А теперь выпить…
Ц Кракен меня раздери! Ц взвыла Эсме, когда жидкость обожгла ей горло и
ухнула в желудок. Ц Ух, га-адость.
Зелье предназначалось для того, чтобы взбодрить уставшего целителя. Сущ
ествовала слабая вероятность, что измученное тело Эсме взбунтуется про
тив очередной встряски и даст наконец искомый результат Ц обморок. Толь
ко очень упрямый человек мог бы ради этого глотать противное снадобье де
нь за днем, надеясь, что оно наконец-то подействует не так, как обычно. Впро
чем, выбор был невелик: либо она весь день слоняется по дому снулой рыбино
й, либо Ц раз уж проснулась и намерена открыть двери Ц пьет эту ни с чем н
есравнимую гадость. Недаром Велин, ее учитель, частенько повторял: «Ты уп
рямей кархадона…»
На сей раз Эсме опять не повезло Ц всего-то через несколько ударов сердц
а в голове прояснилось и даже глаза болеть перестали. Значит, предел ее во
зможностей еще не наступил и впереди еще сутки мучений.
Или не сутки…
Целительница медленно оделась Ц она носила белую рубаху с подвернутым
и до локтя рукавами и широкую серую юбку до щиколоток, Ц потом расчесала
волосы и повязала голову темно-зеленым шарфом.
За окном просыпался город. Небо заалело на востоке; море пряталось за гор
одскими крышами, выдавая свое присутствие верхушками мачт и стаями чаек
-крикунов Ц они, как всегда, снялись с насиженных мест еще до рассвета.
«Они никогда не спят. Мерзкие создания».
Одна из тварей внезапно спикировала и опустилась на подоконник; отврати
тельная вонь тотчас затопила комнату. «Заступница… Ц уныло подумала Эс
ме. Ц Отчего именно эта гадина стала символом целительской гильдии?» Он
а прекрасно знала ответ на свой вопрос, который был прост и сложен одновр
еменно: из всех известных птиц только крикуны могли читать мысли, и к тому
же они были клановым знаком семейства, покровительствовавшего гильдии
…
Чайка щелкнула клювом, края которого были усеяны острыми зубками, захлоп
ала кожистыми крыльями.
Ц Пошла прочь! Ц Эсме не испугалась, хотя прекрасно знала, что птица в мг
новение ока может вырвать из нее кусок плоти размером с кулак дюжего мат
роса. Ц Улетай!
Чайка наклонила голову, ее красные глаза злобно блеснули. Эсме вдруг ощу
тила идущую от хищницы волну ненависти, и ей сделалось не по себе: вечно го
лодная чайка думала о еде, но мыслеобразы выдавали желание поживиться во
все не рыбой. Эсме не знала, были это подлинные воспоминания, но увиденног
о хватило, чтобы заставить ее перейти от слов к действиям.
Ц Ах ты, мерзкая тварь! Ц девушка схватила первое, что подвернулось под
руку, Ц это оказалась подушка, Ц и швырнула в птицу. Та, конечно, увернула
сь с легкостью и тотчас атаковала в ответ, но совершенно неожиданным обр
азом: если раньше Эсме ощутила лишь отголосок кровожадных мыслей крикун
а, то теперь ее накрыло по-настоящему. Целительницу чуть не вывернуло наи
знанку от отвращения. Зрелище распотрошенных внутренностей не было для
нее внове, но чайка добавила к отвратительной картине удовольстви
е и предвкушение роскошного пира, а вот этого целительница вынести
не смогла. Позабыв об опасности, она бросилась к птице Ц и схватила возду
х. Выдав напоследок издевательский вопль, чайка присоединилась к своим т
оваркам Ц вместе они будут кружить над Тейравенской пристанью до поздн
его вечера, досаждая морякам криками и воруя рыбу у тех, кто зазевается.
Эсме осторожно выглянула наружу. Подушка, конечно, угодила прямиком в ст
очную канаву. Одно хорошо Ц можно не выходить на улицу. Интересно, кто-то
из соседей видел, что сей замечательный снаряд вылетел именно из ее окна?

Девушка закрыла глаза: мыслеобразы ускользали, будто серебристые рыбеш
ки.
Что же она собиралась делать?
…ах да. Открыть двери.
Дом Велина располагался гораздо ближе к пристани, чем лавки двух других
целителей Тейравена. Возможно, в другом городе это обстоятельство стало
бы решающим в борьбе между лекарями, ведь у больного матроса нет времени,
чтобы бродить по незнакомым улицам в поисках того, кто окажет ему помощь,
Ц в другом городе, но не здесь. Еще до того, как Велин приютил у себя Эсме, е
го слава оставляла желать лучшего. Возможно, все дело было в том, что Велин
не был местным: много лет назад он сошел на берег и больше не вернулся на б
орт фрегата, оставшись навсегда в шумном и грязном Тейравене, где уже жил
и два целителя. На что он надеялся? Чужак всегда остается чужа
ком, пусть даже по способностям многократно превосходит тех, кто с рожде
ния слышал вопли тейравенских чаек-крикунов.
Эсме спустилась на первый этаж, открыла двери настежь и взялась за метлу.
Велину бы не понравилось, что она нарушает порядок: уборку полагалось де
лать вечером, чтобы с утра ничто не мешало рабочему настроению. Всякий ра
з она хотела возразить, что утренняя разминка с метлой в руках помогает е
й привести в порядок разбредающиеся мыслеобразы, но не осмеливалась пер
ечить учителю. Велин умудрился подчинить свою жизнь строгим правилам, ос
таваясь при этом загадкой для Эсме. Он никогда не говорил с ней о своей род
ине и о фрегате, на котором служил. Лишь однажды Эсме удалось послушать па
рочку смешных историй, но она не была уверена, что они и впрямь произошли в
действительности: воображение у Велина было богатое, и он порою рассказ
ывал сказки собственного сочинения, желая повеселить вечно грустную уч
еницу.
Это было прекрасное время Ц и теперь оно тоже на дне.
Великий шторм не щадит никого и ничего.
Не выпуская из рук метлы, девушка застыла. Мельтешение мыслеобразов пере
д ее внутренним взором участилось, постепенно превращаясь в маленький в
одоворот, в самом центре которого возник сундук. Обычный сунд
ук, вроде тех, в которых Велин держал свои книги и зелья; такой есть у каждо
го лекаря, только вот Эсме хранила в нем не совсем то, что следовало бы.
Она закрыла глаза, успокоила дыхание: кровь текла по жилам медленно, слов
но смола, и каждый удар сердца отдавался в ушах болезненным гулом.
«Целитель, исцели себя сам!»
…она выбрала самое прочное дерево.
…она изрядно потрудилась над замком.
…она выбросила ключ.
«Неужели все это было зря?!»
Где-то в порту раздался колокольный звон, и Эсме, вздрогнув, пришла в себя.
Оглядела лавку, словно оказалась здесь впервые: комната была большая и с
ветлая; вдоль стен стояли шкафчики со снадобьями и сундуки с книгами, пос
ередине располагался большой стол, на который укладывали тяжелых пацие
нтов. Казалось, Велин всего лишь ненадолго отлучился…
…бац! От сильного удара изнутри крышка сундука вздрагивает. Когда-
нибудь напор окажется слишком сильным, и она не выдержит. Велин предупре
ждал, но разве ты слушала?
Ц Если никто не хочет обращаться ко мне за помощью, я сама разыщу стражду
щего! Ц сказала целительница и, отбросив метлу, решительным шагом вышла
на улицу.
На улице чирикали воробьи; детвора играла в пиратов, оглашая округу звон
кими криками: «Чур, я Звездочет! А я буду Крейном!..» Окрестные ребятишки ча
стенько забегали к Велину и Эсме, чтобы залечить ссадины и царапины, но эт
о не мешало им вести себя отчужденно в присутствии родителей. Завидев де
вушку, один из мальчишек первым делом осмотрелся Ц и лишь убедившись, чт
о никто не наблюдает из окна, подбежал к ней.
Ц Во имя Светлой Эльги, помоги мне! Ц Тонкий голосок, старательно прого
варивающий ритуальную фразу, вызвал у целительницы улыбку.
«Не отказывай страждущему, не жалей сил, не читай чужих мыслей» Ц такую к
лятву давал каждый вступающий в Гильдию, и нарушить ее было невозможно.
Ц Вот… Ц добавил ребенок плаксиво и протянул правую руку Ц от запясть
я до локтя змеилась глубокая царапина, воспаленная и сочащаяся гноем. Эс
ме покачала головой: еще чуть-чуть, и дело могло принять серьезный оборот
. Она закрыла глаза и очень медленно провела раскрытой ладонью над раной.
Ребятишки затаив дыхание следили за тем, как под пальцами целительницы з
арождается золотистое сияние Ц его отсветы ложились на лицо Эсме, делая
ее похожей на статую Эльги в портовой часовне. Они видели это не раз, но по-
прежнему терялись перед лицом чуда.
Впрочем, это было свойственно и взрослым, просто они лучше умели скрыват
ь собственные чувства.
Ц Ну вот, Ц сказала Эсме, когда царапина исчезла без следа. Ц А теперь я
хочу тебя попросить об ответной услуге.
Мальчишка восторженно смотрел ей в лицо, готовый на все.
Ц Я ухожу в порт. Если за время моего отсутствия кто-нибудь придет, ты или
твои товарищи сможете меня там разыскать? Я буду в «Водяной лошадке».
Ц Не вопрос! Ц он заулыбался, продемонстрировав отсутствие переднего
зуба.
Целительница знала: примерно полдня после очередного чуда эти дети буду
т ее любить… почти бескорыстно. А потом обо всем забудут, и их внимание при
дется завоевывать заново; так будет длиться до тех пор, пока они не станут
взрослыми.
По узкой извилистой улочке Эсме спустилась к гавани. Она шла медленно, вс
ей кожей впитывая свежий бриз: ветер с моря уносил печаль, позволяя ненад
олго расслабиться. У лавки с яркой вывеской «Древности и редкости» целит
ельница ненадолго задержалась: несколько лет назад Велин, будучи при ден
ьгах, завел ее внутрь и предложил выбрать «что-нибудь интересное». Друга
я на ее месте так бы и сделала Ц благо, выбирать было из чего, Ц но Эсме со
вершенно растерялась, завидев великое множество удивительных вещей. Та
м были странные ткани, покрытые светящимися узорами и струящиеся сквозь
пальцы, словно вода; чудные хрустальные колокольчики, поющие от малейшег
о дуновения ветра; жутковатые мумии существ, о которых ей раньше доводил
ось читать в книгах Велина… Больше всего ей понравились золотые бабочки
, обитавшие внутри большого стеклянного шара. «Придворные дамы в столице
украшают ими волосы, Ц сказала Магда, хозяйка лавки Ц высокая женщина с
крупными чертами лица и по-мужски широкими плечами. Ц Тебе бы пошло, да т
олько вот стоят они слишком дорого». Украшения для волос? Эсме и не знала,
что такое бывает. С крыльев прелестных созданий осыпалась золотая пыльц
а, но юная целительница поняла, что никогда в жизни не осмелится притрону
ться к этой красоте. Она обернулась, взглянула на учителя Ц тот понял все
без слов и направился к выходу. Уже у самой двери их догнали слова Магды: «
А я бы купила твой шарф. Он из очень редкой ткани. Если что, заходи!» Ц и вот
тогда Эсме испугалась, хотя и сама не понимала отчего.
Шарф был у нее всегда.
Хозяйка «Древностей и редкостей» не ошиблась, изумрудно-зеленая ткань и
впрямь была необычной: она не снашивалась, не выцветала на солнце, не ветш
ала от времени. Иногда девушка пропускала шарф, казавшийся совершенно но
вым, сквозь пальцы и гадала Ц сколько хозяек он уже сменил? Как попал к не
й? Велин отмалчивался, из чего Эсме сделала вывод, что вещица уже была у не
е до той страшной ночи, когда все изменилось.
Значит, шарф следовало беречь.
«Ты, наверное, сердился на меня? Мы голодали… ты продал почти все книги, а в
едь Магда наверняка дала бы за него неплохую сумму. Тебе стоило лишь попр
осить. Отчего ты не попросил?!»
Улица вильнула в последний раз, и перед Эсме открылся вид на пристань. Там
было все еще многолюдно, хотя рыбаки уже успели распродать ночной улов и
сворачивали снасти. От пакгаузов к причалу медленно топали косматые дли
ннорукие гроганы, волоча огромные ящики с товарами; за гроганами наблюда
ли надсмотрщики с плетками. У лодочных загонов вода бурлила Ц кормили м
альков, и те дрались за еду, отпихивая друг друга маленькими пока что носо
выми таранами. Как только мальки подрастут и начнут по поводу и без выпус
кать абордажные крючья, наступит пора аукциона, и в Тейравен съедутся на
вигаторы со всех концов Империи Ц именно аукцион составлял славу ее гор
ода, который во всем остальном не отличался от сотен других городков в гл
ухой провинции. Когда-то он был столицей княжества Амальфи, а в белом замк
е на холме жил лорд с семьей Ц благородные магусы из рода Буревестников,
зовущие шторм. Но это было давно, еще до рождения Эсме; теперь ж
е время славы Тейравена безвозвратно миновало.
У причала покачивались на волнах фрегаты.
Эсме шла, опустив голову. Взгляды фрегатов были похожи на назойливых пче
л, которые все вьются и вьются, не решаясь ужалить, но и не желая улетать. Он
а чувствовала их беспорядочные мыслеобразы: горделивые белопарусные г
иганты скучали, желая поскорее вырваться в море Ц туда, где нет якорных ц
епей, где рыскают кархадоны и дремлют под толщей воды ужасные кракены. Эт
и странные создания, испокон веков служившие людям и магусам верой и пра
вдой, всегда вызывали у нее смешанные чувства: ими невозможно было не вос
хищаться, но порою сквозь привычный облик кораблей под полотняными пару
сами проглядывала истинная звериная сущность фрегатов. Считалось, что ф
регат по сути своей схож с собакой или лошадью Ц он мог быть привязчивым,
мог оказаться своенравным и агрессивным, мог ластиться или кусаться, Ц
но Эсме всегда казалось, что живые корабли на самом деле все-таки наделен
ы разумом, пусть и совершенно не таким, к какому привыкли люди. Взгляд соба
ки иной раз тоже может показаться осмысленным, но все-таки фрегаты смотр
ели не так, как прочие животные. Их взгляды были сонными, будто фрегаты нав
ечно застыли на границе между явью и восхитительными грезами о морском п
росторе и его обитателях…
Девушка замедлила шаг. Один из фрегатов внезапно сосредоточился на ней,
словно вынырнув из водоворота видений. Это был совершенно обычный торго
вый корабль; его паруса обвисли безвольными складками, матросы чистили б
орта от паразитов и наросших кристаллов соли. Чуть повыше ватерлинии кра
совалась большая заплата из трех прилипал Ц видимо, корабль совсем неда
вно налетел на скалу и повредил шкуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10