Как узнать, что ты поступаешь верно?
Повелитель научился читать и писать, но на самообразование у него никогда не хватало времени. Он надеялся, что, когда станет дряхлым, сможет, наконец, засесть за фолианты и свитки, чтобы хотя бы на склоне лет приоткрыть для себя сокровищницу человеческой мудрости.
Повелитель Ужаса спиной чувствовал насмешки по поводу его малообразованности придворных, угодливо кланяющихся и раболепствующих, когда он поворачивался к ним лицом. «Наш малограмотный император» так они называли его. Ну что ж… Он терпел это недолго. Может, было излишней жестокостью приговорить одних к смерти, а других к конфискации имущества – еще неизвестно, что хуже, – но после оглашения приговора шутников резко поубавилось. Можно даже сказать, что они совсем исчезли.
Повелитель не хотел, чтобы о нем шла дурная слава. Будучи в глубине души человеком строгим, но здравомыслящим, он пытался поступать так, чтобы и его правление носило на себе печать справедливости. С помощью нескольких помощников он разработал свод новых законов. И хоть по новым законам за каждый проступок полагалась неминуемая кара, но и каждое доброе дело не оставалось без вознаграждения.
Универсальный принцип кнута и пряника работал как нельзя лучше. Да, за кражу, разбой, убийство, взяточничество и вымогательство полагалось одно наказание – смерть, но ведь с некоторых пор грабители и убийцы перестали досаждать мирным жителям. За несколько лет взятки превратились в миф, налоги были снижены – теперь все сборы до одной монетки шли прямиком в городскую казну, а не оседали в карманах местных чиновников. Конечно, все было не настолько идеально, как представлялось в тех докладах, что ложились на стол Повелителя. Оставались проблемы с землей – ветераны его армии требовали наделить их лучшими участками, но это невозможно было осуществить, не сгоняя с насиженных мест крестьян, которые составляют опору любого государства. Каждый день появлялись новые проблемы, требующие разрешения. Не часто Повелитель мог позволить себе день полного безделья вроде сегодняшнего. Да и вряд ли размышление в полной мере можно назвать бездельем. Бывает, что оно изматывает сильнее тяжелой физической работы. Принятие решений утомляет.
Исполнилась ли мечта юного пастуха? Он теперь на вершине, но на ней оказалось слишком тесно, чтобы делить ее с кем-то. Повелитель Ужаса не обзавелся ни женой, ни детьми, хотя придворные не раз проявляли озабоченность по поводу отсутствия наследника. Он был очень одинок, и с каждым днем одиночество тяготило его все больше и больше.
– Видимо, просто возраст сказывается… – сказал Повелитель самому себе. – А раз так, то в этом нет ничего удивительного. И не нужны мне никакие наследники. Чтобы я заранее обрек своего ребенка на мучения и несчастья? Не бывать этому! Человек страдает, когда рождается, когда живет и когда умирает. Я не желаю, чтобы он рос в постоянном страхе за свою жизнь, потому что его некому будет защитить после моей смерти. У меня нет иллюзий по поводу будущего. На империю набросятся волки, разрывая ее на части, и это естественно. Ничто не бывает вечным.
Раздался негромкий стук, и дверь в спальню отворилась. На пороге показался Рубис, уже успевший переодеться в другую одежду. На нем теперь была скромная шерстяная туника темно-синего цвета.
– Мой господин, – тихо сказал он, не дойдя до кровати нескольких шагов, – просыпайтесь.
– Во-первых, я не сплю, а во-вторых – с какой стати? – проворчал Повелитель.
– Вы просили разбудить вас на рассвете. Уже рассвет.
– Не может этого быть, я же за всю ночь так и не сомкнул глаз, – простонал он. – Или все-таки… – Он вздохнул. Должно быть, он действительно незаметно для самого себя задремал.
– Что прикажете?
– К демонам все! Пропадай все пропадом!
Этими словами Повелитель обычно начинал каждое утро, поэтому Рубис не обратил на них внимания.
– Ладно, побрей меня и найди плащ, тот, который с зелеными завязками.
– Сию минуту.
– А точно уже утро, ты меня не обманываешь?
Повелитель со вздохом вылез из-под одеяла.
– Нет, мой господин. Вы сами можете в этом убедиться, если выйдете на балкон.
– Когда закончишь, позови Трофия. Я хочу поговорить с этим болваном. – Повелитель сел перед зеркалом и хмуро уставился на собственное отражение.
Рубис достал бритвенные принадлежности и принялся за дело. Несмотря на то, что бритва была опасной, и ее остро отточенное лезвие хищно поблескивало, риска порезать могущественного владыку не существовало. Бритву раз и навсегда заколдовал один из лучших магов империи, тот самый, который залечил рану Повелителя, поэтому теперь ее можно было доверить даже малому ребенку.
– Господин не желает подстричься? – спросил Рубис, закончив орудовать бритвой.
– Нет, не желает, – буркнул Повелитель. – Будь твоя воля, ты бы меня всего обрил. Успею еще побыть лысым. Если доживу, конечно.
– Долгих лет Великому! – поспешно сказал Рубис и сложил ладони крест-накрест в жесте, отгоняющем злых духов.
– Поддерживаю, – улыбнулся Повелитель.
Рубис едва заметно улыбнулся в ответ, словно это была и не улыбка вовсе, достал из гардеробной плащ и ушел на поиски Трофия. Это было нелегким делом. Вездесущий управляющий находился на ногах по восемнадцать часов в сутки и засыпал там, где его смаривал сон. Это могла быть кухня, кладовая, приемный зал или уютное местечко в коридоре где-нибудь под статуей. Трофий везде развивал кипучую деятельность. Его было слишком много. Только присутствие Повелителя, который не выносил суеты, вынуждало его прекратить носиться кругами и держать рот закрытым.
Повелитель Ужаса принялся одеваться. Он предпочитал делать это сам и без свидетелей, считая, что владыка империи, безуспешно пытающийся попасть ногой в нужную штанину, выглядит несолидно. Когда он защелкнул последнюю пряжку, пришел Трофий. По его лицу цвета пепла можно было легко догадаться, о чем он думает.
– Трофий, я тобой недоволен. Ты понимаешь, о чем я?
Управляющий нервным движением сцепил пальцы и шумно сглотнул. Это был маленький чернявый человек лет сорока. Его мать была прачкой, а отец управляющим в замке одного знатного вельможи.
– Я верно служу моему господину.
– Ты кого ко мне прислал? – недовольно сказал Повелитель, кивнув в сторону кровати. – Я не люблю самодеятельность.
– Да, о Великий. Простите меня. – Трофий сконфуженно потупился.
Он выглядел таким маленьким и жалким, что Повелитель придержал резкое слово, чуть не сорвавшееся с его губ.
– Я ценю твои деловые качества, но чтобы подобных Инцидентов больше не было.
– Уверяю вас, это не повторится. Я готов искупить свою оплошность.
– Лучше расскажи, что творится во дворце. Есть что-нибудь важное?
– В одном из залов северного крыла появилась трещина. При детальном изучении выяснилось, что все крыло требует ремонта, но я уже отдал соответствующие распоряжения, – сказал Трофий.
– Это меня не интересует! – отмахнулся Повелитель. – Пускай этот дворец хоть рассыплется на кусочки, я буду только рад.
– Мне следует отозвать рабочих? – озадаченно спросил управляющий.
– Нет, не надо. Пусть занимаются своим делом. Как мой секретарь?
– Боюсь, что он еще не скоро сможет выполнять свои обязанности. Его горло… – Трофий развел руками. – Этот укус вывел его из строя.
– Для меня загадка, где можно было посреди зимы найти осу? – проворчал Повелитель. – Если это происки недругов, то у них очень богатая фантазия. Что еще?
– Великий, во дворец приехал мастер Марл, он просит разрешения написать ваш портрет.
– Марл? Хм, это тот колдун-художник, картины которого под взглядом оживают?
– Да, мой господин. Его передвижная мастерская…
Повелитель отрицательно покачал головой.
– Нет, не хочу я никаких портретов. Но, Трофий, твой укоряющий взгляд говорит мне, что я варвар. С чего бы это?
– Я не смею…
– Трофий!
– Многие властители, конечно, менее великие, чем вы, господин, умоляли Марла написать их портрет, но он отказал им. Мастер очень разборчив. А тут он сам приехал и робко просит оказать ему эту честь. Марл очень стар, и для его лет такое путешествие – настоящий подвиг.
– Что же он так долго ждал? Я уже двадцать лет тот, кто есть, – хмыкнул Повелитель. – Ладно, я поговорю с ним. Прямо сейчас. Я буду в кабинете.
Управляющий поклонился и вышел из спальни.
Когда Марл в окружении дворцовой охраны явился в кабинет, Повелитель допивал уже вторую чашку горячего молока – это был его обычный завтрак. Невысокий, щуплый, Марл держался с чувством собственного достоинства и не обращал внимания на окружающих его воинов. Охрана – это обязательная необходимость, к которой всегда прибегали во время приема Повелителем незнакомых людей.
– Великий! – Мастер учтиво склонил голову. – Для меня большая честь встретиться с вами.
Повелитель с интересом рассматривал посетителя. Седой, бледный, но с ясными, как у совсем молодого человека, голубыми глазами. Особенно внимание привлекали подвижные руки художника с плохо отмытыми следами красок. Марл проследил его взгляд и немного сконфуженно спрятал руки за спину.
Вокруг имени Марла постоянно ходили различные слухи, зачастую самые невероятные. Говорили всякое – и хорошее, и плохое. И то, что для того, чтобы писать оживающие картины, он продал душу Тьме, и то, что он святой человек, с рождения отмеченный Светом.
– Я слышал, ты хочешь написать мой портрет? – Повелитель знаком указал Марлу на стул.
Художник с облегчением сел. Его вымотали подъем по лестнице, тщательный обыск – охрана никогда не пренебрегала очевидными мерами предосторожности. К тому же мастера, который поздно ложился и не привык вставать рано, разбудили не церемонясь, и теперь он чувствовал себя разбитым.
– Если вы позволите. – Художник постарался, чтобы его голос прозвучал как можно смиреннее.
– Я не желаю этого, – мотнул головой Повелитель Ужаса. – Но, может быть, у меня появится веская причина изменить свое мнение?
– Простите, но вы видели мои работы?
– Нет, не довелось. Мои интересы пролегают в несколько иной плоскости. – Он жестко усмехнулся.
– Тогда вы обязательно должны на них взглянуть. Откровенно говоря, у меня с собой совсем немного работ но среди них имеются портреты… Я надеюсь, вам они понравятся.
– А это правда, что твои картины оживают только под взглядом хорошего человека? Или выдумки?
– Ну мне сложно судить о том, кто хороший, а кто плохой, – художник пожал плечами, – я знаю лишь то, что перед одними они действительно оживают, а перед другими – нет. Это факт.
Повелитель потихоньку наслаждался общением с человеком, который не стал перед ним лебезить. Наконец-то! Общение, основанное на взаимоуважении, на равных. Ну, или почти на равных. Определенно, беседу с эти художником стоит продлить.
– Решено. Я посмотрю твои картины, но насчет разрешения написать мой портрет ничего не гарантирую.
– Для меня уже большая удача, что вы посмотрите на то, чем я занимаюсь все свою жизнь. – Марл улыбнулся. – Мне доставить их во дворец?
– Зачем? Мне давно не мешало бы проветриться. Я сам загляну в твою мастерскую. Через час.
– В таком случае позвольте мне приготовиться к вашему приходу. – Марл поднялся со стула.
– Это необязательно.
– Там… мм… Не убрано. Очень. – Марл закашлялся. – Признаюсь, я не слишком аккуратный человек. То, что собой сейчас представляет моя мастерская… Даже слова подходящего не подберу. К тому же мне еще надо отыскать картины. Они спрятаны от возможных воришек. Желающих поживиться моими работами становится все больше и больше. На каждую магическую защиту, в конце концов, находится антизащита.
– Раз так, то, конечно, ступай, – кивнул Повелитель. – Если у тебя там действительно такой кавардак, как ты намекаешь, то я не хочу сломать ногу в его завалах.
Реальность оказалась не такой уж страшной, во всяком случае, опасность сломать ногу Повелителю точно не грозила. Да – грязно, да – захламлено, но жить и работать в мастерской было можно. Для Повелителя специально поставили мягкое кресло, сидя в котором он должен был наслаждаться работами художника, но не тут-то было. Он принялся ходить по залу, заглядывая во все уголки. В монотонной череде будней у Повелителя появилось маленькое развлечение, и он хотел насладиться им сполна. Ведь он еще никогда не был в мастерской художника.
Марл с тревогой следил за его действиями, беспокоясь, чтобы Повелитель ничего не трогал. Художник очень нервничал, когда к его работам прикасались без разрешения, и ему было все равно, чьи это руки – могущественного владыки империи или мусорщика. Хотя мусорщики к нему еще ни разу не заглядывали.
– Ах, давайте я сам покажу… Нет-нет, краски еще не высохли, картина не закончена: видите, она неподвижна, словно и не мной нарисована? – Марл, ломая руки, выглядывал из-за плеча Повелителя. – О, мои краски! Их нельзя открывать просто так – они от этого портятся. Только под специальным защитным колпаком. Да, это кисточка из беличьего хвоста… Нет, только не руками, она от этого пожирнеет!.. Поздно.
– Я всего лишь проверил ее мягкость, – виновато сказал Повелитель, оставляя кисточку в покое.
– Может, все-таки посмотрите на картины? – спросил Марл, мягко подталкивая гостя в нужную сторону.
– Ладно, – сдался Повелитель и сел, наконец, в кресло.
Художник облегченно вздохнул и исчез в проходе между сундуками и ящиками. Вернулся мастер уже тяжело нагруженный коробками.
– Я очень плодовитый художник, – признался он Повелителю. – Хотя вряд ли все мои работы можно назвать настоящими произведениями искусства. Портреты, пейзажи, батальные сцены – здесь все вперемешку. Коробки оказались не подписаны. Все никак руки не доходят.
– А разве люди, изображенные на твоих портретах не хотели оставить их у себя? – удивился Повелитель.
– Кто как… – Марл пожал плечами, аккуратно снимая крышку. – По-разному бывает. В некоторых людях вдруг просыпается дремавшее ранее суеверие, и они спешат вернуть мне картину, считая, что она забирает их жизненную силу, хоть это и заведомая чепуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49