Попасться сейчас в руки блюстителям мне очень не хотелось. Один мой боевой арсенал тянул на пять лет ИТУ усиленного режима.
– А вы хорошо водите автомобиль, – опять похвалил меня Гутмахер, когда мы, наконец, тронулись с места и влились в транспортный поток.
– Это точно, – подтвердил я, продвигаясь рывками по забитой машинами улице. – Главное, еду быстро.
– Да, я слышал по телевидению, что у нас в городе ужасные пробки, – поддержал светский разговор сосед. Между тем нам, наконец, удалось миновать перегруженный перекресток и удалиться от опасного места на безопасное расстояние. Теперь у наших преследователей почти не было шанса даже случайно наткнуться на нас.
После ночного снегопада улицы более ли менее очистили от снега, но в воздухе висела грязная водяная пыль, и я едва успевал очищать щетками ветровое стекло. Пожалуй, это был первый случай в моей водительской практике, когда забрызганные стекла меня не раздражали.
Между тем мы опять надолго встали на пересечении с главной дорогой. До светофора было с полкилометра, а мне предстоял левый поворот.
– Это надолго, – сообщил я Гутмахеру, – нужно было ехать в объезд.
– Куда нам торопиться, – подошел он к проблеме философски. – Интересно, кто это мне может звонить? – риторически поинтересовался Аарон Моисеевич, включая зазвонивший сотовый телефон. – Я звонка не жду. Ало, да, он здесь. Странно, но это почему-то вас.
Я не успел удивиться, взял телефон и машинально произнес:
– Слушаю.
– Где наша машина?! – рявкнул мне в ухо знакомый голос.
– Вениамин Ананьевич! Это вы! Какими судьбами?
– Ты, что, шутки со мной шутить вздумал?! – закричал старший Кругов. – Я тебя в последний раз спрашиваю, где наша машина?
Этого звонка я никак не ожидал и, честно говоря, не сразу сообразил, что мне отвечать. Пришлось потянуть время, чтобы сориентироваться.
– Как вы меня нашли? – спокойно, с легким удивлением в голосе, спросил я.
– Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если не отдашь машину? – перешел с крика на свистящий шепот собеседник.
– Понятия не имею, – честно сознался я.
– Я тебя, козла, в лагерях сгною, я тебя…
– Фу, как это грубо и не по-европейски, – перебил я его патетическую речь. – Откуда у вас, голубчик, такая агрессия? То убийц ко мне подсылаете, то сгноить собираетесь. Как-то это все негуманно…
– Ты вернешь машину, или мне счетчик включить? – проигнорировав мои вопросы, опять закричал Кругов.
– Включайте, голубчик, тем более что мой уже второй день работает.
– Что работает?
– Счетчик. Я вам его еще вчера включил, когда встретил двух горилл во дворе, в который вы меня послали…
– Какой счетчик, каких горилл, где наша машина? – спросил Вениамин Ананьевич, меняя тональность.
– Тех, которых вы в засаду посадили, я с ним пообщался и так на вас обиделся, что вам теперь придется заплатить мне за моральный ущерб. Причем дорого заплатить.
– Чего ты несешь? Ты что, щенок, меня шантажировать вздумал? Да я тебя сгною!
– Да, ладно, что вы меня все пугаете, по-моему, лучше в лагере гнить, чем с простреленной головой валяться в мусорном баке. Вы лучше подумайте, что будет, если собственности лишитесь. Это у меня ничего нет, ничего, кроме квартиры, а у вас… Помните, как в Библии говорится: «Не сотвори себе кумира», а если ваши кумиры погорят синем пламенем…
– Дай трубку, идиот, – послышался женский голос. Я его с радостью узнал.
– Здравствуй, Алеша, эта Валентина Ивановна. Алешенька, скажи, пожалуйста, где наша машинка?
– Здравствуйте, Валентина Ивановна, я ее оставил во дворе.
– В каком дворе, Алешенька?
– Вы знаете, я был в таком ужасном состоянии, что адрес не запомнил. Я потом ее найду, когда мы с Вениамином Ананьевичем утрясем наши имущественные дела…
– Алешенька, голубчик, ты знаешь, она нам сейчас очень нужна! – ласковым голосом проворковала милая женщина. – Вспомни, где ты ее оставил.
– Хорошо, Валентина Ивановна, я постараюсь, как только вспомню, тотчас же перезвоню, – пообещал я и прекратил разговор.
– Аарон Моисеевич, пожалуйста, выбросите телефон, а то нас чего доброго, еще запеленгуют.
– Чего им от вас нужно? – поинтересовался Гутмахер, «отключая аппарат и пряча его в карман.
– Свою машину хотят вернуть.
– Эту?
– Нет, на эту я обменял их «Фольксваген».
– Правда? Но ведь это не очень этично… да и где вы нашли такого глупца, который согласился поменять отечественную машину на иностранную!
Я посмотрел на старика, предполагая в его словах подвох или иронию, но он был и вправду удивлен. От такого сермяжного патриотизма я даже слегка прибалдел.
– Вы думаете, что старый «Москвич» лучше нового «Фольксвагена»?
– Ну, я не уверен, что лучше, у немцев всегда была неплохая техника, однако, «Москвич» очень хорошая машина, я сам где-то читал, что его называют «Русским чудом».
– «Москвич» чудом? Когда и где вы это читали?
– Не помню точно, кажется, в семидесятые годы…
– В таком случае, не стану спорить, я в то время только родился. А чем вам не нравятся иностранные машины?
– Я слышал, что они не очень надежные, да и с запчастями, вероятно, большие сложности.
– Это вы тоже в газете прочитали, году в пятидесятом?
– Нет, это я сам предположил.
– Понятно.
– А что, это не так?
– Не совсем. Слышали старый еврейский анекдот: «Хаим, правда, что ты выиграл в лотерею сто тысяч рублей? ». «Правда, но не совсем. Не в лотерею, а в преферанс, и не сто тысяч, а десять рублей, и не выиграл, а проиграл». Так же и с вашим «Русским чудом».
Так за светскими разговорами мы доползли до кольцевой дороги. Я старался держать себя естественно и не показывать, что нервничаю. Шанс, что в такую гнусную погоду автоинспекция выдернет из третьего ряда старенький «Москвич», был небольшой, но все-таки был, и у меня начала слегка подрагивать нога. Как назло, перед постом ГИБДД светофор переключился с зеленого на желтый. Проехать на него было можно, но я подстраховался и остановился точно на «Стоп» линии. Два инспектора, стоящие около будки, равнодушно посмотрели на трусливого чайника и вытащили из транспортного потока дорогую иномарку, продемонстрировав, что у всех должностных лиц в нашей стране в работе существует только свой личный интерес.
Я спокойно сидел, откинувшись на спинку сидения, пока не зажегся зеленый свет. После чего, не торопясь, тронулся с места, Наконец-то мы покинули город и оказались в области, где, я надеялся, у милиции другие ориентиры и ориентировки.

Глава 10


– Вот видите, какая «Москвич» замечательная машина! – неожиданно заявил Аарон Моисеевич, когда мы очередной раз каким-то чудом выбрались из снежной каши на относительно чистый участок дороги.
– Вы абсолютно правы, только он все-таки больше похож на корыто на колесах, чем на современный автомобиль.
– Это чистой воды инсинуация! – рассердился Гутмахер. – «Москвич» чудесно подходит к нашим дорогам и климатическим условиям.
– По-моему, это в вас говорит квасной русский патриотизм, – подначил я новоявленного почвенника.
Как многие талантливые люди, мой визави в отдельных случаях, когда дело не касалось его специальности, демонстрировал удивительную тупость.
– К вашему сведению, патриотизм отнюдь не ругательное слово, а совсем наоборот, – поделился своим наблюдением Аарон Моисеевич.
– Согласен, но только не в том случае, когда это имеет отношение к нашему автомобилестроению. Раньше, если вы помните, у наших машин не было конкуренции, а были только очереди за ними, отсюда и качество Притом они слишком конструктивно устарели, стали просты, как телега.
– Любой механизм, чем он проще, тем функциональнее, – перевел разговор в другую плоскость собеседник.
У меня было достаточно доводов против такой упрощенной концепции, но попусту спорить не хотелось, да и дорога не позволяла расслабляться. – Нам нужно зайти в хозяйственный магазин, без специального оборудования мы не сможем попасть в тот дом, – сказал я, когда мы въехали в очередной подмосковный город.
– Ох, извините, но я в спешке забыл наш список, – повинился Гутмахер.
– Ничего страшного, разберемся на месте.
Однако, сразу «разобраться» нам не удалось. Приспособления, чтобы проникать в чужие дома, в хозяйственных магазинах не продавались, пришлось «комбинировать» из имеющихся товаров. В конце концов, после нескольких попыток нам удалось подобрать необходимую оснастку. Я вбухал довольно много денег в инструменты, но зато можно было не опасаться застрять перед железными дверями или оконной решеткой. Теперь у нас была даже такая редкость, как аккумуляторная «болгарка» с несколькими отрезными кругами для металла.
Пока я занимался покупками, Аарон Моисеевич сторожил наш «Москвич». Слесарные инструменты его как «теоретика» не интересовали.
– Ну что, поехали на «объект»? – спросил я, разместив в багажнике очередную партию приспособлений.
– А не рано, ведь еще совсем светло? – замявшись, спросил Гутмахер. – Может быть, сначала где-нибудь перекусим?
Про еду за треволнениями побега я забыл и только после напоминания почувствовал, что тоже голоден.
– Действительно, что это я. Давайте где-нибудь пообедаем.
Выбирать в маленьком городке было особенно не из чего, и мы зашли в первую попавшуюся на пути кафешку. Обеденное время уже миновало, было около четырех часов пополудни, и в точке общественного питания нас, похоже, не ждали. Однако, шелест купюр помог персоналу преодолеть генетическую ненависть к посетителям, и после небольшого торга нас всё-таки накормили.
В столовой было почти чисто и тепло, торопиться нам было некуда, и мы засиделись: после еды пили на десерт плохой кофе и курили.
– Вам не страшно ночью лезть в чужой дом, да ещё с такой плохой репутацией? – спросил меня Гутмахер.
– Не знаю, пожалуй, страшно, только что делать, коли нужно. Да и знаете ли, когда втягиваешься в «активную жизнь», это начинает нравиться. Я два месяца просидел дома, и это меня начало утомлять. Правда, бегать от милиции большой радости нет, но…
Что «но», я сказать не успел. Скрипнула входная дверь, я машинально обернулся, и слова застряли у меня, как говорится, в горле. В столовую вошла Ольга Глебовна Дубова. Вид у нее был сосредоточенный и отрешенный. Не глядя по сторонам, она села за столик возле двери. В столовой, кроме двух официанток, болтавших в углу зала, были только мы с Гутмахером, и удивительно, что она меня не заметила.
– Извините, пожалуйста, я сейчас, – сказал я Аарону Моисеевичу и, выбравшись из-за стола, подошел к девушке.
Придумать какую-нибудь шутку я не успел, а потому просто сел напротив нее. Ольга вздрогнула, подняла на меня глаза и, почему-то не удивившись, слабо улыбнулась.
– Оля, в чем дело, как ты сюда попала?
– Поесть зашла, а вообще-то, я тебя разыскиваю.
– Меня! – поразился я. – Ты это серьезно? Тогда почему здесь, а не на Красной площади или на Канарах?
– Потому, что там тебе делать нечего, а где-то здесь ты должен был обязательно появиться. На тебя в доме Дмитриева устроили засаду.
Меня такая осведомленность о моих планах, мягко говоря, насторожила, и я не нашел ничего лучшего, чем задать дурацкий вопрос:
– А если я там не появлюсь?
– Должен появиться, раз тебя там будут ждать.
Рациональное зерно в такой логике было, только неясно, какое.
Я даже подумал, что об этом стоит поразмыслить на досуге.
– А почему ты не у Круговых?
– С этими гадами покончено, – сердито нахмурив брови, сообщила девушка. – Слушай, а почему ты в меня не влюбился?
– Не знаю, – честно признался я. – Может быть, не успел или не могу забыть жену. Потом, ты увлеклась Андреем, и мне показалось, что это всерьез и надолго.
– Мне тоже, – грустно подтвердила девушка. – Кто же мог подумать, что он такой жлоб и скопидом.
– Оленька, не говори загадками, – взмолился я. – Что произошло?
– Да, собственно ничего особенного. Когда ты уехал, эти гады начали между собой шушукаться. Я сначала не придала значения, а потом «мамусик» мне объяснила, что они тебя подставили, чтобы выгородить своего Андрюшу.
– А ты этого сразу не поняла?
– В том-то и дело, что нет. До меня дошло, когда Валентина стала меня просвещать, что мы должны думать только о своей семье, и если я собираюсь быть Андрею верной женой, то должна забыть своих родственников, ну и тому подобную муть. Я сначала не придала значения, а потом стала подслушивать…
– Подслушивать нехорошо, – машинально сказал я.
– Ага, нехорошо! Мне что, нужно было уши себе затыкать? Знаешь, как они стали орать, когда ты пропал с их гребанной машиной! Ты ее, кстати, куда дел?
– Продал, – соврал я.
– Правильно сделал. Так вот, когда ты пропал, все про них и выяснилось. Так мало того, что они тебя проклинали, они сначала поливали друг друга, а потом принялись за меня. Мол, у нас семья жуликов, и я не достойна быть женой их сыночка. Валька вообще сказала, что мы люди разного круга. Ну, я им и выдала, чтобы моих родственников не оскорбляли!
– Откуда они знают твоих родственников? – удивился я.
– Ну, ты, Леш, и тупой, ты же мой двоюродный брат!
– А, в этом смысле…
– Ну, сам понимаешь, слово за слово, в общем, поругались.
– Так тебя, что, выгнали из дома?
– Ага, выгнали! Наоборот, они меня в заложницы взяли!
– Как это в заложницы?!
– А вот так! Я, правда, сама немного виновата, ляпнула папашке, Витамину Онанизмовичу, что он за месяц взяток берет больше, чем стоит их гребанная машина. Леш, ей Богу, не вру, мне Андрей хвастался, какой у него папаня крутой. Правда, видать, глаза колет, они после моих слов совсем озверели и взяли меня в заложницы.
– Что, так и сказали, что берут в заложницы?
– В том-то и дело, что сказали, а потом заперли в комнате на втором этаже. Мол, если ты им машину не вернешь, то они меня тебе будут по частям возвращать. Ну, скажи, не козлы они после этого?
– Так ты от них после этого сбежала?
– Ну, не сразу… После того, как они меня целый день голодом проморили.
– Ольга, ты героиня! Как только тебе удалось спуститься с такой высоты?
– Это как раз легко. Связала простыни и по ним слезла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38