Во-первых, он был слишком неподвижен. На самом деле он вообще не шевелился. Ни один ничтожный представитель низших каст не в состоянии удержаться от почесывания и перемены позы.При ближайшем рассмотрении мускулатура приводила в замешательство. Да, плечи опущены, но это могло быть сделано и преднамеренно — ведь он же прячется в зарослях. И хотя человека никто бы не назвал мускулистым, по крайней мере накачанным, все мышцы были определенно великолепно разработаны. По виду — железные. Таких мышц не увидишь у ничтожных представителей низших каст.А плечи и руки! Очень длинные руки для такого роста. Длинные и сильные. И кисти очень большие — в пропорции к телу. Сильные. В шрамах и мозолях, и эти шрамы и мозоли появились совсем не в результате какого-то простого крестьянского труда.И наконец глаза. Светло-карие, почти желто-оранжевые. Необычные для человека, явно относящегося к маратхи. И если бы наблюдатель подошел достаточно близко, чтобы заглянуть в них, он обратил бы внимание еще на одну странность. Глаза не смотрели так мрачно и без выражения, как смотрят представители низших каст. Нет, эти глаза скорее подобны глазам…Наконец наблюдатель поймет. Человека, скрывающегося в лесах, называли по-разному. В одном случае он получил прозвище из-за цвета глаз и взгляда, который так походил на взгляд хищника.У наблюдателя бы не нашлось времени, чтобы предупредительно крикнуть. Он бы просто умер в течение двух секунд. Пантере не нужно никакое оружие, кроме того, каким ее обеспечила природа. На самом деле наблюдатель имелся. Но Пантера не стал его убивать, поскольку не заметил. Этот наблюдатель сам не в первый раз оказался в лесу и давно познакомился с хищниками. И, конечно, он не был дураком, чтобы приближаться к этому человеку. Не в эти минуты. Не тогда, когда человек, если бы он в самом деле был пантерой, бил бы в ярости хвостом.Нет, лучше подождать. Наблюдатель уже нашел лежбище Пантеры. Он будет ждать его там и поймает его тогда, когда Пантера меньше всего настроен убивать. Наблюдатель знал, как поймать хищника в его норе. Ему доводилось делать это раньше, бессчетное количество раз, и он сделает это вновь.Наблюдатель исчез, скрылся в лесу, не издав ни звука. Если бы Пантера оглянулся в этот момент, он бы заметил наблюдателя. Нет, не самого наблюдателя, поскольку тот был мастером. Просто странную, быстро мелькнувшую вспышку чего-то белого, сверкнувшую в темно те листвы, подобно маяку. Только на мгновение.Но Пантера не обернулся. Он слегка пошевелился. Скрытая часть его разума пыталась передать сигнал. Но это был неопределенный, путанный, неуверенный сигнал, и сознательная часть разума Пантеры его подавила.Уже на протяжении двух дней он на бессознательном уровне получал сигналы. Кто-то за ним наблюдает. В первый день он отнесся к ним очень серьезно. Но не смог ничего определить. Ничего — а он редко не определял, откуда исходит опасность. На второй день человек отмахнулся от сигналов, списав их на нервное напряжение. В конце концов нелогично столько времени наблюдать за ним в лесу и не предпринимать никаких шагов. Враг дал бы о себе знать. Каким-то образом.Стали бы малва кого-либо опасаться? Здесь? В самом центре подвластной им территории? Когда рядом стоит целая армия?Пантера снова отмахнулся от сигнала.
Два часа спустя его остававшееся без движения тело напряглось. Что-то происходило.Группа раджпутов на лошадях заехала во двор и остановилась перед главным входом во дворец Подлого. Это оказался отряд сопровождения полудюжины жрецов Махаведы и более двадцати махамиамсов, проклятых любителей падали.Дверь во дворец открылась, и вышел дворецкий — полный мужчина невысокого роста. Одет он был в прекрасные одежды и великолепный тюрбан, как и следовало по рангу. Оставаясь слугой, он занимал самое высокое положение в своем низшем классе. Причем достаточно высокое, так как йетайцы, проживавшие во дворце, не демонстрировали неуважения, с которым обычно относились ко всем слугам.И, кстати, ко всем остальным. Как только йетайцы заметили раджпутов, у них словно шерсть встала дыбом, как у дворовых котов, встретившихся на улице с незнакомыми собаками. Раджпуты, люди более благородного происхождения, игнорировали йетайцев.Дворецкий рявкнул, призывая к порядку. Последовал обмен слов. Несколько мгновений спустя жрецы и махамимамсы спешились и их проводили во дворец. Перед тем как войти внутрь, один из жрецов остановился и сказал несколько слов старшему в отряде раджпутов. Раджпуты развернули лошадей и выехали со двора. Им вслед неслись насмешки йетайцев. Но раджпуты не оглянулись, не отвечали и даже не подали знака, что вообще слышали йетайцев.После того как раджпуты уехали, йетайцы неспешно вернулись во дворец. Естественно, не преминули сказать что-то оскорбительное слуге, придерживающему им дверь.Примерно в течение получаса стояла тишина. Тишина, за исключением обычных звуков, доносящихся из дворца — звуков, которые ожидаешь услышать из здания, населенного целой армией слуг.Очень занятых слуг. Ожидалось скорое появление хозяина. Это было хорошо известно, причем не только слугам, но и жителям всех соседних деревень. Узнав новость, слуги демонстрировали сумасшедшую активность. А жители деревень в страхе сидели по домам, выходя только по необходимости.Человек в лесу был в отчаянии. Но об этом не свидетельствовало ничего, кроме, пожалуй, легкой дрожи длинных, сильных пальцев. Он надеялся, он молился, он шпионил, он строил планы — а теперь время вышло.Человек в лесу закрыл глаза — на мгновение, — приводя в порядок чувства. Отчаяние, казалось, жгло его изнутри, подобно адскому огню. Отчаяние, которое ему не доводилось испытывать никогда в жизни. Отчаяние, вызванное только одним.Только одним человеком. Одним человеком и другими, подобными ему, которых он возглавлял.Пантера открыл глаза. В сотый раз, в тысячный раз его быстрый ум работал и работал, прокручивая все известные факты, снова и снова. Он много раз продумывал план действий. И с таким же результатом.Это сделать нельзя. Это просто нельзя сделать. Бессмысленно даже пытаться. Они слишком хороши. В особенности он…Он.Конечно, Пантера знал, как его зовут. И знал уже несколько недель, почти с того самого дня, когда сам прибыл ко дворцу. Пантера узнал его имя у жителей ближайшей деревни, а потом и у слуг, которые жили в деревнях, точно так же, как узнал многие другие вещи.Это было несложно. Ни жители деревень, ни слуги ничего не заподозрили. Дружелюбный, веселый человек, может, слегка повредившийся умом — несомненно, после ужасных переживаний, выпавших на его долю. Еще один несчастный беглец, лишенный надежд, в мире беглецов, готовый выполнить разовое поручение в обмен на еду, которой могут поделиться жители деревни. И ему хочется поговорить. Очевидно, человек одинок. Немного не в себе, но безобидный и приятный. На самом деле — благословение для деревенских тетушек, которых часто никто даже не желает слушать.Да, он из маратхи, не из их народности. Но жители деревни не испытывали никаких симпатий к малва. Совсем их не любили. Ничего не испытывали, кроме страха и глубоко запрятанной ненависти. Наиболее вероятно, что это — беглый раб, хотя на нем и нет клейма. Может, убежал до того, как его заклеймили. Жители ближайшей ко дворцу деревни инстинктивно скрывали его от любопытных и ничего не сказали властям.И в любом случае кому им было докладывать? Дворецкому, который, как и все ему подобные, был мелким тираном? Лучше избегать его всеми возможными способами. Для низших каст, к которым относились жители деревни, считалось немыслимым даже приближаться к жрецам Махаведы, и только сумасшедшие осмеливались бросить взгляд на махамимамсов. Раджпуты просто игнорировали жителей деревни, как игнорируют мошек. Йетайцы делали то же самое, если только, как часто случалось, у них не появлялось желания поразвлечься. И несчастным становился тот, с кем они решали поразвлечься. В особенности не везло женщинам. И к кому тогда идти? Может, к кушанам. Но кушаны заняты своим делом, и у них нет ни времени, ни желания заниматься чем-то еще. Нет, лучше ничего не говорить. Это просто безобидный сумасшедший. В конце концов, ему и так пришлось пережить много горя.Он. Да, Пантера знал его имя, но никогда не произносил вслух, даже в мыслях не называл его по имени. Зачем? Он был главным в жизни Пантеры. Уже несколько недель. А разве нужно давать имя центру вселенной?Он. Проклятый, ненавистный он.О, да. Часто проклинаемый — человеком, который вообще редко ругался. Глубоко ненавидимый — человеком, который редко опускался до ненависти.Но не презираемый. Никогда. Потому что ненависть была особым видом ненависти, несмотря на глубину эмоций. Пантера никогда в жизни не ненавидел человека так, как ненавидел его. Пантера никогда не ненавидел так сильно, никогда не желал никому разрушения с такой болезненной страстностью и в то же время не находил во враге недостатков.В конце концов даже в служении малва. Ведь у человека не было выбора. Это Пантера знал, поскольку знал ситуацию в целом. История обязала человека, которого он ненавидел, и его соплеменников стать вассалами. Их сила и умение сражаться рекомендовали их другим. Но они оказались недостаточно сильны и недостаточно умелы, чтобы отказаться. И как и многие другие до них и те, кто придет за ними, они склонили головы.Нет, в самом человеке не было ничего, что заставило бы Пантеру ненавидеть его. Он лично в этом не виноват, и сам он ничего плохого не сделал. Как раз наоборот, подозревал Пантера. Ведь сокровище его души осталась неповрежденной, ни душой, ни телом, несмотря на долгое пребывание в плену. Пантера знал, поскольку видел ее, хоть и на расстоянии. Видел много раз. Всегда в компании с ним. С ним и его людьми.Конечно, она несчастна. Пантера знал, что она полна ненависти и отчаяния. Но также видел, как она смотрит на него. Нет, ни о каком дружелюбии не могло идти и речи. Но в ее взгляде Пантера не заметил ненависти, злости, отвращения или презрения.И Пантера также видел, как он смотрел на нее. Сложно прочитать, что он чувствует. Человек с лицом, подобным железу, который казался холодным, как камень. Но Пантера понимал этого человека.Возможно, в конце именно эго понимание наполнило сердце Пантеры яростью, огненной яростью. Пантера ненавидел его, как не ненавидел ни одного человека в своей жизни. И также знал, что в другое время, другом месте, на другом повороте колеса он бы оценил душу этого человека.
А затем внезапно он оказался во дворе. Вышел из дверей дворца. После него вышли его подчиненные. Все подчиненные были из его племени. На самом деле из одного клана, как выяснил Пантера. Сплоченная группа опытных ветеранов, поклявшихся в верности своему командиру, соединенная с ним узами родства и кровавым опытом.Пантера узнал их всех. Он помнил каждое лицо. Они все собрались во дворе. Весь отряд.Пантера застыл на месте. Возможно… возможно. А вдруг это его шанс? Да, почти безнадежный, но в любом случае надежды больше нет. Они никогда не разрешали принцессе разгуливать по двору. Ее ежедневный моцион проходил в саду, разбитом на крыше дворца. Впервые Пантере предоставлялся шанс пробиться сквозь их ряды на земле.Пантера скорчил гримасу. Пробиться. С пустыми руками. Да, руками наемного убийцы. Ему даже не требовалось оглядывать их: он точно знал, что увидит (хотя он все равно осмотрел, в тысячный раз). Дисциплина, безукоризненные шлемы и доспехи, хорошо заточенные, блестящие на солнце мечи и наконечники копий. И выправка и уверенность Выправка и уверенность, которые приобретаются в сражениях, причем выигранных сражениях.Но другого шанса не будет. Он медленно, незаметно стал готовиться к прыжку. Пантера подождет, пока не появится сама принцесса и не отойдет подальше от двери.Он ждал. И ждал. И удивлялся.Что происходит?Теперь они кучно собрались в центре двора. За их спинами закрылась дверь дворца. Не было и следа принцессы.Пантера смотрел на людей во дворе. Казалось, они ссорятся. Он не мог различить слов, но по тону становилось очевидно: они злятся. И так же очевидно по его лицу. Его выражение всегда читалось с трудом, но Пантера хорошо изучил его лицо. Сквозь железную поверхность проступила ярость с примесью горечи, хотя он и подавлял эмоции, поскольку привык к жесткой дисциплине.Нет. Не ссора. Они не ссорились друг с другом. Ярость нацелена на кого-то еще. Пантера заметил их гневные взгляды, бросаемые на дворец. Яростные взгляды.Дверь снова открылась. Пантера напрягся. Но принцесса опять не появилась. Только группа слуг с какими-то связками. Пантера внезапно понял: в этих связках находится все имущество…Его взгляд вернулся к центру двора. Внезапно появилась надежда.Он что-то сказал. Рявкнул, командуя. Пантера снова не смог разобрать слов. Но он знал тон. Так командуют армиями. Великие командиры.Приказ есть приказ. Подчиняйся. Просто заткнись и выполняй. Мгновение спустя он шел прочь. В следующую секунду за ним последовали его люди, подобрав свои вещи. Со двора. Вниз по выложенному плитками подходу ко дворцу. Затем повернули налево по грунтовой дороге — ведущей в казармы. Неужели? Неужели это возможно?Пантера колебался одну секунду. Достаточно долгую, чтобы бросить быстрый оценивающий взгляд на дворец. Нет. Вначале нужно узнать…Пантера понесся по лесу, чтобы окружным путем добраться до казарм. Он двигался очень быстро, но почти невидимо, создавая минимум шума. Можно сказать, подобно ветру.Пантера нашел хорошее место, надежно укрытое, из которого мог наблюдать за казармой. Казармой, в которой жили раджпуты и обычные солдаты. Они не считались достаточно привилегированными, чтобы селиться во дворце. Из охраняющих дворец только йетайцы размещались внутри стен дворца. Только йетайцы, за исключением его и его людей из-за выполнения ими особого поручения. До этих минут.Он уже был там, как и его люди. Они вошли в лучшую из казарм, предназначенных для обычных солдат. Раджпуты размещались в специальной казарме с другой стороны площадки, отведенной под эти строения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57