.. – закричал Фил и ринулся вниз, едва только его ноги коснулись пола.
Надувшаяся Линнет снова стала взбираться к бабушке на колени.
– Это «Джи» и «Ти», – пояснил Невил отцу, направлявшемуся к столу, возле которого все еще стояла Оливия. – Это значит «джин с тоником», папа. Мама сделала один и для бабушки, она тоже любит «Джи» и «Ти».
– Мне кажется, сегодня этот «Джи» и «Ти» понравился бы и маме, – заметил Харви, переводя взгляд на Оливию. В его тоне звучала явная насмешка. – Не так ли, дорогая?
У Оливии перехватило горло. Она покачала головой и подтолкнула к нему два бокала, тем самым показывая, что один бокал Харви должен передать матери – нужно же сохранять видимость семейной идиллии.
Харви взял бокалы, но не двинулся с места. И снова Оливия явственно ощутила, как накаляется в комнате атмосфера, как набирает силу возникшая между ними напряженность.
– Похоже, сегодня днем ты занималась очень полезными делами, – небрежно обронил Харви, пытаясь скрыть бушевавшие в его душе чувства.
У Оливии задрожали руки, но она тут же одернула себя: перестань волноваться, немедленно! У тебя были все основания поступить так, как ты поступила. И хватит сомнений!
На ее щеках появился яркий румянец, янтарные глаза приобрели цвет расплавленного золота и вызывающе сверкнули.
– Я предпочла бы заниматься чем-нибудь еще более полезным с тобой, – Оливия понизила голос, чтобы ее не услышали остальные, – но ты предпочел свою помощницу. Что же мне оставалось делать?
Глаза Харви зажглись холодным голубым огнем.
– Мне кажется, мы сумеем наверстать упущенное попозже, вечером.
– И ты будешь в форме? – поддела Оливия, все еще глубоко переживая обиду, которую Харви нанес ей сегодня днем.
– Неожиданно я обнаружил в себе огромный запас энергии. Возможно, ее разбудила перспектива второго медового месяца, о котором ты говорила Нэнси Тротвилл.
У Оливии упало сердце. Значит, ему все уже известно. Видимо, поэтому он и вернулся домой раньше обычного. А тут еще один сюрприз – неожиданно нагрянувшая мать. Есть от чего прийти и бешенство. И ни при чем тут второй медовый месяц. С трудом сдерживаемая ярость – вот источник энергии, о которой говорил Харви.
– Папа, папа! – закричала Линнет, устав ждать, когда же Харви наконец обратит на нее внимание. Она сползла с колен Фелисити и потопала к отцу.
Заметив это, Харви подошел к Невилу, углубившемуся в книгу, и проговорил:
– Передай бабушке ее бокал, сынок. Мне надо кое-что сказать твоей маме.
Оливия напряженно следила за мужем. Она могла только догадываться, о чем пойдет речь, раз Харви так тщательно готовит почву, чтобы без помех поговорить с ней.
Харви вручил Невилу бокал, и тот с энтузиазмом бросился выполнять поручение. В это время Линнет успела доковылять до отца, который, поставив свой бокал на стол, взял девочку на руки и повернулся к Оливии, держа дочь так, чтобы та могла победно смотреть через его плечо на своих братьев.
– Нэнси попросила меня напомнить тебе, чтобы ты утром принесла ей свой паспорт, – вкрадчиво начал Харви.
Оливия поняла, что ему доставляет примитивное удовольствие поиграть с добычей, прежде чем ее съесть.
– Когда ты говорил с ней? – поинтересовалась она. Ей почему-то показалось важным уточнить время.
– Около часа назад.
Ага, и, вероятно, после этого сразу отправился домой, подумала Оливия.
– Интересно, Аделайн Биде знает об этом? – с вызовом спросила она и в ту же секунду, глядя на исказившееся гневом лицо мужа, поняла, насколько было Харви неприятно оказаться в дурацком положении, особенно по ее милости.
– Нет, не знает. – Тщательно подбирая слова, чуть ли не шепотом, он стал объяснять ей ситуацию: – После ленча я отпустил Аделайн до конца рабочего дня, так что, когда позвонила Нэнси, я был один. Мне повезло, иначе бы трубку сняла Аделайн и узнала, как моя жена действовала за моей спиной…
– Пока ты завтракал с ней, – подсказала Оливия.
– В ее день рождения, – возразил Харви.
– Значит, завтра Аделайн ждет сюрприз, не так ли?! Ее путешествие с тобой будет проходить в присутствии твоей жены. Я не собираюсь менять свое решение, Харви.
На его лице появилось выражение непреклонной решимости.
– А я не намерен менять свои планы, Оливия.
– Что ж, теперь я, по крайней мере, знаю, с кем ты будешь делить спальню.
– Оливия, для чего ты все это затеяла? – спросил Харви, глядя на нее с ядовитой улыбкой. – Чего ты добиваешься? Неужели ты всерьез думаешь, что сможешь жить в соответствии со своими новыми принципами?
– Я готова ответить тебе на этот вопрос в любое время. Именно ты сегодня уклонился от этого.
– Не уклонился, просто отложил на время. Посмотрим, как ты будешь чувствовать себя утром. Возможно, тебе придется изменить свое мнение.
Оставив последнее слово за собой, Харви, ласково разговаривай с Линнет, направился к софе, где сидела Фелисити. Та сказала, что переночует в одной из комнат для гостей, чтобы понаблюдать, как проходит утро в доме.
Глядя на беседующих мужа и свекровь, Оливия поклялась себе, что ни один пункт плана, намеченный ею на сегодня, не будет изменен. А. Харви в течение всего вечера продолжал с блеском играть роль хорошего сына и хорошего отца. Потом, когда Пруденс увела детей, чтобы уложить их в постель, он превратился в хорошего мужа и хозяина дома, не устающего развлекать за ужином своих домочадцев. Правда, в его поведении иногда чувствовалось показное оживление и деланная веселость, но Фелисити вполне могла приписать это некоторому волнению, связанному с предстоящей поездкой.
Однако Оливия знала истинную причину. Без сомнения, все это время Харви прикидывал про себя, что будет делать и говорить, когда останется наедине с женой в спальне. Это явственно читалось в его глазах всякий раз, когда он останавливал на Оливии свой взгляд. И чувствовалось, что Харви смотрит на нее отнюдь не так, как смотрят на мать своих детей.
Наверное, Фелисити, подумала Оливия, заметила, что я тоже взволнована. Взволнована, оживлена, весела. Так оно и есть. Харви уже давным-давно не уделял мне столько внимания, а следовательно, я на верном пути. Совершенно очевидно, что он напрочь забыл о Аделайн Биде, сейчас не до нее.
Атмосфера за столом резко контрастировала с той, что господствовала во время вчерашнего ужина. Втайне от гостьи Оливия и Харви обменивались вызывающими взглядами. Страх, преследовавший Оливию, отступил. Она ликовала. Я не повержена, не побеждена! У меня есть плацдарм для маневра, и я обязательно воспользуюсь им.
Оливия с надеждой смотрела в будущее.
10
Харви стоял на верхней площадке лестницы, крепко держа Оливию за руку, будто опасался, что она вырвется и убежит. Они только что дружно пожелали спокойной ночи Фелисити, которая отправилась в свою комнату. Проводив мать взглядом, Харви стронулся с места, и они пошли по широкому коридору в сторону спальни. Харви молчал, ступал неторопливо, он словно наслаждался одиночеством в обществе Оливии. И, видимо, напряженно о чем-то думал.
Харви собирается полностью контролировать мою жизнь. Как раньше. Только зря он на это надеется, пронеслась в голове Оливии мятежная мысль.
Боевой дух, вселившийся в нее утром, нимало не был сломлен. Оливия не собиралась занимать ту нишу, которую, как она догадывалась, отвел ей муж.
– А я и не знал, что ты столь страстно желаешь делить со мной ложе, – сардонически заметил Харви. – Мне казалось, ты считаешь это уже пройденным этапом и только по инерции выполняешь свой супружеский долг.
– Интересно, почему ты так думаешь? – спросила Оливия, честно пытаясь понять, отчего у Харви сложилось это совершенно ложное представление.
Да, она совершила ошибку, не пытаясь показать Харви, как желает его, но ведь и ни разу не намекнула, что им следует иметь отдельные спальни. Даже когда была беременна.
– Хорошо, я скажу. Начнем с того, что ты выбрала кровать, на которой можно просто потеряться, – нарочито медленно заговорил Харви, иронически глядя на Оливию. – Мы с тобой давно спим фактически раздельно, хотя кажется, что ложе, похожее на футбольное поле, наоборот, располагает к любовным баталиям.
Так вот каково его мнение о кровати, которую я сразу невзлюбила! – подумала Оливия, однако, задетая неуместной иронией мужа, возразила:
– Кровать выбирала женщина-дизайнер, специалист по интерьеру. Она сказала, что столь большая комната нуждается в очень широкой кровати, это вопрос площади и пропорции. Я тут ни при чем.
– Тогда почему ты не избавилась от этой кровати? – спросил Харви с явным недоверием.
– В то время я не нашла лучшей.
– Оливия, у нас с тобой было почти семь лет, чтобы разобраться с проклятой кроватью! Да между нами можно положить слона, и он даже не коснулся бы никого из нас! Только не говори, что ты никогда этого не замечала.
– Мне наша кровать нравится не больше, чем тебе, – огрызнулась Оливия, уязвленная его сарказмом.
Они уже подошли к двери спальни. Харви взялся было за ручку двери, как вдруг повернулся к Оливии и посмотрел ей прямо в глаза.
– Ты полагаешь, что ложь поможет тебе, в конце концов, одержать верх?
– Я не лгу! – запротестовала она.
Холодный взгляд голубых глаз ни на секунду не оторвался от ее лица, пока Харви выстраивал неумолимую логическую цепочку:
– За семь лет, Оливия, ты могла в любой момент избавиться от ненавистной кровати. Ты сменила почти всю мебель, которая тебе разонравилась. Всеми деньгами, которые идут на содержание дома и участка, распоряжаешься только ты, я в это совершенно не вмешиваюсь. – Он ехидно поднял бровь и нанес завершающий удар: – Если тебе, как ты уверяешь, не нравилась эта кровать, почему ты не удосужилась приобрести новую?
Оливию передернуло от его тона, но она вынуждена была признать, что Харви прав.
– Не знаю…
Харви открыл дверь спальни и чуть ли не втолкнул Оливию в комнату. Увидев эту широченную кровать, этого монстра, она внезапно поняла, почему не захотела расстаться с ней.
Кровать поменьше никогда не смотрелась бы так хорошо, как эта. Поставь она другую, сразу начались бы расспросы, почему предпочтение отдано менее впечатляющему ложу. Но даже если никто и не удосужился бы задать нескромный вопрос, все равно стало бы совершенно ясно, что это шаг к созданию более интимной обстановки, а как сообразуется подобный факт с правилами поведения настоящей леди, Оливия просто не знала.
Она мысленно перечислила все причины, определявшие ее отношение к проблемам секса, сексуальности и брачного ложа. Воспитание матери, монастырская школа, безмятежная жизнь единственного в семье ребенка, которому нечасто разрешалось бывать вне стен дома и общаться со сверстниками, полное невежество, как и у любой девственницы, относительно половой жизни… Ничего удивительного, что Оливия просто не имела представления, как следует вести себя в браке.
Дверь захлопнулась, отрезав Оливию и Харви от внешнего мира.
– Ты мог бы сказать мне, что недоволен кроватью, Харви! – взорвалась Оливия, поворачиваясь к нему. – Почему ты этого не сделал?!
Вполне уместный вопрос. Тем более что Харви значительно старше и опытнее ее.
– Видишь ли, я отношусь к тем, кто извлекает уроки из своих ошибок, – спокойно ответил он.
– Каких ошибок? – в замешательстве спросила Оливия.
Он с насмешливой галантностью поклонился ей.
– К примеру, вторжение на территорию своей жены.
Оливия в недоумении смотрела на него, у нее никогда не было собственной территории, тем более такой, на которой Харви не был бы желанным гостем.
Видя, что она не понимает, о чем идет речь, Харви попытался объяснить:
– Я хорошо знаю про все грехи, которые приписываются мужьям: попытки получить от жены больше, чем та хочет дать; нарушение ее прав как личности; вмешательство в принимаемые ею решения… И не приведи Господь захотеть что-нибудь узнать о ее планах.
Оливию поразила горечь, звучавшая в его словах.
А Харви, возмущенно фыркнув, продолжал:
– А что уж говорить об обещаниях, данных жене! Женщина, видите ли, имеет право менять свои решения, но вот мужчина…
– Я никогда не обвиняла тебя ни в чем подобном! – взволнованно прервала его Оливия. – И не жаловалась, что…
Харви засмеялся, но в глазах его застыла печаль.
– А я и не давал тебе повода. Я совсем не хочу, чтобы мой второй брак постигла печальная участь первого.
Какие же бури терзают его душу, если Харви обратился вдруг к своему прошлому, наглухо забытому, похороненному, не имеющему отношения ко мне, подумала Оливия. Харви никогда не упоминал о своей бывшей жене и ничего не рассказал о ней даже тогда, когда они увидели ее в какой-то телевизионной передаче.
Харви считал разрыв с первой женой и последовавший развод естественным результатом непримиримых противоречий: для него семья была едва ли не важнее работы, для нее же в жизни существовала только карьера. И вот теперь тень его первого неудачного семейного опыта упала на отношения, сложившиеся со второй женой.
– Я всегда шел навстречу твоим желаниям. – В голосе Харви вновь зазвучали нотки раздражения. – Я делал все, чтобы исполнить их, давал тебе деньги, чтобы ты могла их осуществить.
– Я не похожа на твою первую жену, – чуть ли не молящим голосом сказала Оливия.
– Надеюсь, – усмехнулся Харви. – Именно это и привлекло меня в тебе. Между нами существовало определенное сходство: мы с тобой оба хотели одного и того же. – Его слова прозвучали так, будто в конечном счете Оливия обманула его ожидания. Харви поднял с кровати одну из декоративных подушечек и крепко сжал ее в руках. – Разве я хоть раз не выполнил своих обещаний? Не дал тебе денег, например, когда ты их просила? – резко спросил он.
– Нет, ты всегда был добр ко мне, – спокойно ответила Оливия, надеясь, что муж поделится с нею чувствами, которые все эти годы скрывал в тайниках своей души.
– И, согласись, до прошлой ночи твоя семейная жизнь протекала спокойно и гладко. Разве не так?
– Так. Даже чересчур спокойно и слишком гладко, – подтвердила Оливия, не скрывая иронии.
И тут гнев, тлевший в душе Харви, превратился вдруг в жаркое пламя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19