– А ты откуда знаешь про его болезни, ты же не врач?
– Я больше чем врач, я экстрасенс! – веско сказал я.
– Ты это серьезно?
– Серьезно.
– Я буду иметь в виду, – пообещал он и отключился.
На этом разговор прекратился, но не закончился. Приятель вскоре перезвонил снова:
– Слушай, старик, Вова интересуется, ты сможешь его вылечить?
– Смогу, только это будет дорого стоить, а твой сокурсник жлоб и жмот.
– Само собой, он всегда таким был, за копейку удавится, но это его проблемы. А насчет экстрасенса, это интересно, я буду иметь в виду!
– Имей, – разрешил я, – лично тебя вылечу бесплатно.
Вова позвонил через десять минут:
– Братан, ты на меня не обижайся, я вчера малость перебрал. Это правда, что у меня «букет»?
– А ты, что сам не чувствуешь? – вопросом на вопрос ответил я. – Нервы ни к черту, начинается язва, больна поджелудочная железа, простатит, проблемы с почками…
– Да, я думал, что как-нибудь восстановлюсь. Мне как бы отдохнуть нужно, работа, сам понимаешь, как бы нервная…
– Отдохнешь, максимум через год…
– Неужели так скверно, – перешел на нормальный язык «офицер», – что же делать?
– Лечись и веди здоровый образ жизни.
– Легко сказать, – тяжело вздохнул Вова. – А ты можешь взяться?
– Могу, но это будет дорого стоить.
– Сколько?
– Не знаю, но много, без подробной диагностики не скажешь.
– Ну, хоть порядок цифр?
– Тысяч пять, шесть.
– Долларов?!
– Нет, итальянских лир. Ты что, братан, думаешь за две коробки спичек можно жизнь купить?
– Нет у меня столько капусты!
– А зачем тебе вообще платить?
– Вот я тоже думаю, – поддержал меня повеселевший голос, – к чему такая меркантильность, договоримся: ты мне, я тебе.
– В смысле? – не понял я. – Ты что, берешься Дмитриева убрать?
– Нет, что ты, что ты, – поспешил отказаться Вова. – Это не мой уровень, но в чем другом…
– Тогда тебе не я нужен, а участковый врач. Сходи в свою поликлинику…
– Ну, что ты сразу про поликлинику. Я заплачу, но реальные деньги.
– Моя цена и есть самая реальная. Мне после каждого сеанса нужно будет на Канары лететь самому восстанавливаться. Знаешь, какая это психическая нагрузка! Я же твои болезни, считай, на себя беру. Да ты не дергайся, время у тебя еще есть, найди кого подешевле или, правда, сходи в поликлинику… Извини, мне сейчас с тобой некогда заниматься, своих проблем хватает, – договорил я, мстительно думая, как выставлю Вову за вчерашнюю халяву. – Только учти, если мне придется после плохих врачей перелечивать, то это тебе обойдется раза в два дороже. Ладно, будь здоров, ко мне кто-то пришел.
Действительно, в дверь вежливо позвонили.
– Кто там? – крикнул я, направляясь в прихожую. В такую рань я никого не ждал.
– Алексей Григорьевич, это я, Оля, откройте, пожалуйста, – послышался знакомый, жалобный голосок.
Я посмотрел в дверной глазок. На площадке стояла страховой агент Ольга Глебовна.
– Одну минутку, я только оденусь, – сказал я и, прихватив «Вальтер», мало ли кто вознамерился сопровождать девицу, приоткрыл дверь.
Зная, что я «боюсь бандитов», агент так шустро проскочила в узкую щель, что я еле успел засунуть пистолет за спину, за брючный ремень. В этот раз Ольга Глебовна была не в страшной китайской куртке, а в симпатичном демисезонном пальтишке с капюшоном.
– Простите за ранний визит, я вас, наверное, разбудила? – спросила она виноватым голосом и, прежде чем я успел ответить, попросила. – Можно, я разденусь?
– Конечно, раздевайтесь. Давайте я вам помогу.
Я помог девушке снять пальтецо и собрался его повесить на вешалку, как вдруг она резко повернулась и, уткнувшись мне в грудь головой, заплакала.
– Ну, что вы, что вы! – залопотал я, стоя в нелепой позе и держа ее одежду в вытянутой руке.
Девушку мое бормотание не успокоило, напротив, всхлипывания тут же переросли в горькие рыдания. Говорят, что красота – страшная сила, в таком случае женские слезы – коварное оружие. Мало того, что Ольга Глебовна плакала, она еще обхватила мою шею руками и оказалась как бы в объятиях. Мне нечего не оставалось, как начать поглаживать ее спину свободной рукой, пока другая искала крючок вешалки, чтобы освободиться от ее пальто.
– Успокойтесь, пожалуйста, – попросил я, – и объясните, что случилось.
– Простите, я сейчас, я перестану, – между всхлипываниями говорила Ольга Глебовна, продолжая держаться за мою шею.
Наконец взрыв отчаянья начал стихать, и наши объятия разомкнулись. Агент отвернулась, чтобы не было видно заплаканных глаз и начала махать кистями рук, студя лицо.
– Я все, я больше не буду, простите меня, пожалуйста, я сама не ожидала, – бормотала она, не глядя на меня. – Вы не поможете мне снять сапог, у меня молнию заело, а то я вам наслежу.
Она опустилась на пуфик и протянула ногу. Мне ничего другого не осталось, как стать перед ней на колени и разбираться с молнией. Женская нога в мужских руках, да еще ладненькая, даже обутая в стоптанный сапог, это…
Я вовремя вспомнил, кто такая незваная гостья, и сумел перестроиться на прозу жизни, Дело сразу пошло на лад, и молнию я расстегнул, не нанеся ущерба ни соблазнительному чулку, ни нравственности хозяйки.
Пока я возился с сапогом, Ольга Глебовна успокоилась и только изредка конвульсивно всхлипывала. Я налил ей холодного сока, и она, стуча зубами по краю стакана, залпом его выпила.
– Вы в порядке? – процитировал я самую популярную фразу американских боевиков.
Агент коротко кивнула.
– А теперь рассказывайте подробно, кто вас на меня навел, кто вы такая и что вам поручили сделать.
Я, чтобы наш разговор не был совсем похож на советский детектив, вовремя остановился, чтобы не спросить, какое у девушки «задание», заменив это слово на более мягкую форму – «поручение». Ольга Глебовна скорбно вздохнула, опять помахала перед лицом руками и приступила к «чистосердечному признанию»:
– У меня есть, был… нет, есть друг, он… нарк, сидит на игле, – она помолчала, а у меня сделалось кисло во рту, так мне не нравится эта модная молодежная болезнь и ее жертвы.
Я ждал, что она скажет еще, и девушка тяжело вздохнула и продолжила рассказ:
– Я долго не знала, что он колется, а когда узнала… впрочем, это неважно. У него большие долги, и они мне сказали, что, если он их не отдаст, то его убьют. Вот, собственно, и все.
– То есть как все? А при чем тут вы и тем более я?
– Ах, это, ну эти, которым он должен деньги, велели, чтобы я пробралась к вам и, и… – она замялась, но все-таки договорила, – чтобы я вам… понравилась, вы меня понимаете? Тогда они его не тронут. – Она опять замолчала.
– Это они вам дали документы страхового агента?
– Да, и книжку велели прочитать о страховке, чтобы вы ни о чем не догадались. Этот, который меня грузил, сказал, что вы фраер, и если я вам дам…
«Фраер» меня заинтересовал – это слово сейчас редко употребляется, таким термином пользовалось старшее поколение уголовников. Пошлый в данном контексте глагол «дать» я вежливо не заметил.
– И что от меня нужно этим людям? Они дали вам конкретные инструкции? – задал я праздный вопрос.
– У вас есть какой-то меч. Я, честно говоря, не очень поняла. Вы сами должны знать, что им нужно, если вы его отдадите, то спасете человека, а я буду, буду, ну, вы понимаете, – не очень вразумительно объяснила девушка.
– Вы так любите своего парня?
– Да. Нет. Я теперь ничего не знаю…
– Он знает, что вас заставляют делать?
– Да, – коротко ответила Ольга Глебовна, вспыхнула и жалко съежилась.
У меня есть собственные способы отличать правду ото лжи. Скорее всего, она говорила правду.
Мы молча сидели на кухне. Ольга Глебовна снова заплакала, тихо и безутешно. Мне не было жалко ее наркомана, способного продать свою девушку за дозу героина. Пусть это жестоко звучит, но меня совершенно не интересовали его судьба и продолжительность жизни.
– Я не отдам… – начал было говорить я, но меня прервал телефонный звонок. – Извините, – сказал я гостье и снял трубку. – Слушаю?
– Три штуки, братан, больше не могу, – сказал голос «офицера» Вовы.
– Это твои проблемы, – холодно ответил я. – Если хочешь, за остаток возьму в зачет Поэта.
– Я же тебе говорил… – сердито пробурчал Вова и первым повесил трубку.
– Так вот, при всей симпатии к вам, я не отдам этот самый меч, – сурово проговорил я, но опять запиликал телефон. Видимо, Вова решил поторговаться.
– Я сказал, что это минимальная цена! – гаркнул я в трубку.
– Какая цена? – поинтересовался голос Поэта Дмитриева.
– Это я не вам, Иван Иванович, – без паузы ответил я.
– Вы меня так сразу узнали? – промедлив несколько мгновений и почти скрыв удивление, спросил Поэт.
– Да, и я как раз говорю вашей посланнице, что саблю вам не отдам.
– Она вам объяснила, что будет с ее молодым человеком?
– Естественно, только мне непонятно, за кого вы меня держите? Мне все равно, что с ним случится.
– Тогда вы можете считать его покойником, – спокойно пояснил Иван Иванович.
Как и в случае с Ольгой Глебовной, я ему сразу поверил. На душе сделалось муторно, но я сумел взять себя в руки:
– Это не мои проблемы. Меня интересует другое, что вам так далась моя сабля?
– Я же вам говорил, что собираю коллекцию старинного русского оружия.
– Можете поверить мне на слово, эта сабля не русская. К тому же, насколько я наслышан, вы не так бедны, чтобы предлагать за нее смехотворную цену.
– Вы уже наслышаны обо мне? – задумчиво спросил Поэт, – похоже, вы не так просты, как кажетесь…
Комплимент я проигнорировал. Не дождавшись комментариев, Дмитриев продолжил:
– Мне не хотелось платить за то, что вам не принадлежит.
– Почему же не принадлежит, я добыл ее в честном и даже неравном бою, справьтесь у Магистра, – добавил я по наитию и, кажется, попал «в яблочко».
Магистр заведовал тем отделением секты сатанистов, которая собиралась принести меня в жертву Дьяволу.
Поэт молчал слишком долго для такого опытного человека.
– Вас, кажется, ничем не проймешь, – наконец заговорил он насмешливым голосом, – только боюсь, что мне удастся обойтись и без вас.
– Это в каком смысле? – чуть быстрее, чем нужно, спросил я.
– Сами найдем, в осеннем лесу! – торжествующе договорил он.
Я сделал паузу, чуть длиннее, чем при обычном разговоре, и парировал деланно равнодушным голосом:
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Когда мы ее найдем, я из тебя, урод, все жилы вытяну, я с тебя с живого шкуру сдеру, ты будешь сам умолять о смерти! – закричал в трубку Иван Иванович. – Я тебя этой самой саблей на кусочки покрошу!
Я не стал ему отвечать – просто опустил трубку. Угрозы меня смутили, и я побоялся проколоться в диалоге, который, как мне казалось, выиграл по всем пунктам. К тому же у меня здесь был заинтересованная зрительница, в пристрастиях которой я сомневался. Во время всего телефонного разговора Ольга Глебовна напряженно наблюдала за мной, пытаясь понять, о чем идет речь.
– Это они? – с тревогой спросила она.
Я молча кивнул, театрально поиграл желваками на скулах и угрюмо уставился в пространство. Теперь и ежу должно было стать понятно, что я испугался угрозы «осеннего леса», в котором Дмитриев собирается найти саблю.
Мои понурые размышления прервала гостья:
– Алексей Григорьевич, можно, я пока останусь у вас?
Я как бы с трудом вырвался из «тенет печали», удивленно посмотрел на Ольгу и безвольно кивнул.
– Положительно, – самодовольно подумал я, – во мне пропадает замечательный драматический артист кружка художественной самодеятельности!
– Что теперь будет с нами? – опять спросила девушка, объединяя нас и этим как бы прося защиты.
Я мужественно взял себя в руки, грустно улыбнулся и пообещал, что все будет хорошо.
На улице уже развиднелось. Впереди был длинный день в компании с милой девушкой, с которой я не знал, что делать.

Глава 4


«Хлеб наш насущный дай нам днесь», – вспомнив молитву, подумал я, печально рассматривая пустынные недра холодильника. Самое солидное, что можно было извлечь из моего емкого аппарата, – кофе с ликером или коньяком и несколько разновидностей коктейлей, а также подобные напитки крепче и слабее сорока градусов. Что же касается простого завтрака, то проблема эта содержимым холодильника не решалась.
Даже банальное яйцо, одно на двоих, не радовало страждущий взгляд. Альтернативы было две: погибать от голода или отправляться в магазин. Я выбрал вторую.
– Ольга Глебовна, вам придется поскучать в одиночестве, мне нужно сходить за продуктами.
– Может быть, мне пойти вместе с вами? – тактично поинтересовалась девушка, понимая двойственность своего положения.
– Пожалуй, не стоит, если вам не страшно остаться одной.
– Извините, Алексей Григорьевич, у вас не найдется какого-нибудь старого халата, я бы пока прибралась на кухне.
Женской одежды у меня было много, той, что за ненадобностью оставила моя первая жена. Мне не понравилась сама идея уборки. Нельзя сказать, чтобы моя квартира сияла стерильностью, но в ней было достаточно чисто, чтобы обойтись без погрома, который обычно сопровождает это мероприятие.
– Халаты в шкафу, в спальне, выберете, что вам подойдет, а убирать не стоит, лучше посмотрите какой-нибудь фильм, – предложил я и показал, где у меня лежат видеокассеты. – Я скоро вернусь, здесь все магазины под боком.
Ольга Глебовна согласно кивнула и пошла разбираться с тряпками, а я с неспокойным сердцем начал готовиться к выходу из дома. В свете последней угрозы Дмитриева стоило немного подстраховаться.
Для продуктов я взял рюкзак, чтобы были свободными руки, надел старую куртку и засунул в правый карман пистолет «Вальтер». Карман были неглубоким, и пистолет в нем не помещался. Пришлось прорезать в подкладке дырку и в нее опустить ствол. Критически рассмотрев себя в зеркале, я нашел, что ничего привлекающего внимание во мне нет и, крикнув Ольге Глебовне, что ухожу, вышел из квартиры.
Погода по-прежнему оставляла желать лучшего, воздух был не здоровый и не ядреный, как в известном стихотворении, и усталые силы не бодрил. Подняв от сырости и ветра воротник, я быстро прошел через двор, незаметно оглядываясь по сторонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38