голове созрел замысел кражи. В свои планы они посвятили Жирба – брата госпожи Саваль.
Единственное, что смущало троих сообщников, – необходимость уехать из Санта в случае, если подозрение в краже падет на них.
Любопытная деталь: в осуществлении их замыслов им невольно помог Колье, к самим грабежам непричастный. Его кампания против цыган подсказала Савалю мысль совершить ряд ограблений, в которых все обвинят цыган. Обработав таким образом общественное мнение, исчезновение охотницы легко будет списать на «цыган».
Сторож спустился в часовню только на четвертый день после кражи. Теперь ворам оставалось дождаться благоприятного момента и вскрыть колодец в цыганском лагере.
Но вмешательство Жана и Нура, которые, по мнению преступников, находились в полицейском участке, спутало Савалю все карты. Цыгане заметили Гратто, который, бросив собакам кусок мяса и спрятав отмычки возле кибитки, разворошил плоские камни. Они бросились за ним в погоню и попали прямо в лапы бандитов, дожидающихся на Египетской улице возвращения своего сообщника.
Поначалу Саваля смутило наличие двух пленников, но он быстро нашел выход из положения, внеся в свой план одну простую поправку: если их разоблачат, он будет высказываться в том духе, что, мол, держал цыган, чтобы вытянуть из них признание, где они прячут охотницу и краденое. Так мороча голову полицейским, он мог хранить охотницу сколь угодно долго – пока все камни не будут вынуты, а золото переплавлено.
Гратто испортил всю затею по собственной глупости. Украв у Мишеля фотоаппарат, он решил им воспользоваться. В секрете от своих сообщников он задумал еще больше насолить своим врагам. Сфотографировав цыганский лагерь, а затем проявив и напечатав снимки, он надеялся дать в руки полиции доказательство, уличающее цыган в краже фотоаппарата.
Поддавшись соблазну, он снял и «захоронение» своих неправедных приобретений, убедив себя, что ничем не рискует, поскольку в полицию эту карточку не отдаст.
Когда он понял, было уже поздно.
В день кражи охотницы Саваль замыслил провести демонстрацию возле цыганского лагеря. Требуя выдать им Жана и Нура, чтобы отвести тех в тюрьму, трое преступников рассчитывали, что теперь уже ни единая душа не заподозрит их в похищении цыган.
В воскресенье на улицах Санта бурлила празднично разодетая толпа. Шествие проходило, как обычно, спокойно, с той единственной разницей, что явившимся в полном составе цыганам устроили настоящую овацию, когда охотница заняла свое место в часовне.
Но тут же интерес зрителей отвлекло другое событие. Уже с раннего утра фургон господина Сегоналя стоял возле «Хижины шерифа» он привез туда шесть великолепных быков – на голове у каждого теперь красовался красный шерстяной помпон, а рога венчали два белых наконечника. Двери стойла, которое прилегало к арене, были распахнуты настежь. Толпа топала ногами от нетерпения – по местным правилам в «корриде» участвовали не только «ковбои» и быки, но и зрители. Последние старались криками и всяческими действиями не пустить быка на арену и сорвать бой.
Мишель, Даниель, Артур, Рене, Марсель и Паскалу сопровождали Нура, Галлин и господина Фредерика – последний ехал верхом, с вилами в руке.
Все были очень взволнованы – каждый по своей причине.
Жана с ними не было. Он на арене готовился к состязаниям.
В загоне «избранники» были разведены в стороны, чтобы не перебодать друг дружку. Белые наконечники и красные помпоны трепетали при малейшем движении.
– Понимаешь, Артур, – сказал Мишель, – если начистоту, я не слишком… уверен в себе. Хотя… вести корриду мне хотелось бы еще больше, чем сражаться с быком. Видел, какое столпотворение?
Он указал на вход в город, где их подкарауливала нетерпеливая толпа – до ребят долетал ее возбужденный гомон.
– А по мне, лишь бы не потерять стремена, – проворчал Артур. – Так бы хотелось воздать почести Оливетте!
– По коням, ребятки, уже время, поехали!
Наездники окружают быков, Паскалу отвязывает быков с такой сноровкой, что они одновременно срываются с места…
Прежде чем перейти на галоп, Галлин успела шепнуть Мишелю:
– Взгляните на деда, он сегодня король! Приметив движение, толпа вдали загалдела:
– Вон они! Вон они!
– И все это благодаря вам, Мишель… и вашим друзьям. Надеюсь, вы еще к нам приедете? – улыбнулась Галлин.
Но Мишель не смог ответить. Его отлично вышколенная лошадка припустила галопом и догнала камарганских быков – ее грива развевалась на ветру.
Если сидеть поглубже в седле и слегка откинуться назад, упасть практически невозможно… но вот он уже перед лицом толпы, какие-то смельчаки пытаются затеять игру, отвлечь быков… Сегодняшняя «коррида», это чувствуют все, не обычное конное состязание.
Город наконец окончательно избавился от отвратительной лихорадки последних дней. Вместе с цыганом Нуром – вот его узнают и радостно приветствуют зрители, которые в самом скором времени будут аплодировать его брату, – в него возвратилась добрая старая дружба, истинное братство свободных людей.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16