Не осталось ничего: ни семьи, ни денег, ни власти, ни почета. Только старенькая ряса и надежда на то, что он выбрал верный путь.
Мартин с усмешкой посмотрел на гнома.
– Да, Дарий… Я умею не только молиться, но и мыслить.
– По-моему, вам обоим пора отправляться спать. – Рихтер зевнул и многозначительно посмотрел на свою кровать.
Друзья поняли намек и, пожелав некроманту спокойной ночи, отправились по своим комнатам. Перед уходом Дарий предусмотрительно забрал Матайяса: он не хотел, чтобы мышь потерялась или по ошибке и недосмотру пострадала от рук хозяев этого дома.

Снова темнота. Но на этот раз темнота ликующа радостная, восторженная. И вспышки света – словно распускающиеся бутоны неведомых цветов.
– Где ты? – спросил Дарий. – Покажись, чтобы я тебя видел.
– Ты делаешь успехи, – донеслось из-за его плеча.
Гном стремительно обернулся. Матайяс сидел за роскошно сервированным столом и держал в руках кувшин с молоком.
– Ты приходишь в сон раньше меня, и это несмотря на то, что я из него фактически никогда не ухожу. Присаживайся и угощайся. – Матайяс радостно улыбнулся.
– Все равно это ненастоящее, – сказал Дарий, придвигая к себе стул.
– А ты попробуй… – с набитым ртом сказал Матайяс. – Тогда и будешь судить. Вот этот сыр – просто прелесть.
– А по какому поводу праздник?
Стоило Дарию сесть, как обстановка поменялась. Теперь они находились на каменной платформе, такой высокой, что вокруг них проплывали сиреневые облака.
– Рассвет, – мечтательно сказал Матайяс. – Теперь здесь всегда будет рассвет. Спасибо тебе за это.
– Я не ошибся? – осторожно спросил Дарий.
– Нет, ты выбрал верно. Здорово, правда? Их ядовитые зубы никогда меня не коснутся.
– Я не был уверен, что сумею тебя отыскать. Это получилось случайно. Я вдруг ощутил твое присутствие.
– Но ведь ты сумел, я не зря на тебя надеялся. – Матайяс лучился от счастья. – Моя мечта может вот-вот осуществиться. Я обрету свой настоящий облик.
– Так тебя заколдовали? Почему же ты раньше не сказал? Если найти хорошего мага, это можно исправить. – Дарий подался вперед.
– Говоря «настоящий», я подразумевал свой разум, свою сущность, а не тело, – объяснил Матайяс. – Меня нельзя расколдовать, потому что я был рожден мышью. Глупая душа не разбирает, куда вселяется. Поэтому, имея человеческую природу, я был вынужден влачить мышиное существование. Хотя, – он весело подмигнул гному, – сейчас оно значительно улучшилось.
– Но там, в обычном мире, ты ведешь себя, как…
– Животное? Очень умное, но животное? – Матайяс развел руками. – Тебя интересует, куда же девается эта искра бессмертного человеческого духа?
– Да.
– Пожалуйста, посмотри внимательно вокруг, – попросил Матайяс.
Гном повернул голову, и пространство, причудливо искривляясь, поплыло перед его глазами. Разноцветные звезды, призывно мерцая, выстроились в несколько рядов.
– Я почти весь здесь. – Матайяс вздохнул. – То, что тебе представляется звездами, на самом деле двери в другие сны.
– Вроде этого? – спросил Дарий.
– И да, и нет. – Матайяс пожал плечами. – Все они разные. Мышь никогда не сможет вместить в себя человека, поэтому мне приходится сидеть здесь в заточении. Перебиваясь с сыра на масло, – добавил он шутливо, беря с блюда бутерброд. – В реальном же мире я существую всего на пять – десять процентов.
– Выходит, что и другие животные на самом деле могут быть не теми, кем кажутся на первый взгляд? – Дарий с ужасом припомнил количество съеденного им мяса.
– Могут, – согласился Матайяс, – но не думаю, что это происходит часто. Я склонен полагать, что мой случай, скорее исключение, подтверждающее правило. Досадная ошибка, случайность или расплата за неведомые мне грехи в прошлой жизни.
– Опять реинкарнация… – Гном нахмурился. – Прошлая жизнь… Почему все настаивают на существовании прошлой жизни?
– Я не настаиваю, – миролюбиво ответил Матайяс. – Но я же должен как-то обосновывать свое более чем странное существование? Мне все сложнее различать, где заканчиваюсь лично я – такой, как есть, и где уже начинаются мои выдумки. Рассуждая, всегда приходишь к какому-нибудь выводу. – Он вздохнул. – Но я вижу ты совсем не весел. Что тебя тревожит?
– Я не понимаю, что происходит. Раньше я всегда понимал, где причина, где следствие, а теперь все запуталось. Я слышу только какие-то обрывки фраз, невнятный шепот, но не понимаю, что это значит. Почему именно я? Почему ты являешься ко мне, а не к кому-то другому?! – воскликнул Дарий, сжимая кулаки. Солнце над его головой покрылось трещинами и начало рассыпаться по кускам. – Ты обещал, что я все узнаю!
– Прости, но мне нечего тебе сказать. – Матайяс печально покачал головой. – Мне известно только то, что ты – моя последняя надежда. Стоит тебе приложить немножко усилий, подправить линии то тут, то там… и я стану тем, кем ты меня видишь.
– Какие еще линии? – прошептал гном.
– Ты много значишь для этой Вселенной, ну а почему – тебе лучше знать. – Матайяс словно не услышал его вопроса. – И если ты еще не выяснил это, выходит, твое сознание просто спит, и ему нужен толчок, чтобы проснуться.
Гнома потащило в сторону и с силой ударило о черную стену.
Дарий открыл глаза и обнаружил себя лежащим на полу. Над ним склонился Рихтер. Лицо у некроманта было очень испуганное. Давно его Дарий таким не видел.
– Дарий, успокойся… Не кричи. Ты так весь дом перебудишь. Что с тобой?
– А что случилось? – спросил гном, приподнимаясь с пола.
– Ты так громко закричал, что я подумал, уж не напал ли на тебя. Я вскочил, прибежал сюда и увидел, что ты лежишь на полу и корчишься в конвульсиях, словно у тебя эпилепсия. Жуткое зрелище.
В дверном проеме показались встревоженные Виктор и его сын. Они были босые, в одних ночных рубашках, но с оружием.
– Все в порядке, – успокоил их Рихтер.
– Я уж не знал, что и думать, – пробормотал старик, пряча за спину меч. – Спросонья показалось, что, то ли гоблины, то ли драконы напали.
– Кошмар приснился, – объяснил Дарий. – Извините меня, пожалуйста.
– Да, Виктор. Беспокойные тебе достались гости. – Рихтер приложил ладонь ко лбу гнома, проверяя, нет ли у того жара.
– Ничего, ничего… Главное, что все в порядке. – Виктор, деликатно прикрыв дверь, удалился.
– А где Мартин? – спросил Дарий, залпом выпивая протянутый другом стакан воды.
– Спит как убитый. Я мельком заглянул к нему, когда бежал на твой крик.
Дарий вздохнул:
– Хорошо ему спать.
– Тебе и вправду приснился кошмар? – недоверчиво спросил Рихтер. – Или что-то похуже?
– Нет, это не было кошмаром. Я опять разговаривал с Матайясом. – Дарий поискал глазами мышь.
– Она забралась в твой эквит, – подсказал Рихтер, догадавшись, кого он ищет.
– А, хорошо…
– Это он и есть, да? – Некромант подошел к окну и раскрыл ставни. Свежий воздух не помешает.
Дарий кивнул:
– Да, я не ошибся. Признаюсь, меня это основательно сбивает с толку. Мы разговаривали, и Матайяс сказал, что у него человеческая душа, поэтому он является ко мне в человеческом обличье. Он намерен вернуть свой облик. В твоей практике не было подобных случаев?
– В практике – нет, но слышать приходилось. Ты знаешь быль о говорящем тростнике? Девушка, спасаясь от насильников, превратилась в тростник, а деревенский пастух, ищущий пропавшую корову, вырезал из нее дудку, которая вместо звуков стала говорить человеческим голосом.
– Но это же выдумка!
– В каждой выдумке есть доля истины. Особенно если она основана на народном творчестве, – заметил Рихтер. – Но я согласен, пример с тростником не слишком удачен. Ну а как тебе история о старом слуге, который после смерти стал собакой и погиб в схватке с кабаном, защищая своего господина?
– Так мне верить его словам или нет?
– Я бы поверил. Не знаю, как это произошло, но если Матайяс утверждает, что он человек и его душа по ошибке заключена в мышиное тело, то, что здесь невозможного? Другие тоже делают невозможные вещи, и им это сходит с рук. – Рихтер с укором посмотрел на свои руки.
– Это все очень интересно, но как я связан с этим делом?
– Ты волшебный рыцарь, который поцелует заколдованную мышь, и она превратится в принцессу. То есть в принца.
– Рихтер, мне сейчас не до шуток… – вздохнул гном.
– Это моя изощренная месть за то, что ты испугал меня, – сказал Рихтер. – Если серьезно, то я имел в виду, что ты можешь послужить катализатором, который ускорит течение событий.
– Рихтер, а что, если это действительно правда? – Дарий на миг усомнился в здравости собственного рассудка, но все же продолжил: – Вдруг у меня особенная душа, которая по недосмотру попала в тело гнома и всю свою сознательную жизнь провела, работая Главным Хранителем?
– Дарий, – мягко сказал Рихтер, – я не могу ответить тебе ни да, ни нет. Я просто не знаю.
– Но ты видел… – Дарий запнулся, – мою душу, когда вытаскивал меня с того света. На что она похожа?
– Я плохо помню, – проворчал Рихтер. – Даже если она и отличалась – ведь все души не похожи друг на друга, но все же не настолько, чтобы противиться моему дару. А значит, твое божественное происхождение ставится под большое сомнение.
– И как же я могу дать Матайясу человеческое тело? – расстроился гном. Он посмотрел на эквит и продолжил возмущенным тоном: – Кто-то слишком многого от меня хочет. Рихтер, я чувствую, что больше не усну. Не могу.
– Храм открыт для посещения круглосуточно. Если хочешь, пойдем туда сейчас же. Когда мы поднимемся к нему, как раз рассветет.
Гном благодарно кивнул.
– Я пока пойду, приведу себя в порядок. – Рихтер смущенно оглядел свой наряд – штаны и мятую рубашку.
– А что делать с Мартином? Разбудим?
– Я оставлю ему записку, – отмахнулся некромант. – Как проснется, пусть сразу отправляется в храм. Он найдет нас там.
Рихтер подошел к письменному столу и черкнул на листе пару строк.

Необычное место. Древнее, очень древнее… И величественное. В предрассветных сумерках храм казался миражом, кусочком другого мира, неведомо как попавшим сюда, на окраину города. Вокруг храма был пустырь, никто не решался селиться вблизи него.
Поговаривали, что это место часто посещают призраки тех, кто был зарезан воинами Повелителя Ужаса. Они непрестанно шепчут молитвы, простирая руки к небу, и просят пощады.
Рихтер не раз слышал об этом и теперь с интересом всматривался в легкую серую дымку, окружающую храм, ему хотелось увидеть призраков. В силу своего нынешнего бессмертного положения некромант испытывал к ним легкую симпатию. Но в дымке никого и ничего не было. Ни призраков, ни живых. Был слышен только шум ветра, гоняющего мусор у подножия храма.
Дарий, задрав голову, посмотрел вверх. Темно-серый каменный купол высился метрах в пятистах над ними.
– Зачем было строить так высоко? – спросил гном.
– Раньше бытовало мнение, что чем выше ты находишься от земли, тем ближе ты к Богу. Люди, которые возвели это сооружение, несомненно, в это свято верили.
От храма, четко ориентируясь на четыре стороны света, спускались лестницы. Дарий встал на первую ступеньку.
– Знаешь, даже лучше, что мы пришли сюда в такую рань, – сказал Рихтер. – Через пару часов здесь будет миллион попрошаек, мнимых нищих и прочего сброда. А так можно посмотреть в свое удовольствие.
– В храме кто-нибудь сейчас есть?
– Смотрители, я полагаю. – Рихтер поправил шпагу, чтобы она не мешала ему подниматься. – Если в храме осталось что красть, то они дежурят в нем круглосуточно. Дарий, здесь нет перил, поэтому послушайся совета: не оглядывайся, пока не дойдешь до самого здания.
– Хорошо, – кивнул гном. – Я и сам не хочу, чтобы боязнь высоты стала причиной моего падения.
Друзья начали подниматься. Первый солнечный луч коснулся храма, позолотив его верхушку. Дарий старался не смотреть по сторонам, сосредоточив все свое внимание на подъеме. Ступенька за ступенькой… Приходилось идти очень осторожно – за столько лет благодаря многочисленным посетителям ступени сильно стерлись, стали гладкими и покатыми, словно валуны на пляже.
Неожиданно у Дария возникло чувство, что он уже был здесь раньше. Все совпадало, это тоже было на рассвете… Только вот воздух другой, в тот раз он был чище и прозрачнее. Гном испуганно остановился. Реальный мир расплывался перед его глазами. Он стекал вниз, словно был написан на стекле дешевыми красками. Стекая, он оставлял после себя грязные разводы и черные дыры, которыми ничего не было. Небо меняло цвет, попеременно становясь зеленым, красным, желтым.
Все, что он когда-либо прочел, узнал, о чем он думал, теперь проходило перед ним. Но кроме его собственных воспоминаний здесь были чужие. Понятия и чувства, о которых он не мог иметь никакого представления. И чужих воспоминаний становилось все больше и больше. Они нависали над ним, заполняя пространство. Старые таяли, уступая место новым. Казалось, воспоминаниям не будет конца, они замелькали, закружились вокруг него в бешеном хороводе, но вот раздался тоскливый вой, и последняя картинка, сгорев в серебряном пламени, исчезла.
В воздухе повисла зловещая тишина. Ветер стих. Дарий попробовал сделать вдох, но не смог. Ему было нечем дышать, потому что воздух исчез. Краем глаза Дарий заметил какой-то предмет, неподвижно висящий в воздухе. Он повернул голову. Это была маленькая птичка, которая застыла в нелепой позе, словно пригвожденная к небу. Под его взглядом она высохла, почернела и рассыпалась в труху. Дарий зажмурился, а потом со страхом посмотрел на друга. Рихтер тоже не двигался, но был цел.
Время вокруг них остановилось. Дарий понял это, и его охватил страх, переходящий в настоящую панику. Он был совсем один в этом месте и мог остаться здесь навсегда. Его друг был не более чем простой иллюзией. Теперь Дарий понял, что такое изнанка мира. Он прикоснулся к ней, но не заглянул, а только чуть-чуть приподнял за краешек.
Дарию стало страшно как никогда. Город исчез, остаюсь только храм и лестница. Вдруг перед ним пробежала человеческая тень. Снова и снова она проносилась мимо него, а он не мог двинуться с места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49