Нелепая случайность? Для чего боги исковеркали мою жизнь? Хотя при чем тут они! Я сам во всем виноват. Только я один, и никто другой, и нечего перекладывать собственные ошибки на хрупкие плечи высших сил. В этом мире за все нужно платить, а за глупость платить стократно… Да, потом я пытался убить себя. Сколько способов я испробовал? Лезвие, яд, петля, огонь… Десятки способов, десятки мучительных попыток расстаться с жизнью, и всегда с одним и тем же результатом. Умирать не умирая – это УЖАСНО. Но еще страшнее открыть глаза после очередной попытки и осознать, что она тоже оказалась неудачной и что все мучения, все твои страдания были напрасны. – Говоря об этом, Рихтер заново переживал все эти чувства. – О, я знаю, что такое БОЛЬ. Знаю лучше, чем кто-либо другой. Боль, одиночество и непонимание – мои вечные спутники, а это означает, что я не так уж и одинок. Я ничего не мог сделать с собственной жизнью и потому стал равнодушен к чужой. Теперь бесцельно хожу по земле, устраняя только тех, кто мне мешает. Больше нет ненависти и жажды убийства. Нет ничего… Но если я больше ничего не чувствую, то почему мне так плохо?! – Рихтер в негодовании стукнул кулаком по одеялу. – Решено! Я открою книгу, и будь что будет. Ну а если ничего не получится, то я даже не знаю, что делать дальше. Продолжать работать Хранителем? Какой в этом смысл? – Рихтер закрыл лицо руками и умоляюще прошептал: – Боги, если вы все-таки существуете, если вы меня слышите – помогите мне… Пускай я умру, пускай навсегда исчезну, пускай меня не станет… Ведь я давно мертв, я – ничто, и это ничто устало от игры в живого человека. Отпустите меня… – По его щекам текли слезы, оставляя неровные мокрые дорожки. – Ничего больше не прошу…
Маг повернулся лицом к стене и провел по ней рукой. Она была гладкой и отрезвляюще холодной. Внезапно Рихтер вспомнил фразу, которую часто любил повторять один его бывший знакомый: «Неважно, веришь ли ты в богов, важно, что боги верят в тебя». Вспомнил и отрешенно вытер слезы – минутную слабость отчаявшегося человека, балансирующего на грани безумия. К чему все эти эмоции, если неоткуда ждать помощи?
Рихтер тяжело вздохнул и попытался расслабиться – мускул за мускулом, нерв за нервом, – возвращая былое спокойствие своему измученному телу.
– К чему все это приведет, мне неведомо… Может так лучше – ничего не знать наверняка?
Некромант проследил взглядом за изрезанным полетом зимней бабочки.
Странное, загадочное насекомое. Очень редкое, оно старается не попадаться на глаза человеку. Продолжительность его жизни точно неизвестна, питается оно неведомо чем, а летает исключительно по ночам. В засушенном состоянии служит дорогостоящим украшением дамского платья. Желанный гость во многих коллекциях.
Рихтер осторожно поймал бабочку, стараясь не повредить крылья. Их покрывал изящный черный узор, причудливо лежащий поверх серебристой пыльцы. Линии изгибались и, переплетаясь друг с другом, составляли сложный рисунок. Насекомое блеснуло желтыми глазами, пошевелило усиками и бесстрашно поползло по его пальцам. Когда ползти дальше было некуда, оно бестолково взлетело, часто махая крыльями.
Что здесь делает эта бабочка? Это редкое создание не от мира сего, как и он сам. Что он здесь делает?

Секунды к секундам, минуты к минутам, часы к часам… Все же хорошо, что у нас нет власти над временем и не в наших силах ускорить или замедлить его ход. Что бы ни происходило в нашей жизни, что бы ни случилось, а утро всегда наступает в положенный срок.
Дарий с кряхтеньем уселся в седло и, повернувшись, помахал Рихтеру. Тот помахал ему в ответ. Некромант стоял на крыльце, опираясь спиной на дверной косяк. Он подождал, пока Главный Хранитель скроется из виду, и только тогда зашел в дом. Кларк удалился к себе, попросив Рихтера сообщить ему, когда вернется Дарий. Лихтер пообещал. Судя по всему, старик собирался проконтролировать, чтобы Хранители не положили в повозку ничего лишнего. Этим утром некромант был способен дать любые обещания, ведь он надеялся, что ему никогда не придется их исполнить.
Рихтер неспешным, твердым шагом спустился в подвал. Открыл дверь.
Каждое его движение несло на себе тяжелую печать достоинства. Не человек, а ожившая статуя владыки, привыкшего получать почести при жизни и не перестающего принимать их и после смерти. Все выверено – движение рук, поворот головы, вздох, глухие удары сердца. Ничего лишнего. В голове пусто, Рихтер подчинил тело своей воле, и теперь оно может действовать, не нуждаясь в дополнительном контроле.
Он медленно, словно растягивая окружающую его реальность, снял перчатки. Он у цели. Книга совсем близко, он сейчас протянет руку, и будь что будет… Его тонкие длинные, прекрасные, как ему сказали когда-то, пальцы сомкнутся на обложке, и он потеряет контроль над жизнью и смертью, потеряет себя навсегда.
Рихтер крепко зажмурился, пытаясь справиться с нахлынувшим волнением. Ему было очень страшно. Животный страх переполнял его, мешая дышать. Рука, протянутая к заветной книге, предательски задрожала. Маг, сжав губы в тонкую линию, крепко стиснул зубы. Труднее всего побороть самого себя – остальное пустяки. Побороть собственный страх перед возможной неудачей. Второго шанса у него не будет. У него никогда не бывает второго шанса. Что ж, остается только надеяться на лучшее…
Некромант рывком схватил книгу. Это была «Синева» Харатхи. Книга оказалась мягкой и теплой на ощупь. На мага внезапно нахлынула такая волна спокойствия и умиротворения, что у него подкосились ноги. Рихтер тяжело опустился в кресло, не выпуская книгу из рук. Он чувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни. Он обрел, наконец, душевный покой, которого страстно желал.
– Так вот на что это похоже… Это действительно чудесно… – прошептал некромант.
Книга манила его, обещая навсегда сделать счастливым, освободить от иллюзий. Она предлагала ему все на свете, стоило только захотеть. И он захотел. Он раскрыл проклятую книгу, желая, чтобы она уничтожила его душу.
Рихтеру показалось, что он держит в руках само солнце – до того обжигала и слепила его книга. Но он не мог разжать руки. Не мог отвести взгляд. Маг замер, всматриваясь в слепящее сияние на своих коленях. Оно становилось все ярче, хотя кажется, что быть еще ярче просто невозможно.
Вот его тело пронзает острая боль, и он слышит торжествующий смех множества демонов. Сейчас они получат свою награду. У Рихтера горят и обугливаются руки, его со всех сторон обступает пламя, и он горит в нем. Смех демонов, тварей с самой изнанки мира, звучит все громче. Рихтер не знает, слышит ли он его на самом деле или это всего лишь наваждение. Он горит, горит, горит… Он создан для этого. Теперь он знает, что в этом заключался весь смысл его жизни. Он не может и не хочет бороться. Никакого сопротивления… Нужно раствориться, исчезнуть… Пусть он станет пеплом, который развеется, смешается с землей – и все, ему настанет конец.
Окружающие его стены плывут, очертания бесконечно множатся и смазываются. В глазах темнеет. Странное чувство разочарования, смешанное с болью, горем и надеждой, захлестывает Рихтера… Но почему же больше ничего не происходит? Рихтер хочет закричать, но не может издать и звука. Он горит, но не сгорает. Его жалкая душа все еще здесь! Он жив! Все бесполезно!..
И в тот самый момент, когда Рихтер осознал эту ужасную правду, перед ним возник Дарий. Гном в ярости вырвал книгу у него из рук и отвесил магу такую оплеуху, что у того в голове зазвенела целая сотня колоколов. Главный Хранитель был в страшном гневе. Он и сам не догадывался, что может настолько рассвирепеть.
– Я так и знал!!! – кричал он, потрясая книгой над головой Рихтера. – Я подозревал! Тебе нельзя доверять! Зачем же все это?! Бессмысленно! Ты поступил как глупец! Как… Даже хуже чем глупец! Это невозможно!..
Гном еще много чего наговорил. Он то и дело срывался на крик или на остервенелое шипение, глядя в пустые глаза Рихтера.
– Дарий… Не кричи. Если можешь, прости меня, – еле слышно прошептал некромант.
Гном был так зол, что от ярости у него перехватило дыхание и он не смог ответить. Он стоял напротив мага, в бешенстве сжимая и разжимая кулаки. Книгу он швырнул обратно на полку.
– Ну теперь-то ты мне все расскажешь! Я вытрясу из тебя правду! – пригрозил Дарий и принялся ходить по комнате из угла в угол, пытаясь успокоиться.
Рихтеру было все равно. То, чего он страшился, все же случилось. Он все еще жив. Маг опустил взгляд на почерневшие, обожженные руки – через несколько часов от ожогов не останется и следа. Даже шрамов не будет. Горе и безысходность переполняли Рихтера. Ощущать их после того душевного покоя, что подарила ему книга, было еще страшнее. Что дальше?
– Зачем, Рихтер, зачем? – Дарий склонился над некромантом. Теперь в его голосе были слышны мягкие, сочувствующие нотки. Он осторожно сжал плечо Рихтера. – Что с тобой происходит?
– Почему ты вернулся?
– У меня было предчувствие. Нехорошее.
– Доверяешь шестому чувству? – Губы Рихтера скривились в горькой усмешке. – Правильно делаешь. – Он тяжело вздохнул. – Я отвечу на все твои вопросы, но позже. Сейчас я хочу побыть один. Оставь меня.
– Ты сильно обожжен. Тебе нужна помощь?
Рихтер отрицательно покачал головой.
– Я даю тебе десять минут. Не делай глупостей. – Дарий пристально посмотрел на мага и вышел, плотно затворив за собой дверь.
В замочной скважине дважды повернулся ключ. Для большего спокойствия гном запер мага. Едкий дым с запахом горелого мяса и ткани вскоре рассеялся. Он вышел через отдушины под потолком, и воздух снова стал чистым, как и прежде. Некромант отметил мимоходом, что его костюм и рубашка безнадежно испорчены и их придется выбросить. А жаль! Они ему нравились.
Маг встал с кресла и, не обращая внимания на терзающую его боль, прошелся по комнате. Что он скажет Дарию, когда тот вернется? Какую новую ложь выдумает? Впрочем, в этом уже нет необходимости. Он расскажет Дарию правду. Всю. Ведь ему нечего терять… Его уже не волнует, как гном отреагирует на его рассказ. От проклятых книг все равно нет никакого толку, а значит, он избавлен от необходимости продолжать работу в библиотеке.
Он расскажет свою историю и сразу же уедет. Уедет на юг или на восток – неважно. Он не будет останавливаться, пока не увидит океан. Да, вот его новая цель – бежать до самого побережья, не давая себе ни минуты отдыха. Без цели нет жизни. Даже для такого, как он. Дальше он остановится в одном из прибрежных городов и… А что ему делать потом, он решит уже непосредственно на месте. Нельзя загадывать наперед. Нельзя строить никаких планов. Есть только одна задача, одно решение. Быть может, тогда он все же справится с реальностью и не сойдет с ума. Для него это теперь самое главное – не сойти с ума, не потерять рассудок. Ясность сознания – вот что важно. Пускай он будет жить вечно, пускай он увидит закат этого мира, но он останется самим собой. Он останется Рихтером.
Когда-то, давным-давно, он смалодушничал и пытался заглушить боль, пустоту наркотиками, но от них стало только хуже. Он перестал контролировать свое тело, однако разум по-прежнему оставался ясным. Он жаждал забыться, а вместо этого получил кошмар наяву. В тот вечер Рихтер недвижимо лежал, не в силах пошевелить даже пальцем. Он остался один на один со своими воспоминаниями, и они мучили его еще сильнее прежнего Непрекращающаяся сердечная боль… Это был первый и последний раз, когда попытка обокрасть его увенчалась успехом. На следующее утро некромант дал зарок больше никогда не иметь никаких дел с дурманом.
А голова все еще болела – сказывалась оплеуха, которой его угостил Дарий.
– Вот уж не думал, что он способен на такое, – пробормотал Рихтер. – А силы-то сколько! Правду в народе говорят, что гномов, как и драконов, лучше не сердить понапрасну. Это они в нормальном состоянии спокойные и миролюбивые, а в ярости размажут по стене и не заметят. Выходит, что Дарий не исключение.
Рихтер снова сел в кресло. В сторону проклятых книг он старался не смотреть. Сколько прошло времени? Сейчас сюда явится Дарий и начнет свой допрос. Скорей бы уж…
Главный Хранитель был пунктуален. Судя по его виду, он вообще никуда не уходил, а все это время ждал за дверью. Хотя нет, в руках он держал складной стульчик, а за ним надо было подняться на кухню. Рихтер понял, что их разговор состоится здесь и сейчас, безотлагательно.
– Ты это… – Дарий кашлянул. – Извини меня за… – Он неловко взмахнул руками. – Я не хотел…
– Забудь об этом.
Рихтер слишком резко пошевелил кистью. Кожа в нескольких местах лопнула, и из разрывов засочилась сукровица. Некромант вздохнул и с безразличным видом полез в карман за платком. Гном молча наблюдал, как он перевязывает руку. Закончив перевязку, маг обессиленно откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
– Ну что ж, Дарий… Я расскажу тебе мою историю.

Перед глазами Рихтера проносились яркие картины прошлого. Одна за другой – длинная вереница картин. Их краски для него никогда не поблекнут.
Вот Рихтеру сорок пять лет, он богат, известен, и у него есть его дар, принесший ему и то и другое. У него есть все для счастливой, беззаботной жизни. Он помогает людям. Лечит, заживляет раны, возвращает с того света. Какой случай, какой злой рок свел его с ней? Он услышал ее голос, увидел ее и с того самого момента больше не знал покоя. Это было как наваждение, как темное колдовство, и Рихтер – спокойный, уравновешенный Рихтер – перестал быть самим собой.
Кто сказал, что некроманты холодны, бесчувственны? Это неправда, это ложь, это обман. Душа и сердце черного мага ничем не отличаются от душ и сердец остальных людей. Они способны полюбить и способны вспыхнуть страстью, этим священным безумием любви. И чем хладнокровнее их владелец, чем крепче на нем сидит маска безразличия, тем яростнее сжигает его страсть.
Рихтер встретил свою судьбу на пышном многолюдном приеме, устроенном по случаю пятидесятилетия градоправителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49